Арина Ларина - Три мушкетерки

– Мне двадцать три года исполняется! – взвилась Вика. – А ты мне предлагаешь мороженым давиться.

– Если давиться, то лучше не надо, – ехидно согласился папенька и строго глянул в сторону жены, ожидая поддержки. – И двадцать три – не пятьдесят. Не юбилей, чай, чтобы толпу народа в ресторан тащить и там их за мой счет кормить.

– Действительно, Викуля, дорого это, – робко вставила мама. – Если ты хочешь много гостей, давайте дома…

– Я что, нищая? – оскорбилась Вика и чуть не разрыдалась, представив убогое домашнее застолье. – Ага, давайте, как в колхозе: таз оливье, водки ящик и корыто с вареной картошкой. Вы всегда в первую очередь про деньги свои думаете! А про меня? Я же живой человек! Не все можно за ваши паршивые бумажки купить!

– Да-да, – Николай Борисович усмехнулся и удовлетворенно потер руки. – За паршивые бумажки только шмотки да место на филфаке можно купить. А зачем это все?

– Да! – в запале выкрикнула Вика, но осеклась, почувствовав подвох.

– Спасибо, что открыла нам глаза, – прорычал папенька, нависнув над столом переговоров. – Думаю, что пора перестать оскорблять столь возвышенное создание с нежной и чистой душой всяческими денежными подачками!

– Я не об этом, – пошла на попятный бунтарка, быстро смотав флаги и спрятав революционный барабан.

– А я – об этом, – припечатал Николай Борисович. – Хватит у меня на шее сидеть. Сначала образование какое-то невнятное выбрала. Теперь рот на меня открываешь. Иди, мужа ищи себе нормального. Только это и осталось. На себя тебе рассчитывать не приходится, а мне обуза не нужна. Я в твое образование-воспитание вложился, проект прогорел. Все, убытки списываю.

– Папа! – взвизгнула Вика. – Я тебе что, мешок с овсом, чтобы меня списывать?

Ситуацию спасла дипломатичная мама. Собственно, только благодаря уму и терпению Анны Павловны члены немногочисленного семейства уже в который раз не переходили к вооруженному конфликту.

– Коля, ты можешь ее списать лишь тогда, когда выдашь замуж. А пока придется держать марку, чтобы твои партнеры не подумали, будто ты экономишь на ребенке. Согласна, девочка у нас разбалована сверх меры, но это будут уже проблемы ее мужа, а не наши.

– Ну, вообще, – оскорбленно выдохнула Вика, уставившись на маменьку, кротко моргавшую накладными ресницами.

– Тогда нужно быстрее ее сбагривать, – пробурчал Николай Борисович, недовольно покосившись на дочь. Так смотрят на старые «Жигули» с коррозией, прикидывая, что выгоднее: подкрасить и продать или сдать на металлолом по весу. Судя по скорбному выражению его лица и следующему вопросу, Вику все же планировалось продать.

– А что там твой ухажер, жениться собирается? – Папа свирепо шмыгнул. – Пригласи-ка его на праздник, я с ним поговорю.

– Куда пригласить? – оторопела Вика.

– Куда-куда… В мать пошла, доходит, как до утки, на седьмые сутки. Ты же хотела день рождения в ресторане? Вот и веди его туда. Надо кое-что обсудить. Не люблю я затянутых ситуаций.

– Как? – Вика чуть не разрыдалась. – Вы что, тоже пойдете?

– Нет, мать, ну ты глянь на эту нахалку! Дайте попить, а то так есть хочется, что переночевать негде! Да, кто оплачивает банкет, тот на банкете и пляшет, ясно? Я не старый хрыч и не жмот – все эти лестные характеристики в мой адрес сейчас написаны у тебя на лбу бегущей строкой, я – спонсор мероприятия! И я пойду, и партнеры мои, и нужных людей позову. Убьем одним махом всех зайцев.

– А я? – робко пискнула Анна Павловна.

– А ты зачем? – искренне удивился папенька. – Я там дела свои решать буду. Эта фифа перед подружками выпендриваться напоследок станет, что, мол, крутая.

При слове «напоследок» Вика нервно сглотнула, а поперхнувшаяся Анна Павловна сдавленно напомнила:

– Так мы как бы празднуем день рождения дочери. А я ее мать.

– Да, – рассеянно кивнул спонсор мероприятия. – Как с бабами тяжело, сплошные проблемы.

Мама успокаивающе погладила мужа по руке, а Вика со злобной решительностью подумала, что ее никто и никогда так не унизит. Женщина не должна зависеть от мужа!

– Женщина не должна зависеть от мужа! – бушевала она, постукивая кулаком по столу в Ленкиной кухне. – Муж обязан уважать, любить, беречь жену. Он должен носить ее на руках. А не шпынять, как комнатную собачку. И не указывать постоянно ее место, которое, судя по всему, на коврике у дверей!

– Ну, дорогая моя, независимость – синоним состоятельности. В смысле, финансовой. От мужа не зависеть можно лишь в том случае, если ты в любой момент без особых потерь и морально-материального ущерба можешь от него уйти, – прояснила свою позицию Ковальчук, с аппетитом надкусив толстенный бутерброд.

Бутерброд был неприлично калорийным и негламурно розовел куском докторской колбасы. Конечно, Ленка была не женщиной-феей, а женщиной-бабой, а потому ни при каких обстоятельствах не могла понять Вику и мыслить на ее волне.

Однако Вике очень хотелось донести до подруги прописные истины.

– Ленка, ты балда! Женщина ценна сама по себе. Ее просто любят.

– Погодь, не так быстро, я ща записывать буду, – заржала Ковальчук, едва не подавившись. Кружок помидора выехал из оставленной без присмотра многослойной конструкции и шлепнулся на стол. Подцепив потерю черно-фиолетовым нарощенным когтем, Ленка мастерски забросила его в рот, клацнув челюстями, как аллигатор. – Вот ты мне объясни, Цаплина, чем конкретно ты ценна? И кто тебе сказал, что твоя ценность со временем не подвергнется сомнениям, не найдется более ценный экземпляр, у которого сиськи больше, волосы гуще, а ноги стройнее?

– У меня все в порядке со всеми ценностями по списку, – прищурилась Вика, намереваясь сказать гадость.

Но поссориться с Ковальчук было сложно. Ленка умела вовремя перебивать и затыкать рот. Что она и сделала в очередной раз.

– Это сейчас все в порядке, а через десять-двадцать лет тебя с учетом амортизации могут и перестать ценить. Вот покупаешь ты новое платье, и оно тебе кажется супермодным, зашибись каким крутым и обалденно на тебе сидящим. Поносишь ты его, погордишься, а через год уже фиг наденешь. И будет оно болтаться в углу на самой последней вешалке. А то и вовсе сдашь его в приют за ненадобностью. А там, глядишь, кто-то еще порадуется. Это, Викуля, правда жизни. С женщинами точно так же. Поэтому кроме ничем не подкрепленной уверенности в собственной ценности хорошо бы и обеспечить себе тылы, пути отхода и запасной аэродром. Женщина должна быть не только завоевательницей, но и полководцем-стратегом. И чтобы тебя не сдали со временем куда-нибудь, необходимо уже сейчас начинать соображать, а не закатывать глазки и изображать фею.

– Я не изображаю. Я просто уважаю себя, – набычилась Вика. – И никто меня никуда не сдаст.