Array Коллектив авторов - Морские досуги №5

Наверняка, Гурьеву уже объяснили, что это за птица, и что спрос с него никакой — дремучий салага в роли пассажира.

— Ортах!?… Ванюша Ортах на курортах, не так ли? — не удержавшись в официальных рамках, язвительно скаламбурил рассерженный Гурьев, колко усмирив кураж новобранца. Присутствующие на ходовом мостике вежливо заулыбались Ясно, что командир имел в виду. Все на боевых постах, в поте лица гоняют хитрющую подлодку, которая норовит часом скрыться бесследно в морской пучине. А этот тем временем прохлаждается в кубрике, да ещё нарушает благополучную картину боевой подготовки корабля.

Немного опешив от непривычного после официоза учебки диалога с высшим чином и признав в душе справедливость сарказма командира, Юрка отважился всё-таки уточнить своё имя.

— Юрий я, не Иван… Юрий Ортах, товарищ капитан-лейтенант, — и, спохватившись, добавил для полноты, — матрос.

— Уже приятно. Вижу, что матрос, — продолжал в тон раздражённо иронизировать каплей, — Гурьев. Командир.

— Так вот, товарищ матрос, как у вас обстоят дела с Корабельным уставом? Вы же из учебного отряда нас осчастливили, не так ли? Насколько я в курсе, там его штудируют скрупулёзно.

Конечно, Юрка знал, что наряду с другими Уставами, которые в учебке втиснули в их гражданские мозги, существует таинственный Устав корабельной службы. Но в программу подготовки устав этот не входил, поэтому Юрка не то, что бы знакомиться с корабельным уставом, и в глаза не видел этот бестселлер. Что ответить? Находиться на боевом корабле, выполняющим боевую задачу, даже на его «святая святых» — ходовом мостике и не ведать того, о чём гласит корабельный устав? Позор!

— Вы обязаны знать, что по боевой тревоге все люки и двери на корабле должны быть наглухо задраены, — продолжал методично топтать Юрку Гурьев, — Почему же вы нарушили такое важное положение корабельного устава?

Ну что здесь скажешь в оправдание? Что не читал Корабельный устав?

«Это мы не проходили, это нам не задавали» Кто поверит и как доказать, да и кому нужны эти оправдания. Нарушил — отвечай. А главное, командир потребовал назвать причину. Попробуй, отмолчись, как школьник. Сказать правду — смешно, детством отдаёт. Видите ли, он хотел посмотреть на настоящую подводную лодку. Маменька, это настоящая подводная лодка или из папье-маше? Да сдалась она тебе — за годы службы, наверное, так насмотришься, что воротить начнёт. Путаясь в этих мыслях, Юрка судорожно искал, нет, не оправдания, искал, что ответить Гурьеву. Ответить, чтобы тупо и позорно не молчать. Не придумав ничего подходящего, вдруг, неожиданно для себя всё-таки брякнул, дескать, страстно желал увидеть настоящую подводную лодку, ибо ни разу в жизни не наслаждался её видом в натуре.

Сказанул и тотчас начал гнобить себя в сердцах, — Кто тебя за язык тянул? Уж лучше бы попросту промолчал. Молчит человек, значит крыть нечем, нет слов в оправдание, признаёт свою ошибку и надеется на снисхождение. Это же — как дважды два… А теперь, вот он я, в детских коротеньких штанишках на подвязках, покажите мне козу пальцами и можете хохотать до коликов.

Ему бы на девок посматривать, а он на лодку… ха-ха-ха… первый раз!

Но что это? На мостике материализовалась физически осязаемая пауза. Оправдательный аргумент Юрки был настолько неожиданным, что всех присутствующих на мостике поверг в ступор. Теперь у них проблема. Толи сделать вид, что причина уважительная, толи посмеяться и забыть, толи, несмотря ни что, взыскать с новичка по полной. Но Юрка то видел как подобрело лицо командира, почувствовал как разрядилась напряжённая обстановка на мостике. Все смотрели на командира, который пытался найти подходящие слова, чтобы с честью закончить разборку и не превратить её в «балаган».

— А что её видеть, вон она на перекуре, стало быть, подустала твоя лодка, — только и нашёлся, что вымолвить Гурьев и растерянно оглянулся на подлодку.

Замешательство на мостике противолодочника разрядил командир подлодки. Он внимательно рассматривал ходовой мостик «охотника» в бинокль и, видимо, понял, что там нештатная ситуация. С рубки лодки замигал сигнальный прожектор.

— Есть проблемы? — перевёл вопрос сигнальщик.

— Нет. На борту зайца поймали, — ответил Гурьев. Все рассмеялись, оценив меткую шутку командира.

Прожектор с лодки: «С удачной охотой. Трофеи шесть шаров; заяц и подлодка. Приятного аппетита».

Вновь дружный смех. Командир подлодки не был лишён флотского юмора.

The game is over. Корабль вернулся в базу поздно. Утром, съев свою вторую по счёту корабельную «птюху» и выслушав «отеческие» сентенции годка — декабриста, дескать, как «запитаешь» тысячную, можешь собирать чемодан на демобилизацию, Юрка ожидал персонального вызова в штаб дивизиона. Как же они там без него, ведь, листопад никто не отменял. Но в кубрик вошёл старшина команды и, мельком взглянув на Юрку, бросил как бы невзначай, — Алгашев швартуется в крепостном канале.

Юрий П. Линник

Служил в Балтийске с 1967 по 1970 г. в дивизионе МПК бригады ОВР матросом, старшиной первой статьи. Демобилизовался младшим лейтенантом после окончания курсов офицеров запаса при Балтийской ВМБ.

За участие в маневрах ВМФ "Океан " награждён медалью "За воинскую доблесть". Окончил Московский энергетический институт и Курсы технических переводчиков при ГКЭС. В разные годы работал в Республике Куба переводчиком, главным инженером на строительстве ТЭС Мариэлъ, АЭС Хурагуа. Работал в Министерстве энергетики СССР, ПО "Атоммаш", ОАО "Атоммашэкспорт". В 2017году вышла книга — сборник повестей и рассказов о флоте, "День флота". Настоящее время на пенсии, проживает в г. Волгодонске.

https://www.litres.ru/uriy-petrovich-linnik/den-flota-matrosskie-rasskazy-i-povesti/

— Может не надо? Дотяну, как-нибудь, — старпом так посмотрел мне в глаза, что стало не по себе.

— С аппендицитом не шутят. Утром ещё ходил. Сейчас встать не можешь. А до Мурманска нашим ходом больше двух суток, — поднялся я со стула и вышел из каюты.

Сильно качало. Не опираясь о переборки руками, идти по коридору было невозможно. Поднявшись на мостик, я плюхнулся в кресло, потирая виски ладонями.

— Как он? — подошёл штурман.

— Уже не встаёт, — ответил я, не оборачиваясь.

— Это — перитонит, — ухватился он за спинку кресла.

— Замолчи! Тоже мне, светило медицины после недельных курсов, — Мне сейчас было не до обсуждений.

Полярная ночь. Ревущее Баренцево море. И кругом ни души.