Миров А.Я. - Первые

– Ты счастлива, любовь моя? – Игорь обнял её сзади и распластал по плечам нотки рома.

Его руки легли на её живот точно не ласки ради, а больше отдохнуть. Как тело, отмотав более тридцати лет от рождения, вместе с усталостью давится болью, и ищет не постель, а кровать, потому что так желает спина. Соня вздрогнула, если этот процесс смазать понятием неспешно. Будто реальность обокрали на ритм. Она не чувствовала тепло его ладоней, чтобы рассуждать о ночи, которую супруг планирует истратить на близость. Она ощутила, что у неё есть живот. Не как само собой разумеющуюся часть, а в качестве следствия пищевого недоразумения. Людям не нравятся, когда их хватают за то, что есть, но чему быть не следовало. Подобное действо уже невозможно списать на нежность. Это скорее налоговая, что припëрлась, зная куда идёт, потому прихватила полицию и прочие обвинения.

Гармония рухнула. С грохотом и разлетевшись осколками, что без предупреждения хватают за голые ноги. Сонечка обернулась. Так же, как и вздрогнула – медленно, словно действительность отчаянно сопротивлялась заказанным к посадке чиновником. В мыслях она уже влепила Игорю пощёчину. Именно влепила – боль должна хорошо приклеиться. Дня на два, как горчичный пластырь. Именно пощёчину. Не удар в челюсть, потому что наказание прежде всего обязано унижать. Иного смысла оно не несёт.

Её искрящий злобой взгляд напоролся на его светящиеся наивностью глаза. Мальчик наконец-то получил машинку, не иначе. С большим пультом. На том управлении, о котором в его детстве знали только писатели-фантасты. Гнев пал к гармонии. Правда, ту уже не собрать, она – обломки, а он целый, ещё ждёт своего выхода. Заприметив, как гости любопытством мажут по их паре, София улыбнулась. В конечном счёте, руки убрались с живота, значит, разоблачение в стройности больше не грозит.

– Я тебя люблю, – язык заплетался, но послание дошло в целости.

– Ты пьян, – брякнула Соня и уткнула румянец в лацкан его пиджака.

Ожидалась мелодия, преисполненная неповоротливости и романтики. Но как это случается, вместо того, чего очень ждёшь, является то, что из ожидания выпнуто за ненадобностью.

– София Максимовна, – экономка против воли блестела глазами, – пиротехники больше ждать не могут. Им ещё…

– Давай, – бросила не глядя.

Время – довольно подлая вещь. Оно в момент разрешает тебе рвать и метать, а позже втаптывает в стыд перед разорванным и размотанным. Несправедливо. Но человек склонен к поступкам ради ощущения вины. Его к этому с детства готовили.

– Тогда через пять минут начнут, – доложила Юлиана и заторопилась в ванную комнату.

– Можно я?! Можно? – Игорь едва не подпрыгивал от предвкушения.

– Ну конечно, – цокнула языком, точно это «можно» существовало в безусловности.

– Друзья, – Гарольд, раскрасневшийся до тошноты супруги, обернулся к гостям, – прошу на салют!

Толпа извергла ликование. Словно в дорогих пиджаках и более дорогих одноразовых платьях прятались дети. Обычные советские дети, для которых мультфильм – событие, а не «на, смотри сколько влезет, только отвали от меня». Даже из молодых всяких, что про Союз нерушимых понятия имели ровно нисколько, радость била, что ревнивый муж, который любит. Гены, ничего не поделаешь.

– Будет просто бомба! – Игорь не удержался на волне солидности. – Не как обычно из парков пуляют. Вас ждёт убийственное шоу!

Под общее «вау» смартфоны вылезали из сумок и карманов. Журналы журналами, а соцсети тоже кормить надо. Бедные должны знать, как живут те, с кем деньги дружат. Функция просвещения испокон веков на плечах имущих лежит обязательством. И не им, современным, её снимать.

Потенциальных фотографов жаждой впечатлений вынесло во двор. Едва ли не в лидерах мчался хозяин вечера. Каблуки и шпильки оцарапали мокрый газон. Телефоны взмыли к небу, взяли ночь на прицел тыловых камер. София вздохнула, как вздыхают матери, которым вот ну совсем не понятно, каково это – радоваться просто так. Не в праздник. Оказывается, это возможно. Как приносить домой торт лишь потому, что захотелось. Нет, не на день рождения. Как и покупать цветы. Которые не кактус и не в горшке. Чтобы стояли. Для настроения. Богатые быстро уяснили, что не праздник определяет наличие, а наоборот. Они, собственно, и богатели во имя этого знания.

– Раз! – с детским восторгом крикнул Гарольд Васильевич.

– Два! – подхватил один из каждых.

– Три! – заверещали всякие.

– Четыре! – надрывался Игорёша.

– Пять, – задумчиво протянула Юлиана, уставившись на бутылку со звёздочками.

Небо вырвало цветным фонтаном. Едва любопытные глаза успели возложить перфоманс на подкорку, как приступ повторился. На этот раз череда залпов на мгновение полностью изничтожила ночь. Языки света ласкали тьму, доводя до эйфории наблюдателей. Невозможно оторваться. Рты не закрывались, пальцы не отпускали экраны мобильных. Цветными нитями на мрачной канве вышивалась сказка. Та, что не позволяет верить в свою подлинность вопреки памяти. Голову каждого раскачивало изумление. Гортань всякой едва не скулила от застрявшего меж извилин восторга. Людям очень мало надо для счастья. Гораздо больше требуется, чтобы растянуть пробник до полного размера.

В стороне от завороженной компании стояли Первые. Дамир обнимал жену за талию, подбородок опустил на её плечо. Его никогда не смущала их разница в росте. На вопросы о том, каково это – быть с высокой девушкой, отвечал, что ему смертельно быть без неё.

– Как ты? – прошептал на ухо, губами коснулся мочки.

– Лучше, – Ева потëрла виски.

– Хочешь, поедем домой?

– Нет. Уже не кружится. Я просто не выспалась.

– Извини. Не могу обещать, что такого больше не повторится.

– Да ну? – она притворно удивилась.

– Очень боюсь, что тогда появится тот, кто возьмёт эту роль на себя.

– Я не дам… эту роль никому…

Поцелуй оборвал диалог. Новая порция света упала в небо с особенным грохотом. В отместку за то, что эти двое в его присутствии посмели дарить внимание друг другу.

– Знаешь, – он провёл языком по верхней губе, точно моментом ранее касался десерта, улыбнулся, – даже моя фантазия не даёт мне вообразить тебя с другим.

– Вообще не получается?

– Никак.

– Помнишь, когда я не умела плавать, ты смеялся над истерикой моего тела в воде?

– Злишься?

– Вспоминаю.

– Мораль?

– Если что-то не получается – учись.

– Или не жалуйся?

– Я бы советовала в любом случае учиться.

– Представлять тебя с другим? Ммм… Нет. Не моё. Всегда другим оказываюсь я.

– Потому что ты однолюб?

– Снова нет. Потому что я встретил ту, которая забрала всю мою любовь.

– Оу! Обожаю, когда в тебе просыпается писатель не только над ноутбуком.