Марта Кетро - Плохие кошки

Гвардии младший сержант Сергей Ветлицын по кличке Касим тоже принял свою судьбу. Небезропотно, но принял. Касимом Серега был прозван, кстати, не потому, что был невелик ростом, чуть раскос, смугл и ладен, как танцор из кавказского народного ансамбля, а потому, что происходил родом из городка Касимова в Рязанской области. Касим был неглуп, приветлив, исполнителен и ценил заботу любимого начальника. В огонь и в воду готов был за него, но сообщение, что на два летних месяца (у генералов были длинные отпуска) Сереге придется служить нянькой избалованному животному, младшего сержанта не обрадовало. Да, конечно, свободный выход в город, некоторая сумма, на расходы, но ведь Принц же ж! Наглая, избалованная сволочь! Серега животное знал не по рассказам очевидцев, с генеральшиным перед ним трепетом тоже был лично знаком, и предстоящие два месяца вполне оправданно казались Сереге движением по минному полю без маршрутной карты.

— Не подведи, брат, — рокотал генерал задушевным баритоном, — а я уж постараюсь, чтоб тебе в первой партии уволиться.

Слова были сказаны, и соломинка обещания ускоренного дембеля сломала многоопытную верблюжью спину. Серега улыбнулся своей кривоватой улыбкой абрека и сипло произнес:

— Не волнуйтесь, товарищ генерал.

Это прозвучало как клятва.

Серега получил двухчасовую лекцию по котовьему режиму содержания, рациону и повадкам, затем экзамен (верней — допрос) по пройденному материалу сравнимой продолжительности, краткие указания по хозяйству общего порядка (поливать цветы и не забывать закрывать входные двери — генеральша, если не брать во внимание помешательства на коте, была невредной бабой) и сопроводил генеральскую чету на желдорвокзал. Там генеральша еще минут пять порыдала у него на плече в безутешной тоске расставания с обожаемым зверюгой, в то время когда генерал сзади подмигивал и всем видом приказывал не дрейфить и вообще держаться молодцом. Предстоящий отпуск на родине без кота в зоне досягаемости привел его в веселое и даже озорное расположение духа.

Мало-помалу за заботами и тревогами спустился вечер, пора было кормить кота ужином, и Серега, заглянув в шпаргалку и прочтя «куриная печенка и двухпроцентное молоко», отправился на закупку провианта. От прозвучавшего в голове голоса генеральши «…на Мытном рынке покупай, ни в коем случае не на Сенном!» Серега отмахнулся, ерунда, откуда ему знать, какой там рынок. Ничто не предвещало беды, пишут в таких случаях в приключенческих романах.

Отварив печенку полторы минуты в крутом кипятке, Серега выловил ее шумовкой и положил остывать в кошачью вымытую и ошпаренную кипятком для пущей дезинфекции миску. Затем под струей горячей воды нагрел молоко в бутылке до температуры, как было строго уточнено генеральшей, «чуть выше комнатной», налил его в миску и позвал кота громким «кис-кис-кис». Серега готовился провести полчаса в безмятежном покое пустой темной квартиры, в особом уюте кухни с ходиками на стене, когда сидишь на табуретке в неярком свете лампочки под потолком, в движении воздуха от летнего ветерка из окна и при деликатном почавкивании существа кошачьего племени под ногами.

Не тут-то было.

Кот вошел в кухню, чеканя шаг, как генерал на совещание командного состава корпуса, затормозил на пороге и, плюхнувшись на задницу, вроде даже перестал дышать: обронив челюсть, он вылупил на Серегу сине-зеленые очи: «А это ты вообще кто, товарищ солдат?»

Серега слегка беспокоился, что кот не станет есть, но такой вот театр, цирк и балаган ему даже не мнился. Кот явно не узнавал его, Касима, виденного за последние полтора года раз триста или даже пятьсот. Издав возмущенный мяв, кот совершил поворот кругом (через левое плечо, военная косточка), даже не посмотрев в сторону еды, и так же решительно, как вошел, отправился в прихожую под комод, где, потоптавшись и покряхтев, затих.

Серега подождал, потом вышел в прихожую и несколько минут сладким, насколько возможно, голосом упрашивал кота вернуться и отведать что бог послал, но дело шло к отбою, а появляться на вечерней поверке личного состава — дело святое и пропустить никак невозможно. Серега огорченно вздохнул, что таким вот комом сложился блин первого общения с животным с глазу на глаз, постелил на полу в ванной газету из заботливо заготовленной стопки и отправился в расположение родной части. «Переживает, что хозяев нет дома, — примирительно подумал Серега, — не беда, ночью пожрет», — и отрубился. Солдатский сон в мирное время крепок и безмятежен.

На следующий день в «уазике» случился пробой не то прокладки, не то сальника, не то еще чего-то, не терпящее отлагательств, и Серега вспомнил про кота с некоторым опозданием, ближе уже к обеду, и, сообщив дежурному по штабу о цели выезда, помчался в пустую генеральскую квартиру. Миски стояли нетронутые, о существовании кота свидетельствовало только утробное ворчание в подкомодном полумраке.

Зная, что кот не ест несвежую еду, Серега смотался за сосисками и пятипроцентным творогом. Без особенной надежды — записанное время кошачьего обеда миновало — сварил пару сосисок и выложил во вновь отмытую и ошпаренную миску, а рядом расположил шарик творога, вроде как шарик мороженого. Залюбовавшись натюрмортом, непроизвольно сглотнул слюну. Поставил эту красоту на пол в кухне и, решив не нервировать зверя, отправился в гостиную посмотреть телевизор. Трофейный из Афгана «Панасоник» с диагональю девяносто сантиметров отвлек внимание сержанта на довольно продолжительное время, и, наконец вспомнив о делах службы, Серега поправил ремень, проверил вертикально приставленной к носу ладонью положение кокарды, остался доволен и отправился — да-да — в родную часть. День уже клонился к вечеру, нельзя ж совсем не появляться в расположении, да и засмеют, расскажи он бойцам о том, где целыми днями пропадает.

«Черт, — подумал дорогой, — газету-то не сменил… Да, небось, до завтра обойдется».

Есть ли нужда сообщать, что на следующий день сосиски оказались нетронуты, шарик творога заветрился и пожелтел как ногти курильщика, а главное: газета на полу в ванной не имела никаких видимых следов кошачьей жизнедеятельности. Это обеспокоило Серегу больше всего, но проклятый кот на зов не шел, отзываясь лишь недовольным бурчанием, и ничего не оставалось делать, как только покинуть его как есть до следующего дня.

Несколько дней Серега провел как на иголках. Котовья сухая во всех смыслах голодовка кого угодно обеспокоила бы, a Серега, как уже говорилось, был ответственным парнем, любил генерала и очень хотел на дембель. Ему никак не улыбалось по возвращении Кузнецовых с изобильных кубанских каникул показать им вместо живого кота холмик в зарослях сирени в палисаднике. И Серега решил действовать решительно.