Алексей Бурштейн - 007. Вы живёте только... трижды

Радость Кью слегка померкла.

— Ну, я предупреждал, что это только прототип… В общем, вам понадобится хирургический захват, мыльная вода, мощный магнит и очень, очень много терпения. Может быть, пока мои ассистенты подготовят всё необходимое, вы захотите посмотреть механические часы с заводным лазером?

Джеймс Бонд ласково поглаживал свою волшебную палочку. Теперь он понял, почему Блофельд не выпускал из рук кота — палочка была тёплой, живой и поразительно ласковой, отзывчивой, как продолжение собственной руки. Мидихлориане радостно и послушно выполняли его волю, стоило взмахнуть указателем и сконцентрировать свои мысли с помощью мантры-заклинания.

— Люмос! — прошептал Джеймс и зачарованно застыл, наблюдая, как на кончике палочки разгорается слепяще-белый огонёк. Удивительно, лист бумаги, положенный прямо под светящуюся палочку, не обуглился и почти не потеплел. Магическая энергия превращалась в лучистую энергию видимой части спектра без каких-либо потерь. Огонёк был белым, это означает, что все волны видимой части спектра испускались в равных пропорциях, возможно, с лёгким перекосом в сторону коротких волн. Джеймс подставил под лучи палочки лупу в тяжёлой серебряной оправе, надеясь заставить бумагу загореться и, зная время нагрева от комнатной температуры до температуры воспламенения, диаметр лупы и расстояния, рассчитать, сколько энергии излучает палочка, — благо, температуру зажигания бумаги после 1953 года знают все [37] В 1953 году вышел роман Брэдбери «451° по Фаренгейту». . Но его опыт был прерван тихим и словно неуверенным стуком в дверь.

Джеймс поспешно положил на место лупу, сказал « Нокс! » и погасил палочку, принимая благообразный вид погружённого в учёбу школяра.

Дверь, тихонько скрипнув, приоткрылась, и в щель протиснулась Гермиона.

— Гарри, ты в порядке?

— О, да, конечно, в полном! — жизнерадостно ответил Джеймс, отрываясь от четвёртого тома «Старндартной книги заклинаний».

— Ты ни о чём не хочешь поговорить? — загадочно продолжила девушка.

— Герми, я просто не знаю, о чём разговаривать, — Джеймс заложил страницу пером и захлопнул книгу, отворачиваясь к гостье. — Ты же знаешь, я полностью потерял память. Я ничего не помню, но знаю, что за мной охотится Волан-де-Морт. Моя первейшая задача сейчас — выучить все заклинания, которые могут пригодиться мне в драке, и составить список для Эм… Э-м-м-м… Для себя, чтобы не забыть. Было бы ещё неплохо понять, как они работают, почему, что за энергия заставляет палочку светиться, и нельзя ли как-нибудь перебить подачу чужой энергии на чужую палочку в бою…

— Прекрати, Гарри. Я же прекрасно вижу, что дело не в этом. Ты стал совсем другим этим летом.

— Дык, блин, я ж говорю — мне память отшибло!!!

— Я не об этом, Гарри. Память — это, конечно, важно, но личность — это не только память. Я могу принять, что ты забыл всё, чему тебя учили пятнадцать лет, но глубинные изменения поведенческих палитр не объясняются простой потерей памяти.

Джеймс Бонд с тоской посмотрел на безумно интересный учебник, прекрасно понимая, что если он сейчас прогонит Гермиону, то только усилит её подозрения.

— Я не знал, что ты являешься сторонницей бихевиористских теорий гештальтпсихологии Макса Вертгеймера [38] Один из основателей гештальтпсихологии. .

— Вот видишь, — Гермиона грустно покачала головой и без приглашения уселась на кровать, — А Гарри Поттер и имени-то такого не знал. А и знал бы — не запомнил бы. А и запомнил бы — не сумел бы выговорить. Он с трудом запоминал имена игроков ирландской сборной по квиддичу, за которую, между прочим, болел, и постоянно называл Конолли — Корнелли, причём сидя в двух стульях от Министра магии, Корнелиуса нашего Фаджа. Гарри путал Эрика Хмурого с Эммериком Хромым, хотя между ними почти двести лет и три гоблинских войны разницы. А сейчас расскажи мне, откуда ты узнал, кто такой Макс Вертгеймер. Книг по гештальтпсихологии в этом доме нет, и, кроме как в Косой Переулок, ты отсюда не выходил, а Дурсли читают только программу телепередач, и то вслух и по слогам.

Джеймс Бонд отличался быстрой реакцией и превосходной компетентностью в анализе сложных ситуаций. Вот и сейчас он мгновенно, хладнокровно и решительно подумал: «Это ж надо было так по-простецки вляпаться».

— Видишь ли, — осторожно начал он, лихорадочно размышляя над путями выхода из сложившегося тупика. «Когда же я научусь держать язык за зубами?» — А откуда ты знаешь, кто такой Макс Вертгеймер? Мы что, проходили его? На Прорицаниях?

— Я не посещаю Прорицания, — снова покачала головой Гермиона, — уже два года. Нет сомнений, какую-то часть памяти ты потерял.

— Так откуда тогда? Из школьной библиотеки?

— В школьной библиотеке нет магловских книг. Но мои родители — зубные врачи. Поначалу они использовали наручники и кожаные ремни, но потом кто-то намекнул им, что пациентов можно фиксировать и другими методами, и показал им ролик с застывшим перед змеёй кроликом. Тогда они и заинтересовались психологией безусловных реакций и методами модификации поведения. А я с детства любила читать.

— Удивительно, — поцокал языком Джеймс. — Ты, должно быть, столько всего прочла.

— Достаточно, чтобы научиться не терять мысль за обилием слов, — коротко усмехнулась Гермиона, чинно складывая руки на коленях. — Так кто ты, Гарри? Или ты не Гарри? В библиотеке Блэков есть фолиант «О методах причинения наимучительнейших пыток», и в нём рассказывается, что при нападении дементора в какой-то момент душа выходит из тела, оставаясь связанной с ним тоненькой пуповиной. Человек при этом заново переживает все самые мучительные моменты своей жизни. Хорошо натасканный дементор — как именно его натаскивали, подробно описывается в предыдущей главе — может удерживать душу в таком состоянии часами. Субъективно это будут месяцы или даже годы непрерывной агонии. С тобой, безусловно, произошло примерно это, потому что дементор не сможет удержаться от искушения причинить немного мучений своей жертве. Но постоянное переживание мучений может очень сильно изменить личность… До неузнаваемости.

Джеймс Бонд содрогнулся. Видеть спокойно сидящую девушку, абсолютно без эмоций рассуждающую о мучительных пытках, для него было внове. Но потом он вспомнил, что она, всё-таки, дитя зубных врачей…

— Я Поттер, — глухо сказал он, — Гарри Поттер. Но иногда… Мне кажется… Что дементоры всё же меня съели.

Вот тут ему удалось пробить её льдистую броню.

— Правда?! Как интересно! Расскажи!

— Да рассказывать-то особо нечего. Но это объясняет, почему у меня есть знания и воспоминания, которые принадлежат… Не совсем мне. Меня высосали из тела, так? И начали смаковать. Но потом на дементоров напал Дадли, так что им пришлось прерваться, и меня втянуло обратно в моё тело. Можно предположить… Что, пока меня пытались переварить, я воспринял немножко личности и памяти того бедняги, которого дементоры схарчили передо мной и не полностью переварили. Понимаешь? Часть личности Поттера была переварена. А часть недопереваренной личности предыдущей жертвы заняла её место.