Марина Бастрикова - Стриптиз – не повод для знакомства

Зашел заведующий, увидел и усмехнулся. Понял, что если бы пришел ранее, то с крупным телом помогал бы уже он. Я только слегка улыбнулась. Все-таки классный у меня начальник – узнал, что работы много, отложил все дела и пришел помогать. Но я не жалела, что взялась за трудную работу сразу, потому что уже заметила одно из тел, отличающееся от остальных размерами. Еще более тяжелая работа. Для меня всегда – самая тяжелая.

Уже давно все умершие мной воспринимались как просто объект исследования. Математическая задачка с переменными в виде органов.

Когда я уже закончила работу и зашла в малую секционную, чтобы приступить к подготовленному санитаром умершему, – поняла, что Федор Степанович уже и сам все сделал. Еще одно преимущество моего начальника – это профессионализм и принципиальность. А это потрясающие качества. Мне есть с чем сравнить. Я бы сказала, «с кем сравнить», но слишком мало осталось уважения к бывшему начальству.

Увидев, кого следующего положили на стол, отвернулась, чтобы уйти в другую секционную. На выходе услышала возмущенное заведующего:

– Грибники!

И вздрогнула. Во-первых, мы редко переговаривались. Так уж сложилось, что все мы трое не очень разговорчивые. Наверно, и полюбили эту профессию не только за «математические загадки, но и за тишину.

А во-вторых, я поняла, кто этот мальчик. Семья грибников с двадцатилетним стажем. Мать и ребенок сразу попали в реанимацию, отец обошелся обычным отравлением. Значит, ребенок точно не выжил. Не сдержалась, подошла к документам и просмотрела. Мать тоже. Каково будет отцу-грибнику понять силу своей ошибки? Мы как-то с Толиком болтали, он не столько любит есть грибы, сколько собирать. Оттого и помню его фразу про двадцатилетний стаж. Не сдержалась, сказала, как опасно самостоятельно собирать грибы. Даже с хорошим стажем – ошибиться достаточно один раз. Хотя давно уже стараюсь не выдавать непрошеные советы. Но сколько раз ко мне на стол попадали целые семьи грибников, вот и не смолчала. Надо будет с Федором Степановичем обговорить, чтобы я не пересеклась в общении с отцом семейства. Хуже смерти всей своей семьи только осознание, что ты тому виной.

Вряд ли ему захочется встречаться с той, что намекала на такой исход, еще решит, что накликала беду. В горе чего только люди не думают и не творят. Потому что правда может надавить таким чувством вины, что убьет и единственного выжившего.

Ненавижу грибы. Теперь еще сильнее. Интересно, заведующий знал, что я была заочно знакома с этой семьей? Или просто решил забрать самую нелюбимую часть работы – с детьми?

В любом случае я ему благодарна. Осмотрела, сколько осталось работы, и вздохнула. Придется после девичника сразу выйти снова, Ирки-то нет. Полагаю, у Федора Степановича тоже куча задач. А значит, нужно перед девичником договориться с соседкой, чтобы посидела с Мишкой в субботу. Марго не сможет, она в командировку уезжает.

С этими мыслями приступила к завершению работы с умершим. Артур сейчас взялся за другое тело. А значит, сегодня все мы немного санитары. Даже начальник. Высушила все полости, зашила задний проход, брюшную полость заполнила ветошью, пропитанной формалином. Поправила челюсть, чтобы получилась легкая улыбка. Помню, как одна старушка расплакалась и счастливо сказала, что ее муж ушел с улыбкой. В первый раз у меня это вышло случайно, я смутилась и, естественно, не сказала, что это результат моих действий.

После этого привыкла всегда поправлять так челюсть. Артур же молча учел и тоже с самого начала работы у нас в отделении делал так же.

Таким образом, наши умершие «уходили с улыбкой».

Меня снова позвали. Я и забыла, что кто-то из родственников ожидает. Я обычно принимаю в любое время, так как работы в секционной у меня всегда мало. Одна-две аутопсии в день. Артур все подготовил, я пришла, диагностировала и вышла. А наш молчун завершал работу.

И мне как-то несложно, проводя консультацию, выслушать все жалобы на жизнь. Или выйти к родственникам и все спокойно им объяснить. Хотя и немного страшно. Побаиваюсь я живых. Мертвые-то уже ничего не сделают, а вот убитый горем человек – еще неизвестно. Всякое на моей практике бывало.

Решила все-таки позволить себе отвлечься, потому что иначе пришлось бы зайти в малую секционную, где уже приступили к матери мальчика. Сняла с себя все в предсекционной, умылась и пошла в ординаторскую заполнить документы. Быстро отметила и вышла к родственникам. Так, главное – не задерживаться, работы еще вагон.

Знакомая старушка. Недавно мать свою похоронила. Мне импонирует, когда за умирающими хорошо ухаживают и не отталкивают от себя. А моя баба Фая, когда лежала в другой палате, хорошо с матерью этой посетительницы общалась. Я приходила и всегда видела любимые конфеты той пожилой женщины. К сожалению, не помню ее имени, только добрый взгляд, да как она вместе с часто навещающими смеялась. И вот ее дочь снова здесь.

Седые, давно не мытые волосы, красные глаза. Сердце дрогнуло, а старушка меня увидела и натянула улыбку.

– Вот и Вовка мой ушел. – Бабуля прикусила нижнюю губу в попытке сдержать слезы и хрипло спросила: – Можно чаю?

Сердце сжалось, но я мотнула головой, отгоняя лишние мысли. Мне нельзя в чужое горе погружаться, иначе вряд ли я бы осталась профессионалом и моим диагнозам можно было бы верить. Я бы тогда сидела и плакала, и на тела не могла смотреть как на то, что нужно внимательно изучить.

По-быстрому заварила чай и отдала бабушке. Уже убегая обратно, подумала, что, наверно, заварила невкусный чай. Без сахара и со слегка теплой водой. А ведь я помню, что она большая любительница чая. Всегда с матерью и бабой Фаей чаевничали вместе.

Постаралась себя оправдать суматошным днем и вернулась в секционную.

Работа продолжилась, Федору Степановичу пришлось уйти по делам. Аутопсия шла за аутопсией, а что касается стекол, то на них не находилось ни одной свободной минуты.

Я не удивилась, когда заведующий велел остальных отложить на завтра и приступить к другой работе. Сам же начальник снова куда-то ушел. Похоже, завал происходил со всех сторон. Точно, там же какие-то проверки запланированы, инициированные заместителем мэра по вопросам здравоохранения.

В ординаторскую вбежал перепуганный санитар. Вы когда-нибудь видели перепуганного Артура? Я – нет.

– Там беременной плохо!

Мы побежали в прощальный зал. Там сидела бледная девушка с посиневшими губами. Она держалась за огромный живот и со всхлипами стонала. Это ЧП.

– Скорая в морг, это шутка? – прозвучало в трубке.

– Тут и живые люди бывают вообще-то, – прошипела.

А вокруг звучало:

– Помогите ей.

– Вы что, не видите, что девушке плохо?