Андрей Бильжо - Заметки авиапассажира. 37 рейсов с комментариями и рисунками автора

Публика в НИИ, надо сказать, была очень ученая, очень симпатичная и очень спаянная длительными командировками и морскими экспедициями.

Но вот наконец настал и мой час. Заслужил. Экспедиция должна была быть с заходом судна в Сингапур. В связи с чем после ряда комиссий я и был приглашен на таинственное собеседование – инструктаж – в большое здание на Старой площади. Я вошел в огромный пустой холл и подошел к единственному часовому. Тот взял повестку, спросил фамилию, сверил ее со своим списком и, не потребовав паспорта, объяснил, куда идти. На своем пути я не встретил ни одного человека и не услышал ни единого звука. Но вот, найдя нужный мне кабинет, я постучал и вошел. Из-за дубового стола такого же размера, что и дубовая дверь, мне навстречу вышел улыбающийся человек: “Здравствуйте, Андрей Георгиевич. – Он протянул мне руку. – Поздравляю вас с рождением сына! Кажется, Антоном вы его назвали?” Это называется “шок”! Шок – это по-нашему! Шок придумали в СССР. Сын родился неделю назад. Три дня как его назвали Антоном. Вот это работа, это профессионализм. Я до сих пор не могу понять, как он мог все это знать.

Дальше он рассказал мне, что Сингапур – центр наркоторговли и вербовки шпионов, что советские десятирублевки (червонцы) провозить нельзя, потому что враг ими снабжает диверсантов. “А зачем их вообще провозить? На них разве что-то можно купить за границей?” – спросил я. “Можно!” – загадочно и твердо ответил он.

Потом хозяин кабинета проводил меня, окончательно напуганного, в соседнюю смежную, похожую на учебный класс комнату, посадил за один из столов и велел прочесть лежащую на нем брошюру. Прочесть, а потом расписаться в графе “Ознакомлен”. Это была инструкция поведения советского гражданина за границей, где рассматривались разные ситуации. Например, как надо себя вести мужчине, если он вошел в свое купе или в свою каюту, а там оказалась женщина-попутчица. О ужас! Было рекомендовано, не вступая с ней в какой-либо контакт (!), выйти вон и потребовать у персонала, чтобы вас переселили к мужчине. Конечно, ведь женщина могла оказаться шпионкой или провокатором. Вот тебе раз! Получалось, советскому гражданину рекомендовали выглядеть невоспитанным идиотом с нетрадиционной сексуальной ориентацией. А подозревали его в том, что он сексуальный маньяк, желающий во что бы то ни стало продать свою Родину.

Родину я любил и продавать ее пока не собирался. И Родина меня в Сингапур отпустила. Правда, в Сингапур я так и не попал. Родина передумала. Но это, как говорится, уже совсем другая история.

Итак, самолет Москва – Владивосток. Как летели, не помню. Помню, что считали, сколько мы заработаем в этом рейсе, чтобы купить себе джинсы (“Я надену джинсы Levis…” – помните?), и что привезем всем много-много подарков. С аэродрома мы, три участника экспедиции, прибыли в порт.

Когда мы шли мимо одного судна, над моей головой пролетел пустой пузырек из-под “Тройного” одеколона. Он вылетел из открытого иллюминатора. “Допивают…” – сообщил нам сопровождающий. Что допивают и зачем, мы понять тогда не могли. В приемной начальника Дальневосточного пароходства царил переполох, и было точно не до нас. Произошло ЧП не местного масштаба. Пропал большой морозильный рыболовецкий траулер. Его капитан не выходил на связь несколько суток. Тихий океан в это время был тихим. Судно давно уже должно бы быть в порту, а связи с ним не было. Ни рыбы, ни экипажа, ни судна. Как сквозь землю, то есть в воду, провалились.

Спустя два дня выяснилось: судно шло уже в порт приписки после шестимесячного промысла мимо острова Шикотан, где восемь месяцев в году жили и работали (не знаю, как сейчас) рыбообработчицы.

Представьте себе – остров женщин! То ли экипаж настоял, то ли капитан решил сделать экипажу подарок. Короче говоря: резко право руля, стоп-кран, отдать швартовые! А дальше почти неделя любви, романов, нежности. Капитан, конечно, потом лишился всех своих званий, его исключили из партии и “сделали” по полной программе. А мне тогда казалось, да и сейчас кажется, что это был настоящий мужской поступок. Скольким людям он принес мгновения счастья! Для скольких женщин реализовалась, пусть ненадолго, мечта! Корабль, принцы… Потом долго долетали слухи, что гуляли они красиво, без грязи. Женщины носили мужчин на руках, и, конечно же, наоборот.

Кстати, много лет спустя, когда я работал психиатром, накануне 8 Марта у метро “Проспект Мира” я стоял в очереди за цветами на краю, даже на берегу, огромной и глубокой лужи. Светило мартовское солнце. Внимание всей очереди привлекла пара – мужчина и женщина. Они громко и искренне хохотали и были сильно пьяны, у каждого под глазом был фингал, в общем – лица бомжей. Но они были счастливы и целовались у всех на глазах. Потом ОН вдруг неожиданно взял на руки свою возлюбленную и понес. ОН подошел к противоположному краю лужи, немного подумал – обходить ее или нет – и решил идти вброд. Его ботинки сразу скрылись под водой. На середине лужи ОН стал терять равновесие, потому что его спутница продолжала громко и счастливо смеяться. Очередь замерла. ОН попытался удержаться на ногах, но угол, образуемый его телом и поверхностью лужи, становился все острее. Они оба грохнулись, обдав очередь фонтаном брызг. Потом “Ромео и Джульетта” долго лежали на спине и плескались, как будто в море или даже в Тихом океане, про который я только что писал. Глядя в голубое небо, раскинув руки, они продолжали смеяться. Мне казалось, что вся очередь им завидует. Все, все имеют право на счастье.

Во Владивостоке мы должны были оформить паспорт моряка. По этому паспорту можно было, между прочим, ходить в кинотеатр без очереди. И, между прочим, без очереди брать билеты. По-моему, это было единственное преимущество, которое давал этот самый паспорт моряка. Кроме, конечно, романтического названия документа. Понятно, у моряка было мало времени на суше. И единственное, что он должен был делать, – это ходить в кино. Паспорт производил большое впечатление на девушек. Стоп. Я же уже женат, и у меня ребенку два месяца.