Михаил - Белая женщина

Перед съемками Гидеон Чучундра от волнения начал ковырять пальцем торт. Бдительный сценарист сунул ему в руку чашку с чаем. Наконец началась прямая трансляция. Политическая деятельница со вкусом целовала детишек, медленно приближаясь к вооруженному торгом афро-израильтянину. От волнения у Чучундры тряслись руки. Когда депутатка, наконец поравнялась с ним, он неожиданно испустил жуткий вопль и выплеснул на неё чай из чашки. В то же мгновение, осознав всю непоправимость своей ошибки, Гидеон закрыл себе лицо тортом.

Уродливая депутатка закричала, как и должна кричать ошпаренная. В народе эту манеру изложения называют «благим матом».

— Кто доверил этой обезьяне кипяток, — верещала борец с расизмом (под эти вопли телевидение транслировало её задумчивое лицо, украшенное живописными кусками торта), — да кто вообще подпустил этого пидара близко к детям?!

Если «обезьяну» Гидеон воспринял как должное, то «пидара» он никак не заслуживал. Тем более в прямом эфире. На защиту чести и достоинства афро-израильтянина красивой грудью встала Оксана Белобородько.

— Попрошу выбирать выражения, — возмутилась она — здесь вам не публичный дом.

— Вид привлекательной блондинки не внес успокоения в душу ошпаренного борца за права сексуальных меньшинств. Заткнись, расистка; моргала выколю, — бушевала главная героиня прямой трансляции.

— Ах, так ты разговариваешь с супругой защитника родины, — отозвалась Инбар Бен Ханаан и употребила арабское ругательство в свое время имевшее хождение в публичном доме «Экстаза» и в буквальном переводе являющееся предложением совершить половой акт в извращенной форме с хромым и страдающим кожным заболеванием ишаком. В груди степенной Инбар Бен Ханаан билось горячее сердце Оксаны Белобородько. На этом прямая трансляция с торжественной встречи детей поселения Ливна с Великим Вождем и Учительницей прогрессивно мыслящей части общества прервалась по техническим причинам.

После торжественной отправки видного израильского политического деятеля в ожоговый центр офакимской больницы им. Вороны семейство Эйдлиных пригласило всех на праздничный ужин по случаю покупки дома в поселении Ливна. На столах стояли фирменные торты. Было весело, Борис немного перепил и стал рассказывать собравшимся, что его сыновья Богдан и Абрам успешно ведут семейное дело, но его советами пренебрегают, да он и сам чувствует, что вкусов посетителей дорогих иерусалимских гостиниц он не понимает. Но его ещё рано сбрасывать со счетов и что у него еще есть порох… где именно он уже забыл, но то, что порох был, он помнит отчетливо. Вот только не помнит, зачем ему порох…

Короче говоря, в течение десяти лет в Израиль приехало более миллиона репатриантов. Эти люди ничего не забыли и ничему не научились. В связи с этим он прекращает сотрудничество с Богданом и Абрамом, выходит из компании «Еврейские булочки» и возвращается к истокам. Он основывает фирму «Южная вишня» и начинает выпуск конфет «Вишня в шоколаде» по разработанной им когда-то для Львовской кондитерской фабрики технологии. Он накормит ими миллион недавних репатриантов и утрёт нос Богдану и Абраму, хотя он их очень крепко любит… Своих сыночков, свою кровиночку… В связи со всем вышеизложенным он желает обнять свою супругу Анечку, а также просит всех поднять бокалы за рiдну неньку Украину.

Причем тут ненька Украина никто не понял, но бокалы подняли все, кроме супруги Яна Каца Люды.

— Пить за Украину не желаю, они у нас хотят Черноморский флот оттяпать, — мужественно бросила в удивлённые лица присутствующих госпожа Кац. У Анечки глаза сузились и налились кровью:

— Москали триста лет нашу кровь пьют, и сейчас ограбить хотят! — с гневом констатировала родственница Степана Бендеры госпожа Эйдлина.

В ответ на её клеветнический выпад, Людмила Кац-Сыроежкина, со словами: «Где моя оглобля?» выдернула из земли приличных размеров пальму и пошла на врага корнями вперед. По дороге ей попался Гидеон Чучундра. В этот день ему не везло фатально.

— Ты кто? — спросила Люда, глядя на него непонимающим взглядом.

— Я — негр, — упавшим голосом ответил Гидеон.

— Ты не негр — ты Чучундра, — тоном, не предвещавшим ничего хорошего, отметила госпожа Кац и замахнулась на Гидеона корневой системой. Афро-израильтянин в два прыжка заскочил на дерево.

— Все, ну буквально все, — расисты, — думал он, сидя на ветке.

— Ты зачем обезьяну обидела, быдло? — злобно прошипела Анечка, не вставая со стула, — Воткни пальму на место. Я за неё деньги платила. И геть из моего дома, чтоб мои очи тобi не бачiлi!

Конфликт, связанный с судьбой Черноморского флота, между госпожой Кац и госпожой Эйдлиной удалось замять только тогда, когда прибыла полиция, которая заодно сняла с ветки Гидеона Чучундру и арестовала его по обвинению в покушении на жизнь политического деятеля. Это был определенно не его день.

Наутро с ним имел содержательную беседу следователь еврейского отдела БАШАКа. Не все знают, что в БАШАКе, как и в КГБ, есть еврейский отдел. Причем оба еврейских отдела занимаются тем же самым. Выявлением среди лиц еврейской национальности активных сионистов и пресечением их деятельности.

Готовясь к допросу Чучундры, следователь еврейского отдела ознакомился с донесением Хаима Крещеного: «… а когда жуткая чувиха подкатила к чёрному фраерку, этот волк позорный совершенно конкретно плеснул на неё чефиром, а торт хотел умыкнуть от братанов».

В своем донесении, подготовленном для старшего следователя отдела по борьбе с международной преступностью Южного округа Хаима Марциано, я докладывал, что «… в связи с тем, что горячая вода, содержащаяся в чае, проникла на то место, где у женщин обычно расположена грудь…».

В деле также находился подробный, написанный нормальным еврейским языком доклад Дана Зильберта, который, совместно с работниками телевидения, занимался съемками памятной встречи и таким образом являлся живым участником описываемых событий.

В беседе со следователем еврейского отдела Великий Вождь и Учительница, being guided by principles of humanism (руководствуясь принципами гуманизма), просила не только дать Гидеону хотя бы года три тюрьмы, но и разоблачить всю подпольную организацию поселенцев, которые в последнее время окончательно распоясались и ведут неприкрытый террор против всей прогрессивно мыслящей части общества. От дальнейших расспросов она отказалась, сославшись на слабое состояние здоровья. В беседе с врачом она заявила, что выписку из ожогового центра она считает преждевременной, так как из-за полученной душевной травмы не способна в полной мере посвятить себя политической борьбе.