Михаил Веллер - Легенды Арбата

Два наших пастуха сидят и пьют чай у костерка. Старший прихлебывает и говорит:

— Горяч, как твой поцелуй.

Младший отхлебывает и говорит:

— И жжет внутри, как твои ласки.

??? У зала исчезает как-то желание спать. Люди медленно осваиваются с услышанным. Фразы в контексте... нетрадиционны. Налицо асинхронизация видового и звукового ряда. Это... собственно... как понимать?

И вот наши двое монголов лежат рядом под одеялом. Над ними — мечтательные звезды, отражаются и мерцают в задумчивых глазах.

Познер чуть откашливается и переводит:

— Я так счастлив, что судьба подарила мне еще одну ночь с тобой.

И ответ:

— Я знаю, что это нехорошо. Даже преступно. Но ничего не могу с собой поделать...

— Иди ко мне, дорогой, иди же скорее...

Все. Зал затаил дыхание. Иногда чей-то судорожный вздох и всхлип. Неужели???!!!

— Так, — говорит Познер. — Если переводить дальше, я прошу указания. Там текст эротического характера.

— Переводи! — сдавленно командуют в темноте из президиума.

— Глубже, — с механическим бездушием робота переводит Познер. — Твой нефритовый стержень силен.

Утро, солнце, овцы, степь, двое в седлах:

— Тебе было хорошо со мной?

— Мне еще никогда не было так хорошо.

Обвал. Ужас. Сенсация. Не может быть!!! Вот это засадили братья-монголы!!! Извержение вулкана, взрыв фестиваля: полнометражный художественный фильм о гомосексуальной любви двух пастухов, коммуниста и комсомольца, в далеком монгольском скотоводческом колхозе.

Всем как по шприцу адреналина засадили. Затаили дыхание, и глаза по чайнику, ушки к макушке сползли и растопырились.

Поймите, это были те годы отсутствия секса в СССР, когда в последнем слове на суде огребающий свой срок знаменитый режиссер Параджанов саркастически произнес: «Все может простить Коммунистическая Партия, но половой член в заднем проходе — никогда!» И получил десять лет лагерей. Н-ну, мы не говорим уже, что в Средние века гомосексуалистов сажали на кол.

Уважение к меньшинствам тогда было не в моде. Тогда и большинство-то в грош не ставили. Но вообще это все — статья за мужеложество. Что делать?..

В президиуме — свист и шип, словно змеи совещаются. И вердикт шепотом: Черт их знает, этих диких пастухов... кто там с козами живет, кто с кем... Товарищи, это первый монгольский полнометражный художественный фильм на нашем фестивале. Надо поддержать. У них тоже отборочная комиссия, партком, международный отдел, братская партия. Значит, так надо, если отправили такой фильм.

А на экране:

— Эта любовь дает мне счастье и гордость! — заявляет юный пастух старшим членам своей семьи.

— Я боюсь, чтобы это не испортило тебе жизнь, — тревожится мать.

— Старший товарищ не научит его плохому — сурово возражает отец.

Черт. Мы и не знали, что в социалистической Монголии вот так относятся к гомосексуализму. Товарищи, да ведь они в него шагнули прямо из феодализма. А возможно, в развитии сюжета они будут преодолевать свое прошлое?

А-а-а! Вот и кульминация — общее собрание прорабатывает наших любовников. Народ волнуется в большой юрте, стол застелен сукном, председатель звонит в колокольчик:

— Пусть наши, так сказать, друзья объяснят коллективу свое поведение. Много лет мы боролись за социализм! (Аплодисменты.) Случались и раньше подобные факты, мы их не афишировали...

А над головой у председателя, слева и справа, укреплены к походному войлоку полога портреты товарища Сухэ-Батора и маршала Чойболсана, и выражение лиц у них странно принаряженное...

Женщина с орденом на груди сжимает в кулаке меховой малахай и выкрикивает:

— Эти моральные отщепенцы бросают вызов всем честным труженикам! — И срывает гневную овацию всей этой, так сказать, красной юрты.

А старший пастух выходит и говорит:

— Я полюбил его всей душой... и всем телом. Вы можете меня судить и расстрелять, но я ничего не смог поделать с собой. Но верьте: я старался учить его всему хорошему!

И — представьте себе! — он переламывает настроение этой колхозно-овцеводческой общины, и она ему сочувственно кивает и аплодирует.

А младшего встречает смехом и свистом! И он оправдывается:

— Я ничего не мог поделать! Сначала я не понимал, чего он от меня хочет. А потом он подчинил меня своей воле...

Драма, короче, страшная. Он предал своего старшего любовника и попытался начать чистую жизнь. А тот все приезжал к нему и снова склонял к сожительству.

М-да. А потом старший погиб во время грозы и бури, спасая колхозный скот. И хоронили его торжественно всем колхозом. А младший страшно каялся и лил слезы на его могиле. А в конце ехал по степи и пел счастливую песню об их любви, ушедшей навсегда...

Народ был просто громом поражен, в смысле кинозрители. Гомосеков все брезгливо ненавидели, а вот эта драма просто заставила расчувствоваться.

— Тоже люди, понимаешь...

— Тоже любят...

— Слушайте, но кто мог ожидать, что монголы залудят такую мощную работу!

— А ведь это, ребята, и на Золотого Льва натянуть может... и на Оскара!

То есть обсуждение приняло необычно живой характер. А фильм поставили на специальный приз по ходу идущего конкурса. Н у , на первое место все же нельзя: гомосексуальная тема как-никак, однополая любовь, идеологически все же не очень. Но — национальная своеобычность. А вот оригинальность темы, смелость режиссерская, нетривиальная коллизия... и камера-то не такая плохая, и игра актеров, товарищи! — как это все без лишних эмоций, все изнутри показывают, по Станиславскому.. Короче — фильм что надо.

Высокое фестивальное начальство, которому прохлаждаться некогда, потребовало фильм себе на просмотр. Они первые четыре смотрят: для порядка, — кому призы давать и премии. Смотреть все им некогда.

А монгольская группа уже подъехала. И в малом спецзале, в уголку за пультиком, лампочка на черном щупальце пюпитр освещает, монгольский переводчик излагает события:

— Здравствуй, Цурэн! Как скот, здоров?

— Спасибо за лекарство, Далбон! Те четыре овцематки, что болели, теперь совершенно здоровы.

Начальство терпеливо ждет, когда начнется гомосексуальная любовь. Оно проинформировано в деталях и тоже хочет приобщиться к оригинальному монгольскому кино.

А разговоры все о поголовье, о методах содержания скота. О повышении рождаемости овцематок и выживаемости ягнят. Привес обсуждают — плановый и сверхплановый! И голосуют за резолюцию всем собранием.

Стоп! — говорит секретарь по идеологии Республиканского ЦК, он же куратор фестиваля. — Вы эту производственную драму нам совать бросьте. Мы понимаем ваши сомнения, но, чувствую, вы просто заробели!

Свет вспыхивает, фильм останавливается, монгольский переводчик краснеет. Мнется неловко.