Алексей Оутерицкий - Блондинка с загорелыми ногами (Скажи утке нет!)

– Не сплетни это, – воспользовавшись тем, что подполковник выдохся и умолк, глухо отозвался майор. – Их уже видели здесь, на нашей стороне. Сегодня утром. И пограничная застава на связь не выходит. Подозрительно это.

– Да? – Подполковник вдруг развеселился. Он налил себе воды из графина в тот же стакан, из которого только что пил Семеныч, тоже выпил его залпом и посмотрел на визави с усмешкой. – И кто же этих монголов конкретно видел? Не Авдотья ли Николаевна, которая ходит в нашу управу каждый день докладывать о своих ценных наблюдениях? Да я скорее поверю, что те беглые зэки, из последней ориентировки, рванут все-таки через наш город, чем... Кстати, неплохо бы связаться с пограничниками, чтобы согласовать с ними... – Он вдруг замолчал и озабоченно прищурился. – Подожди, подожди... Говоришь, с ними исчезла связь? – Майор утвердительно кивнул, а подполковник отрицательно покачал головой: – Да нет, чепуха. Какие еще, в жопу, монголы... Сам знаешь, у наших погранцов вечно какая-нибудь ерунда со связью творится. То мы им дозвониться не можем, то они нам. Нет, ерунда это... – Подполковник опять качнул головой.

– Но ведь...

Майор умолк на полуслове, потому что с резким звоном вдруг разлетелось оконное стекло, осыпая мелкими осколками кабинет, а прямо на стол начальника управления грохнулось что-то тяжелое, увесистое, дымящееся, остро пахнущее паленой резиной, и покатилось, сметя преградивший этому «чему-то» графин, а два опытных милиционера поспешно брякнулись на пол.

– Что за дела!

Выждав несколько секунд и убедившись, что второго сюрприза вроде бы не предвидится, подполковник с майором осторожно поднялись и, не решаясь пока приблизиться к высаженному окну, тревожно переглянулись. Пригибаясь, чтобы не стать мишенью, подполковник бросился к личному сейфу, зазвенел извлеченной из кармана связкой ключей, дрогнувшей рукой вставил ключ в замок, распахнул тонкую жестяную дверцу и только с пистолетом в руке почувствовал себя более-менее уверенно.

– Сейчас посмотрим... – Продолжая пригибаться, он подкрался к окну и осторожно выглянул из лишенного стекла оконного проема. В его затылок часто задышал также набравшийся храбрости приблизиться безоружный майор. – Что это... – пораженно прошептал подполковник, ожидавший увидеть какого-нибудь пьяного хулигана, которого уже сноровисто вяжут его подчиненные.

– Я же говорил! – почему-то радостно просипел, потеряв голос, майор. – А вы не верили! И на столе, кстати, не камень, а резиновая пуля.

Внутренний двор милицейского управления был заполнен мотоциклистами в черных телогрейках, со странными широкоствольными автоматами на груди. Урча моторами, они сидели, растянув рты в улыбках, и делали растерянно выглядывающим из окон милиционерам приглашающие жесты руками.

– Чего они хотят? – спросил подполковник, словно надеясь получить от майора обстоятельный ответ. – Вообще, кто это такие? Они, кстати, в зэковских телогрейках. Может, это те самые беглые зэки? Но почему тогда их так много? Их тут голов сто, не меньше! Семеныч, ты видел? Чего молчишь?

– Зачем успокаиваешь самого себя, Иван Петрович? – отозвался наконец тот. – Или не видишь, что это они.

– Кто – они? – В голос подполковника вкрались визгливые нотки и он поспешно замолчал, закашлялся. – Кто – они? – наконец взяв себя в руки, уже почти обычным голосом повторил он.

– Монголы, – обреченно вздохнув, пояснил майор. – Вишь, приглашают. Пошли, что ли, сдаваться...

Группа монголов бойко шастала по этажам управления, выискивая спрятавшихся в кабинетах милицейских работников, выводила их во двор и ставила в строй, уже образованный из вышедших сдаваться добровольно.

– В большом доме все чисто, – доложил плосколицый монгол с идентификационным номером 8-3/5-342, что означало – воин номер триста сорок два пятого отряда, третьего корпуса, восьмой армии, возглавляемой командармом Угедеем. Доклад принял плосколицый монгол с идентификационным номером 8-3/5, что означало – он командир пятого отряда, состоящего из тысячи бойцов, который относится к третьему корпусу той же восьмой армии. – Что делать с пленными?

Тысячник внимательно оглядел неровный строй плененных милиционеров, числом около трех десятков, закованных в собственные же наручники, и бросил что-то короткое по-монгольски, продублировав команду на ломаном русском:

– Расстрелять.

– Подождите! – выкрикнул подполковник Герасимов, начальник милицейского управления, у которого после добровольного выхода во двор отобрали пистолет и, не взирая на чин, не жалеючи надавали по мордасам при попытке что-то возразить. – Вы не имеете права, вы... – Он вдруг потерял голос и тихо завыл, низко опустив голову.

– Выполнять, – скомандовал внимательно выслушавший его заявление монгол-тысячник.

Милиционеры в ужасе закричали, некоторые предприняли запоздалые попытки убежать или высвободиться из сковывающего запястья металла, но были жестоко и с толком биты знающими свое дело монголами, получив многочисленные гематомные довески к уже имеющимся, только что заработанным при пленении. Быстро подавив бунт, рядовые монголы опять расставили их возле стены внутреннего дворика, деловито подровняли и вскинули грозно выглядящие «Панчи». Раздались оглушительные выстрелы и милиционеры попадали подобно сбиваемым шарами кеглям. Сметаемые мощными тяжеловесными пулями, они стукались о кирпичную стену, сбивали друг друга, кувыркались подобно играющим в веселую силовую игру детям...

– За мной! – скомандовал тысячник, когда затих последний милиционер. Он взревел мотором, разворачиваясь, но вдруг притормозил, заметив в груде поверженного противника неясное шевеление. Он молча ткнул пальцем в недобитого милиционера и командир первой сотни, подскочив на мотоцикле вплотную к телу сержанта Копылова, лично произвел контрольный выстрел аккурат в разрез его распахнувшейся на груди рубашки. Удовлетворенно кивнув, тысячник быстро набрал скорость, первым выехал из двора, а за ним гуськом потянулись подчиненные. Выехав на улицу, монголы быстро и четко перестроились в походную колонну, набрали скорость и, быстро прошив небольшой городок, через полчаса влились в основную часть своей двигающейся с крейсерской скоростью армии...

«Бобик», въехавший во двор управления милиции, резко остановился. Его фары как будто недоверчиво мигнули, затем окончательно погасли. Несколько минут машина стояла, затихнув мотором словно в желании затаиться, затем дверцы медленно распахнулись и из ее чрева осторожно, стараясь сделать это бесшумно, выпрыгнули трое молодых ребят в звании младших сержантов.

– Сергеев... – испуганно прошептал маленького роста парень с растрепанными волосами. – Ущипни меня... Господи... А ведь наших-то поубивали...