Мария Штейникова - Кошка Фрося и другие животные (сборник)

– А что у вас сегодня пожрать?

А ему говорят:

– Залезь в холодильник да посмотри.

И он сам все приготовит, а потом стоит посуду моет. Нового друга не заставляют мыть посуду. Сначала перед ним распушаются и говорят:

– А вместо этого сарая будет теннисный корт, а тут бассейн, пройдем на второй этаж. – И говорят еще: – У нас сегодня на ужин все просто. Фуа-гра в шоколаде и «Вдова Клико». Ты, наверное, такое не ешь?

Кошка Фрося недавно стала старая, поскольку новый теперь шпиц. И теперь Фрося просто контейнер для еды и спит в сапогах как бедная родственница. Или падает с сильной возвышенности плашмя и лежит, как будто уже мертвая. И никто к старой Фросеньке не подходит. Все говорят:

– Это что за звук? Кошка, что ли, упала опять? – Потом смеются и говорят: – Совсем тупой мех.

Фросе приходится вставать и тупить над пустой миской. Иной раз даже поорать приходится, чтобы насыпали. А все потому, что старая. Из-за какого-то лающего хомяка.

И потом Фрося полюбила старых друзей, потому что они команда, у них много общего. Кресло, например. А все новые друзья восхищаются шпицем. Потому что Фрося странная, падает отовсюду плашмя и спит в сапогах. А шпиц – он вполне себе адекватный и видно, что новый. И тогда приходят сообщения в личке от старых: «Вы куда-то запропали. Фуа-гру, поди, жрете с новыми?»

Женщина должна быть кроткой и иногда бегать среди березок, а ее надо догонять и щекотать усами. А потом сразу снова кроткая и должна рубить в день по машине дров, и, подоткнув косу, самостоятельно резать порося. И ни одного лишнего слова. Только самые необходимые: «Барин, ужинать подано», «Не желаете ли отдохнуть?», «А водочки?», «Имеется ли настроеньице для утех?» А он друзьям говорит:

– Да ладно, ребята, ну с кем не бывает, ну да, бабу держу, пришлось взять.

Или она сготовит все, порядок везде наведет, перестирает, перегладит, огород выполет, двести банок огурцов закатает и идет к нему на крыльцо день провожать. А под пятками земля горит.

Ну, и он, как обычно, ее забавляет: «О, смотри, голубь! Такой же тупой, как ты. Косоголовка ты моя дурная. У тебя что в голове, мякина?»

А она смотрит на него с умилением и думает: «Чем бы отравить-то тебя, падлу неблагодарную?» Но отвечает как положено: «А водочки?» Поскольку бабе пристало быть кроткой. Это она с ясельного горшка усекла. Что сразу по башке настучать – ни разу не выход. Месть надо вынашивать и годами идти к своей цели. Может быть, даже, если сильно повезет и внешность позволяет, стать стервой. Или прибить не сразу, а через двадцать лет брака. Того самого, который все это время наполнял ее жизнь смыслом, чувством и мудростью.

Женщина везде женщина. В транспорте, на работе, на корпоративе, в магазине. Кроткая, аки голубка. Он стоит, встречает, уши красные, лицо как у дохлого хомяка: «Это что за сизоносый хрен с тобой до метро шел? Отвечай!» Ты ему: «Мол, Василий Иваныч, престарелый герой-любовник, всю дорогу висел на ушах и жаловался на одолевшую подагру. Прямо душу вынул». Дохлый хомяк сдвигает бровки домиками:

– Ты мне давай там на своих работах. Ты мне это, а не то давай.

А ты ему:

– Развлечься не желаете? водочки? ужинать?

Вышла я как-то в магазин, уже порядком огнедышащая, с последней суммой в кошельке, решила перед смертью пирожков напечь. Интеллигентно купила капусту, муку, яйца, иду к кассе, параллельно медитируя. И тут какая-то чудесная девушка как пнет мне по яйцам. Вот ни фига себе пирожки! Я ей говорю с милой улыбкой:

– Сударыня, не изволите ли оплатить мне яйца?

А она мне отвечает:

– Я те чо, миллионерша? Пошла в жопу, дура.

И тут она. Вы чувствуете, да? Она – последняя капля. Разворачиваюсь и как дам этой кошелке по башке пакетиком с яйцами. Весь магазин приседает. Я ей говорю:

– Сука, – и гордо ухожу в закат, как в американском вестерне.

Вот она – фридом, фридом!

Собираемся на джазовый концерт, муж прибегает с галстуком, гордый такой. Говорит:

– Ну как?

Я говорю:

– Офигенный. В цирк пойдем – наденешь.

Приходим, а там женщины в костюмах русалок. Вот ни фига себе! И муж в черном бадлоне и брюках смотрит на меня с таким упреком, будто я ему костюм дельфина не разрешила надеть, и говорит:

– Я буду роллы «Калифорния» с лососем.

Я тоже умею обижаться и говорю:

– Двойной виски со льдом.

Ночью просыпаюсь – пьяная. Вот такая сильная вещь – джаз. Пошла на кухню, обожгла все пальцы чаем. Нет, не снайпер. Прицелилась хорошенько, попробовала еще раз взять кружку. Плюнула. Посидела – плохо, полежала – не то, опять посидела, почитала одним глазом про размножение кенгуру в неволе. Решила не шевелиться и ждать. Просыпаюсь – пьяная. На голове Фрося, шпиц орет дурниной, и по дому гуляют какие-то люди в красивых костюмах. Муж говорит:

– Это сантехники, они с нами поживут.

Я в ужасе засыпаю, мне снится, что я лайкаю сантехников в фейсбуке и у них у всех померанские шпицы на аватарках, а Фрося обновила статус с «встречается» на «в браке». Просыпаюсь – пьяная. Флешка от фотоаппарата утонула в меде. Муж говорит:

– Ничего сегодня не делай, напиши просто, что была на джазе. Люди поймут.

Звоню бабулечке, еще ничего не говорю, а она мне:

– Не трещи. Вчера была на «Рябине» (клуб пенсионеров), нарябинилась. Жертв нет. Черт бы побрал эти новые платья.

Мальчики – они такие. Если за косичку дернул – значит, любит. Если еще портфелем врезал – любит до беспамятства. И тут сразу все становится сложно. То списывать даешь, то фломастером в глаз. А иногда стоишь на переменке с бельевой резинкой на ногах и размышляешь, не проще ли было остаться друзьями? Или на Восьмое марта разглядываешь шикарный набор рыболовных крючков и думаешь, думаешь. Что бы это значило? Вариантов два. Или совсем дебил, или сильная влюбленность завела его в такие ассоциативные дебри, что в процессе выбора подарка к финишу пришел лишь спинной мозг. С другой стороны, в девках засиживаться тоже – люди не поймут. Как-никак десять лет уже. И мама часто повторяет, что я уже кобыла.

В этой связи бабулечка, устроив себе пульт управления Вселенной на балконе, отслеживает с биноклем все мои передвижения до школы и обратно. Появляются правила общения с мужчинами. С ними нельзя плавать в одном бассейне, разговаривать на улице и заходить в подъезд. Надо полчаса ждать на морозе, когда ему надоест выжидать в засаде и он передумает на меня нападать. Под подозрением даже дед Василий, с которым я с пяти лет «забиваю козла» во дворе. Так у меня постепенно складывается ощущение, что страшнее мужчины зверя нет. Это существа с экзопланеты. Вроде то же самое должно быть, но какой-то прокол в эволюции мозга точно случился. Не говоря уже об остальном.