Хендрик Грун - Новые записки Хендрика Груна из амстердамской богадельни [litres]

Для окружающей среды криомация лучше, чем погребение. После заморозки тело следует хорошенько встряхнуть, из него выпадут тяжелые металлы, и останется двадцать пять кило порошка, который можно использовать в качестве удобрения. Хоть на что-то еще пригожусь. Из праха ты вышел и в прах возвратишься. Подозреваю, что большой интерес к сухой заморозке проявят убийцы, ведь она весьма затрудняет расследование.

Правда, с сухой заморозкой есть проблема: в Нидерландах она еще запрещена. Впрочем, и в других странах тоже.

Какой-то чокнутый жилец в пижамных штанах и домашних тапочках отправился в аптеку за рыбьим жиром.

– Его больше нет в продаже, сударь, – сказал продавец.

Бедняга поплелся домой. Когда он входил в подъезд, его тапочки были все в снегу. Медсестра подняла тревогу, и консьерж получил хорошую взбучку. Он обязан следить не только за тем, кто выходит на улицу, но и в каком виде кто-то выходит на улицу.

– Так ведь из окошка в кабинке мне вообще не видно, во что они обуты, когда проходят мимо, – защищался он.

Теперь дирекция дала ему указание: в сомнительных случаях вставать с места, чтобы лучше видеть. Консьерж от этого не в восторге. Для него рабочее место – зона отдыха. Судя по равнодушному взгляду, он лишнего шагу не ступит. Место теплое – бессрочный договор. Просидит на нем еще лет пятнадцать.

ПЯТНИЦА 6 февраля

– Понимаешь, – сказал Эверт, немного повышая тон, – даже если ты инвалид, ты все же пробуешь смыть с унитаза мочой ошметки дерьма.

И взял крокет с тарелки.

– Да? И с успехом? – спросил Эдвард, изображая интерес.

Эверт собрался продемонстрировать.

– Да-да, господин Дёйкер. Очень смешно. Но рядом с вами сидят люди, они пришли перекусить. Занимайтесь вашими дерьмовыми ошметками и мочой в собственной квартире, – вмешалась в беседу заведующая хозяйством госпожа Де Рооз.

Сегодня Эверт дурачится, завтра замыкается и молчит. Это меня тревожит.

В доме разгорается дискуссия на предмет комнатных дверей. Персонал обычно просит оставлять двери открытыми, когда жильцы дома. Это удобно для дежурных и для хозяйственной службы. Некоторым жильцам это нравится: они могут немного отвлечься от сидения у окна и для разнообразия смотреть в коридор. Другим безразлично, открыты двери или закрыты. А есть люди, вроде меня, которые терпеть не могут, когда в их комнату заглядывают все кому не лень. Я дорожу своей частной жизнью и желаю держать дверь закрытой. Мне стоило титанических усилий приучить уборщиков закрывать дверь в мою комнату, но любезные просьбы, повторяемые в течение почти трех лет, все-таки увенчались успехом.

Я сам автоматически заглядываю в открытые двери комнат, когда прохожу мимо. Вижу жильцов, сидящих за столом или у окошка. Иногда с книгой, иногда с рукодельем, иногда с пустыми руками. Тренируются для грядущего великого Ничто.

СУББОТА 7 февраля

Мы выросли во времена перьевых ручек и телеграфа: две буковки в секунду, два-три гудочка. Буковка за буковкой от отправителя к получателю.

Нынче Амстердамская точка обмена трафиком (АMS-IX) передает по цифровой магистрали два терабайта в секунду. В каждую секунду в три раза больше информации, чем во всех книгах крупной университетской библиотеки. Для стариков из аналоговой эры это непостижимо.

Я прочел в газете статью об AMS-IX и подумал: сколько же перемен произошло за полвека. С другой стороны: все еще практикуются пытки, люди отрубают людям головы, взрывают детей, насилуют женщин, сжигают мужчин. Выходит, не так уж много можно поставить в заслугу прогрессу…

Повсюду параллельные миры. И они, похоже, не имеют между собой почти ничего общего. Мы, в нашей богадельне, живем где-то на краешке. Пока не свалимся.

Что, Грун, опять ударился в философию?

Госпожа Смит попала в передрягу из-за банки с ветчиной “Смак”. Чтобы открыть эту железную банку в форме хоккейной коробки, нужно с помощью прикрепленного ключика отвернуть верхнюю часть. Потом можно перевернуть банку на тарелку и снять ее как крышку. Края острые, можно пораниться.

Содержимое банки – жирная соленая ветчина. Ее можно нарезать кубиками и смешать с макаронами, а можно нарезать пластами и поджарить для бутербродов. Я собираюсь узнать в супермаркете, есть ли она еще в продаже, или госпожа Смит извлекла ее из своих запасов 70-х годов.

Так вот. Молва гласит, что пласт этой ветчины уже скворчал на сковороде, водруженной на нелегальную электроплитку, когда зазвонил телефон. Госпожа Смит вспомнила о своем “Смаке” только когда сработал детектор дыма. Вошедшая через полминуты медсестра увидела, как госпожа Смит сует в мусорное ведро обуглившееся содержимое сковородки.

ВОСКРЕСЕНЬЕ 8 февраля

Я поменялся с Гертом датами первой в 2015 году вылазки СНОНЕМа. У меня возник план в конце февраля свозить клуб на выставку “Девять месяцев до рождения”. Представляю, с каким изумлением уставятся беременные женщины на восемь стариков, шаркающих среди детских колясок в стиле хай-тек. Оттуда мы двинемся на ежегодную выставку-ярмарку “Товары для дома”. Хочу устроить соревнование: кто за полчаса раздобудет самое большое количество бесплатного барахла. Замер – на вес. Каждую безделушку можно брать только в одном экземпляре. Чтобы никто не совал в сумку целую кипу рекламных брошюр.

Кое-что надо еще подготовить. По-хорошему, нужно бы для начала потратить денек на разведку, но ехать туда слишком далеко. Я там никогда не бывал, но думаю, там много чего удивительного.

Зимы как бы и нет. Собственно, это скорее осень, которая длится примерно пять месяцев. Никаких признаков снега или мороза. Досадно. Похоже, в этом году мне не светит возможность прокатиться на скутмобиле по льду.

Не то чтобы в этом есть необходимость, но мне интересно: бывают ли вообще зимние шины для скутмобилей?

ПОНЕДЕЛЬНИК 9 февраля

“Старые и бездомные” – заголовок репортажа в газете Het Parool, всегда готовой подлить маслица в огонь. Госпожа Звирс (81) за короткое время переселялась четыре раза, так как все дома престарелых, где она едва успевала обжиться, шли на снос.

В доме, где она живет сейчас, работают “топ-сотрудники”. Они берут ее с собой в универмаг “Ксенос”, а уходя, машут ей на прощанье. Чего вам еще надо? Беспокойство, которого так опасалась госпожа Стелваген, когда я спросил ее, значится ли наш дом в списке на слом, распространяется среди жильцов, как эпидемия гриппа. Спасибо газете Het Parool . Коллективный страх пронизывает все разговоры. Газета передается из рук в руки. – У нас тоже есть очень хорошие сотрудники, хоть они и не машут нам на прощанье и не берут нас в “Ксенос”.

Сухой остаток аналитических статей сводится к тому, что из семидесяти амстердамских богаделен шесть уже закрыты. Вопрос о том, строить ли для пенсионеров новые отдельные квартиры, не обсуждается, ведь иногда они очень дороги и вообще недоступны. Также открываются новые маленькие дома комплексной опеки. Это все равно, что любой ценой пытаться оживить труп.