Пелам Вудхаус - Псмит в Сити

Они беседовали в квартире в Клементс-Инн. Вечер был жарким. В открытые окна слабо проникал рев Стрэнда. Майк подошел к окну и выглянул наружу.

— Меня тошнит от всей этой лабуды, — сказал он коротко.

Псмит бросил на него вопросительный взгляд, но ничего не сказал. Раздражение Майка причиняло ему много неудобств, которые он сносил в терпеливом молчании, уповая на лучшие времена. Из-за очевидной взбудораженности Майка, его отвращения ко всему и вся искать развлечений по вечерам теперь оказывалось затруднительным. Майк пытался бодриться, как мог, но был не в состоянии избавиться от ощущения, что он заперт в клетке, ощущения, питавшего его раздраженность.

— Какая лабуда все это, — сказал Майк, вновь садясь. — Ну, какой в этом толк? Потеешь весь день за конторкой, день изо дня за примерно два пенса в год. А когда дотянешь до восьмидесяти пяти, тебя отправляют на свалку. Это не жизнь, а чертово прозябание.

— Ты, случаем, не жаждешь стать пиратом и брать на абордаж испанские галеоны или чего-нибудь еще такого, а? — осведомился Псмит.

— И вся эта лабуда об отправлении на Восток, — продолжал Майк. — Чего хорошего в том, чтобы отправиться на Восток?

— Из беззаботных разговоров в конторе я установил, что, отправляясь на Восток, становишься важной персоной, — сказал Псмит. — Десяток туземных клерков под твоим началом взирают на тебя снизу вверх, как на Последнее Слово в великолепии, а под конец женишься на дочке губернатора.

— А под конец схватываешь какую-нибудь гнусную лихорадку и пинком вышвыриваешься из банка.

— Вы смотрите на мрачную сторону, товарищ Джексон. Я же будто вижу, как вы восседаете в кресле, преданные кули машут над вами опахалами, и вы говорите какому-нибудь восточному владыке, что можете уделить ему пять минут. Насколько я понимаю, служба в банке на Дальнем Востоке одна из самых блаженных синекур в мире. Миллионы туземцев ловят малейшее ваше слово. Полные энтузиазма раджи отводят вас в сторону и втискивают вам в руку драгоценные камни в знак уважения и почтения. Когда вы проезжаете мимо на спине слона кто-то ударяет в гремящий медный гонг! Банкир Бхонг! Неужто такая перспектива не находит хоть какого-то отклика в вашем щедром юном сердце? Мне дали понять…

— Я готов бросить все это и стать профессионалом. По рождению у меня есть право играть за Суррей. И это все, на что я более или менее гожусь.

Тон Псмита стал отеческим.

— С тобой все в порядке, — сказал он. — Усталость у тебя от жары. Тебе требуется перемена обстановки. В субботу мы рука об руку сиганем на какой-нибудь приморский курорт. Ты будешь строить замки из песка на пляже, пока я буду лежать на том же песке и читать газету. Вечером послушаем оркестр или прогуляемся по эспланаде, не столько ради самих себя, сколько ради приятного сюрприза туземцам. Возможно, если погода сохранится теплой, мы даже сможем погрести. Весьма бодрящее времяпрепровождение, как меня уверяли, и крайне укрепляющее лодыжки. А утром в понедельник мы вновь вернемся к нашим трудам, вернемся побронзовевшие и пышущие здоровьем.

— Я пошел спать, — сказал Майк, вставая.

Псмит последил, как он уныло вышел из комнаты, и печально покачал головой. С его доверенным секретарем и советником далеко не все было в порядке.

Следующий день, четверг, отнюдь не нашел Майка смирившимся с перспективой с десяти до пяти часов пребывания в обществе мистера Грегори и гроссбухов. За завтраком он молчал, и Псмит, заметив, что положение вещей по-прежнему остается скверным, воздержался от беседы. Майк прислонил «Спортсмена» к кувшину с горячей водой и читал крикетные новости. Команда его графства с капитаном, братом Джо, как он уже знал из вечерней газеты, побила Сассекс в пяти периодах в Брайтоне. Сегодня им предстояло играть с Миддлсексом на поле «Лорда». Майк решил, что он попробует освободиться пораньше и отправится посмотреть заключительную часть матча первого дня.

Волей судеб освободился он много раньше и увидел куда более значительную часть матча первого дня, чем предполагал.

Он как раз завершил предварительные этапы утренней работы, сводившиеся в основном к мытью рук, переодеванию и сгрызанию деревянной части ручки, когда к нему приблизился Уильям, рассыльный.

— Вас к телефону, мистер Джексон.

В отличие от большинства лондонских банков Новый Азиатский банк имел телефон. Факт, который Псмит всемерно одобрял, заказывая места в театрах. Майк направился в будку и взял трубку.

— Алло! — сказал он.

— Кто это? — произнес взволнованный голос. — Это ты, Майк? Я Джо.

— Привет, Джо, — сказал Майк. — Что случилось? Я приду посмотреть вас нынче вечером. Попробую освободиться пораньше.

— Послушай, Майк, ты сейчас очень занят в банке?

— В эту минуту — нет. До одиннадцати вообще редко что бывает.

— Я про то, занят ли ты сегодня? Ты не мог бы освободиться и сыграть с нами против Миддлсекса?

Майк чуть не выронил трубку.

— Что-о? — вскрикнул он.

— Произошла чертовская накладка. Нам не хватает одного игрока. И ты наша единственная надежда. За оставшееся время найти другую замену мы никак не можем. Начинаем через полчаса. Ты сможешь сыграть?

На протяжении, пожалуй, одной минуты Майк раздумывал.

— Ну? — раздался голос Джо.

Внезапное видение поля «Лорда», такого зеленого и прохладного возобладало над решимостью Майка терпеть, и без того подточенной чредой дней нарастающего бунтарства. Его захлестнула уверенность, что, чем бы это ни обернулось потом, наслаждение от матча в идеальную погоду на идеальном поле стоит любых последствий. Какое значение имеет то, что произойдет потом!

— Ладно, Джо, — сказал он. — Прыгаю в такси сейчас же и заеду за своими вещами.

— Молодец! — сказал Джо с превеликим облегчением.

Выскочив из телефонной будки, Майк чуть не врезался в Псмита, который задумчиво направлялся к телефону с намерением позвонить в кассу Хеймаркетского театра.

— Извините, — сказал Майк. — Привет, Смит.

— Огромный, — сказал Псмит учтиво. — Я в восторге, товарищ Джексон, узрев, что к своим коммерческим обязанностям вы относитесь с рвением юной бомбы. Каким образом, постоянно осведомляются у меня люди, товарищу Джексону удается привлекать взор своего нанимателя и завоевывать дружескую улыбку главы своего отдела? В своем ответе я указываю, что товарищ Джексон бежит, когда другие ходят. Ноги товарища Джексона не уступят высоко тренированным ногам мустанга прерий, он не прохлаждается, он возвращается в свой отдел, омытый испариной, в рекордное время он…

— Послушай, Смит, — сказал Майк, — окажи мне услугу.

— Хоть тысячу. Валяй!

— Просто загляни в Долгосрочные Депозиты и скажи старику Грегори, что меня сегодня там не будет, хорошо? У меня самого нет времени. Мне надо мчаться.