Вячеслав Солдатенко - Маленькая опера [litres]

Макс поцеловал Матильду в идеальную коленку, девушка в ответ только фыркнула.

– Теперь о лучшем, что есть в Голландии и вообще в мире, то есть обо мне! Меня зовут Макс! Я шут! Страдаю эпилепсией, идиотизмом, биполярным расстройством и манией величия. Ещё у меня паранойя наоборот. Мне всё время кажется, что я кого-то преследую! Поэтому меня не берут в армию. Зато на гитаре я играю как безумный!

С этими словами конферансье отошёл в уголок, снял с подставочки гитару и залудил пассаж, целиком состоящий из шестьдесят четвёртых долей.

На первом этаже комендатуры есть камеры для предварительных допросов. Бено специально провели по коридору, чтобы он слышал, как враги нации сами рвутся рассказать, что знают, а чего не знают, то додумать.

– Скажите, а нельзя ли как-то застрелиться, минуя пытки? – поинтересовался Бено. – Нет? Очень жаль. Тогда передайте мои последние слова оркестру! Скажите, что все они ничтожества и позор классической музыки. Их место – в джазе!

Ему не ответили.

На первом этаже Бено не втолкнули ни в одну из камер. Процессия спустилась этажом ниже. Там не было заключённых, никто ни на кого не орал, только младшие офицеры сновали туда-сюда. На этом этаже тоже не остались, спустились ещё ниже.

На втором подземном этаже обитали красавцы-адъютанты.

– О, я понимаю! – сказал дирижёр. – Мы спускаемся всё выше и выше! На следующем этаже будут сплошные военные ангелы!

Самый нижний этаж почти безлюден. Лишь пара полковников прогуливалась в сверкающих лаком сапогах. Вход на этот этаж был оформлен в виде арки, украшенной растительным орнаментом. Охранника звали Петер. За его спиной висел флаг. Герб страны на флаге казался затейливым нимбом.

Полковник Бирке поднялся навстречу.

– Господин дирижёр? Безумно рад нашей встрече!

– А вот я насчёт радости ещё не определился.

– Я – ваш новый комендант. Хотите кофе?

Улыбка коменданта внушала некоторый оптимизм.

Бено решился сказать главные слова:

– Это ошибка! Я ни в чём не виноват!

Комендант погрозил пальцем.

– Никогда не оправдывайтесь до обвинения. Звучит подозрительно. И мы никогда не ошибаемся. Нам нужны именно вы. Садитесь.

Бено присел на край дивана, взял пустую чашку и приготовился слушать очень внимательно.

– У нас к вам важное дело, – начал полковник. – Руководство партии решило поставить оперу.

– Оперу? Какая прекрасная мысль! Не ожидал от партии!

– Мы хотим поднять боевой дух наших доблестных героев.

– Мне казалось, наша доблесть произрастает из маршей и борделей. Или героям разонравились сиськи и твёрдый ритм?

Для иллюстрации Бено приложил к груди два блюдца в виде лифчика, присвистнул и промаршировал, не вставая с кресла. Бирке не согласился.

– Есть же героические оперы! Вагнер, например.

– Вагнер? Для поднятия духа?

Бирке прищурился.

– Вам не нравится Вагнер?

– Я обожаю Вагнера! Но для Вагнера нужен большой оркестр. Шесть арф! Восемь валторн! Где я возьму восемь валторн? К тому же, Вагнер довольно мрачный. Приличный человек после Вагнера ложится и плачет!

– Где итальянец плачет, немец садится в танк и покоряет континент!

– Зачем нам континент? Давайте поставим Кармен и покорим всю планету!

– Кармен? Она же цыганка!

– Дались вам цыгане! Обольём её перекисью, получим баварскую старшеклассницу! Напомню сюжет. Пышная блондинка спит с испанским солдатом, нашим союзником. Потом она изменяет солдату с тореадором. И за эту измену её убивают штык-ножом. Боевой дух героев будет торчать!

– Вы очень убедительны, но нам нужен именно Вагнер!

Вошёл одноглазый Клаус, принёс кофейник, разлил по чашкам дымный напиток. И ушёл, аккуратно прикрыв дверь. Комендант и дирижёр отхлебнули. Кофе был паршивый, но лучше голого кипятка.

– Так и быть, – сказал Бено. – Вагнер так Вагнер. Дайте мне шесть месяцев на подготовку, двадцать тысяч рейхсмарок и уверяю вас, вы получите лучшую в Европе постановку.

Бирке рассердился.

– Типичная итальянская расхлябанность! Любой офицер СС поставит что угодно за месяц, причём бесплатно.

– За месяц? Невозможно!

– Запросто! Эй, Клаус!

Клаус появился мгновенно, будто ждал за дверью.

– Господин полковник?

– Приказываю поставить оперу Вагнера. Срок – один месяц.

– Слушаюсь!

– В помощь можете одолжить в концлагере какого-нибудь дирижёра.

– Есть!

– А этого отправьте на его место!

Полковник показал на Бено.

– Так точно!

Музыкант подпрыгнул.

– Подождите! Мы же творческие люди! Кто так обсуждает проекты? А где капризы? Где борьба за гонорар? Ваш Клаус талант несомненный, это видно по выправке. Но если он поставит «Валькирию», Вагнер восстанет из гроба и придёт! Вам нужен зомби на премьере?

– Уверен, автор будет в восторге. Клаус, начинайте!

– Но я лучше Клауса! Я Бенедикт Фарнезе! Моё лицо на всех афишах!

– Вы мямля и тряпка!

– Снаружи – да! Но внутри я гранит и в то же время вулкан!

– Ставить оперу для отца нации должен человек с характером.

– Для отца нации?

– Это я образно.

– Вы ставите оперу для верховного главнокомандующего?

Бено изобразил руками что-то вроде восходящего солнца. Бирке мотнул головой.

– Вам послышалось. Впрочем, неважно. Господин дирижёр, вы свободны. Можете идти в свою филармонию и репетировать любую муть, она у вас отлично получается. Прощайте!

Полковник встал и обратился к адъютанту, мгновенно забыв о дирижёре.

– Так что, Клаус, когда будет готова опера?

– Я поставлю её за тридцать дней! – ответил капитан.

– Ах, так? – вскричал Бено. – А я поставлю оперу за двадцать девять дней!

– А я за двадцать восемь! – завёлся Клаус.

– Ставь! То есть нет, я поставлю за двадцать семь дней, хоть это и невозможно! Первая репетиция завтра! В полдень! Всех приглашаю!

Бирке не выдержал, треснул по столу тяжёлым гроссбухом.

– Молчать! У меня от вас голова болит!

Полковник прошёлся взад-вперёд, успокаиваясь.

Потом сказал:

– Клаус – офицер, ариец. Имеет боевые награды. Я ему доверяю.

– А я итальянец! Моя жена – примадонна парижской оперы!

Комендант подошёл близко и посмотрел в глаза. Дирижёр унюхал, что с утра комендант ел рыбу. Казалось, полковник видит внутренности музыканта, будто тот пустой внутри, а снаружи прозрачный.

– Так и быть, – согласился Бирке. – Поручаю оперу вам обоим. Вы будете махать палочкой и орать на музыкантов. А вы, Клаус, пресечёте саботаж и разгильдяйство. И если кто-то узнает о том, что вам тут послышалось… я сотру само воспоминание о вас. Вам понятно?