Майю Лассила - За спичками. Воскресший из мертвых

— Так ведь этого Ионни Лумпери я отлично знал и нередко встречался с ним в Хельсинки.

И тут Нуутинен стал рассказывать, как ему приходилось и летом и зимой таскать Ионни на себе.

— Но, вообще говоря, — сказал Нуутинен, — этот Ионни тоже был хороший и порядочный человек. Правда, у бедняги был большой порок — он много пил, и поэтому мне пришлось немало повозиться с ним.

Между тем дроги достигли места, где кончалась улица и начинался лес. Процессия остановилась недалеко от кладбища. Подошли носильщики с лямками на плечах.

Гроб сияли с телеги и поставили на землю. Носильщики стали прилаживать свои лямки, чтоб нести гроб. Нуутинен, как представитель полиции, тоже должен был выполнить этот последний долг. Он взял лямку и вместе с носильщиками поднял гроб. При этом он сказал возчику, который не отставал от него, желая дослушать историю Ионни:

— Да, теперь этот Ионни, — сказал Нуутинен, — уж больше не поездит ни на ком.

И тут, скомандовав носильщикам «ну!», Нуутинен понес Ионни.

Тяжело шагая с грузом, Нуутинен сказал возчику:

— Выходит, что я зря перевелся в Тампере. Теперь и здесь и в Хельсинки я в полной безопасности от него. Не придется мне больше таскать на себе этого грузного Ионни.

Наконец гроб опустили в могилу, и пастор, произнеся слова: «Из земли ты пришел», — бросил на крышку первую лопату земли.

Этот стук земли о крышку гроба разбудил Ионни. Кругом было темно и душно. В голову ударила мысль, что он находится в обычном месте — в полицейской камере. Видимо, эту камеру натопили и закрыли вьюшку раньше времени, и теперь трудно дышать от угара. Ионни громко крикнул:

— Эй, полицейские! Здесь опять угарно!

Все остолбенели. Никто не двигался.

Ионни стал стучать в крышку гроба, полагая, что это дверь. При этом снова крикнул:

— Эй, дежурный, открой вьюшку, дышать нечем!

Пастор боязливо попятился. Остальные пребывали и нерешительности. Ионни пришел в ярость. Начал крепко браниться. И тогда пастор сообразил, что в гробу мнимоумерший. Могильщики прыгнули в яму и стали просовывать лямки под гроб, чтобы поднять его кверху.

— Чертова полиция! — орал Ионни и ногами колотил в «стены камеры».

Это обозлило одного из носильщиков, и он прикрикнул на Ионни:

— Обожди орать! Еще успеешь отсюда выбраться.

Ионни жалобным тоном ответил:

— Так ведь угар в вашей камере. Дышать же нечем.

Наладив свои лямки, могильщики принялись тянуть наверх то, что недавно опустили на дно ямы. Гроб дернулся и закачался в воздухе. И это настолько испугало Ионни, что он завопил истошным голосом:

— Уже качает меня! Вся камера в глазах поплыла! Это же дьявольское заведение — вся ваша полиция!

Гроб подняли и тотчас отвинтили крышку. Ионни приподнялся и осоловело посмотрел на всех. Изумленный Нуутинен крикнул:

— Ой, перкеле! Ионни, ты? Так это я опять тебя нес?

Ионни чрезвычайно обрадовался, увидев знакомого полицейского.

— А-а, Нуутинен, — сказал он. — Как же ты попал сюда?

Эта радостная встреча затмила для Ионни все окружающее. Выбравшись из гроба, он торопливо подошел к Нуутинену и с невинным видом стал ему пояснять, почему его посадили в камеру:

— Выпил, понимаешь, на голодный желудок и немного захмелел. А уж ваши сразу схватили меня и упрятали в надежное место.

Но тут дело стало немного проясняться. Ионни оглянулся по сторонам и, почесывая свой затылок, спросил Нуутинена:

— Это зачем же вы сюда приволокли меня?

Нуутинен не нашелся, что ответить, и побежал звонить по телефону в полицейский участок. Вернувшись, он сказал Ионни:

— Оказывается, хотели похоронить тебя вместо другого. Но теперь в участке выяснили ошибку, и тебя больше не тронут.

Это сообщение поразило Ионни, и он воскликнул:

— За каким же чертом вы хотели похоронить меня?

Нуутинен начал было пояснять, но Ионни снова воскликнул:

— Изверги, что вы делаете с живыми людьми!

Тут все присутствующие, видя, что Ионни произносит земные речи, подошли ближе и стали рассказывать, что случилось. Один из приятелей мнимоумершего сказал:

— Ты уже побывал в этой яме и принял от попа первую лопату земли.

И тогда Ионни понял, какая опасность грозила ему. Подойдя к краю могилы, он, снова почесывая затылок, сказал:

— Да, это был бы порядочный удар для меня, если б засыпали.

Но тут земные дела отвлекли Ионни от прискорбных мыслей, и он спросил могильщика.

— А сколько ты получаешь за такую могилу?

— Около пяти марок.

— Это хорошая плата, — одобрил Ионни и тут же добавил: — но, конечно, миллиона в день на этом не заработаешь.

Увидев свой гроб около могилы, Ионни обрадовался. Похлопав рукой по знакомой крышке, сказал Нуутинену:

— Совсем недавно купил эту будку. Отдал сто марок за нее. Но теперь я в этой мебели пока что не нуждаюсь. Могу тебе по знакомству уступить за полцены.

Нуутинен отказался от покупки и, с удивлением посматривая на Ионни, спросил:

— А разве ты, Ионни, не умер, как об этом писали и газетах?

На это Ионни ответил:

— Да нет, это произошла врачебная ошибка. Всем известно, что у господ голова не всегда хорошо варит.

Тут Ионни не обошелся без хвастовства — стал с увлечением рассказывать, как он мужественно держался перед самой смертью.

Однако земные заботы все больше и больше поглощали его внимание. Снова подойдя к гробу, он предложил могильщикам — не купят ли они эту вещь, столь нужную в здешних местах. Но длина этой вещи смутила могильщиков, и они отказались.

Между тем привезли того, кого надлежало похоронить. Хоронили старательно, и Ионни энергично помогал поскорей засыпать свою могилу. Когда все было кончено, Ионни спросил:

— А кто же этот мой заместитель?

— Некий Антти Питкянен, — ответил Нуутинен.

Ионни помрачнел. Печально вздохнув, он сказал растроганно:

— Это был вполне порядочный человек.

Но горем нельзя было помочь делу. Взвалив свой гроб на спину, Ионни двинулся в обратный путь. Нуутинен шел рядом. Пристав приказал ему доставить Ионни в полицейский участок.

Шли почти молча. Разговор плохо завязывался. По временам Ионни, вспоминая грозную опасность, бормотал:

— Ей-ей, чуть не сгинул. Чуть не сгорел на таком пустом деле.

Господа из полицейского участка стали расспрашивать Ионни, кто он и по каким делам странствует.

Ионни начал хитрить. Не то чтобы он хотел скрыть свои коммерческие делишки, а просто ему неловко было об этом болтать, так как даже газеты подшучивали над ним. Поэтому на допросе, не коснувшись своих сделок, Ионни уклончиво сказал: