Григорий Горин - Антология сатиры и юмора России XX века. Том 6. Григорий Горин

В дверь постучали. Вошел Жакоб.

— Здравствуйте, сэр! —учтиво сказал он.

— Здравия желаем! — ответил Степан, с интересом разглядывая гостя.

— Мой патрон, мистер Калиостро, интересуется: будет ли готова карета?

— Обязательно, ваше превосходительство. Через неделю — как новенькая...

— А к завтрашнему дню?

— К завтрашнему — никак. Тут ось полетела, да спицы менять...

Жакоб с интересом оглядел разобранную карету:

— Простите мое любопытство, сэр, но, насколько я понимаю, вы к спицам пробираетесь через крышу?

— Так точно! — сказал Степан. — Так оно... сподручней. Лабор ест этиам ипсе волюптас, что означает: труд — уже сам по себе есть наслаждение!

Жакоб царственно кивнул:

— Я рад, что вы, сэр, изучаете латынь во время работы. Это достойный пример! Если б я был принцем, я бы вас повесил в назидание другим... Благодарю за интересную беседу! — Жакоб кивнул и удалился.

Степан крякнул от досады и со всего маху грохнул молотом по раскаленному железу..

Стрелялись днем в лесу, на небольшой полянке среди берез. Маргадон подал каждому по пистолету, противники разошлись на несколько шагов, потом начали сближаться...

Лицо Калиостро выражало бесстрастность и равнодушие.

Федяшев был взволнован.

Так они сближались до тех пор, пока не подошли друг к другу вплотную. Это их озадачило. Они помолчали, и Калиостро спросил:

— Что ж вы медлите, сударь?

— Вы — гость, — угрюмо ответил Федяшев. — Вам положено стрелять первым.

— У нас, сударь, дуэль, а не светский раут, — возразил Калиостро. — Повторим еще раз, и извольте стрелять, ежели вы не трус.

— Я не трус! — воскликнул Федяшев, поднял пистолет и выстрелил в воздух. — Не трус... — тихо повторил он, — но и не подлец. Пока вы в моем доме, я не могу причинить вам вреда.

— Но мы в лесу..

— И лес мой... — вздохнул Федяшев.

— Что же нам, за тысячу верст отъезжать, что ли? — удивился Калиостро.

— Жуткие нравы! — произнес Маргадон. — Уж где только не дуэлировали... и во Франции... и в Голландии... Быстро, четко, как принято у цивилизованных людей: рраз — и наповал!

— Коли вы своим оружием, милостивый государь, выбрали благородство, — насмешливо произнес Калиостро, — то я им тоже владею. Подозреваю, что у меня и рука тверже, и глаз верней...

Он повернулся к Маргадону. Тот привычным жестом поставил себе на макушку яблоко. Калиостро выстрелил, яблоко разлетелось на куски...

— Уравняем шансы! —улыбнулся Калиостро, взял из рук Федяшева пистолет и вместе со своим протянул Маргадону. — Ну-ка заряди только один!

Маргадон исполнил приказание, затем ловко перетасовал пистолеты, протянул их Федяшеву.

— Прошу! — улыбнулся Калиостро. — Сама судьба станет нашим арбитром. Надеюсь, застрелиться в присутствии гостя не противоречит вашим обычаям?

Федяшев глянул на Калиостро исподлобья, затем нерешительно потянулся к оружию...

— Страшно? — спросил Калиостро.

— Страшно! — признался Федяшев и взял один из пистолетов. —Тетушке, граф, ничего не говорите про дуэль. Просто скажите: дематериализовался Алеша, мол, и все! И Марии... — Он вдруг улыбнулся. — А вообще, граф, я вам благодарен. Обещали явить мне мою мечту — и явили... За нее и жизнь отдать не жалко. Прощайте, мечта моя, Мария Ивановна! — Он зажмурил глаза, приставил пистолет к сердцу, нажал курок.

Раздался сухой щелчок.

У Федяшева вырвался непроизвольный вздох облегчения, и он открыл глаза.

— Поздравляю, — сухо произнес Калиостро и потянулся к футляру.

— Полно, граф, — Федяшев попытался остановить его. — Ну, погорячились, и будет!.. Я вас прощаю... Ничья!

— Пусть Бог прощает, сударь, это его забота, — твердо произнес Калиостро. — Мой выстрел! Извольте не мешать! — Он попятился и стал медленно подносить дуло к виску.

— Остановитесь! — вдруг произнес чей-то громкий голос. Калиостро обернулся. Мария стояла в нескольких шагах.

— Не делайте этого, — тихо попросила она и посмотрела на Калиостро глазами, полными слез. — Я люблю вас... правда! Ваш опыт удался, я полюбила вас и готова ехать с вами хоть на край света. Вы, граф, умный... нежный... а главное — несчастный. Вы без меня пропадете.

Федяшев хотел что-то сказать, но Мария опередила его.

— Такова судьба, Лешенька, — улыбнулась она ему сквозь слезы. — Будем страдать. Страданиями душа совершенствуется. Папенька говорит: «Одни радости вкушать недостойно...»

— Да пропади он пропадом, ваш папенька с его советами! — в сердцах воскликнул Федяшев. — Без вас мне и жить незачем!

Резким движением он выхватил из рук Калиостро пистолет и, отскочив в сторону, приставил его к сердцу:

— Прощайте, госпожа Калиостро!

Мария в ужасе вскрикнула.

Федяшев нажал курок, однако выстрела не последовало. В пистолете что-то зашипело, и из него тоненькой струйкой вяло пополз дымок. Потрясенный Федяшев поднял шипящий пистолет к самому носу, потом перевел взгляд на смущенного Маргадона.

— Мерзавец! Хоть один-то надо было зарядить! — И Федяшев что есть силы швырнул пистолет в Маргадона, который вовремя успел пригнуться. Пистолет ударился о ствол дерева и упал на землю. — Бесчестный человек!

— Кабы я был честным, — отозвался Маргадон, — столько бы народу полегло, ужас!

Калиостро поднял пистолет, задумчиво осмотрел его, потом, направив дуло вверх, спустил курок... Раздался выстрел. Калиостро прицелился в ближайшую березу и вновь спустил курок... Снова грохнул выстрел, посыпалась опаленная кора...

Федяшев и Мария изумленно смотрели на это чудо.

— Вот как? — улыбнулся Калиостро и посмотрел на небо. — Значит, Ты все-таки решил меня проверить? Думаешь, Калиостро страшно умереть? Да ничуть... Все равно умерли чувства и желания... Остался только разум... Разум, который Ты мне дал и который рвется взаперти. Что ж, забери и его...

Калиостро приставил дуло к виску и стал медленно отступать в глубь леса. Лицо его сделалось бледным и страшным...

Федяшев, Мария и даже Маргадон с ужасом наблюдали за ним.

Неожиданно за спиной Калиостро раздалось вежливое покашливание. Он резко обернулся.

Перед ним стоял доктор.

— У нас в уезде был аналогичный случай, — невозмутимо произнес доктор. — Вам, граф, напоследок это будет весьма интересно. Стрелялся, стало быть, некий помещик Кузякин...

Калиостро безумным взором оглядел доктора, пробормотал:

— Это невыносимо... — И спустил курок.

Из пистолета вырвался сноп огня и дыма...

Когда дым рассеялся, стал виден двор усадьбы, по которому, весело щебеча, бежала маленькая русоголовая девочка. Она подбежала к окну барского дома, встала на цыпочки, заглянула в окно. Здесь же собрались группа любопытных детей и местный художник Загосин с мольбертом и с большим холстом, натянутым на раму..