Владимир Старкин - Золотой ключ

Но было поздно. Возможно, ничего нельзя было поделать уже тогда, когда он только заприметил вдалеке фигуру Славки. В общем, теперь это уже не имело ровно никакого значения. Славик проворно обернулся к Виктору. Внимательно посмотрел на него и подчёркнуто твёрдо ответил:

– Нет, я спросил Вас. Он знает. Зачем мне к нему обращаться?

Виктор поднял голову. Прятаться уже не было никакого смысла.

– Молодой человек, скажите же нам, в чем измеряется человеческая тупость? – заинтересованно повернулся к нему Андрей Иванович.

А заодно, чтобы понять, в каких отношениях эти люди, так, на всякий случай, он добавил:

– Поведайте, пожалуйста, ваш приятель говорит, что вы знаете.

Тест прошел предсказуемо и расставил все точки над «i». Молодые люди были явно не из одной компании.

– Да какой мой приятель, я вижу его второй раз в жизни. Вы, я думаю, и сами должны понять, кого тут надо спрашивать о единице тупости, – достаточно резко ответил Виктор.

– Вы намекаете на меня? – поинтересовался Славка, чем вызвал сочувственные улыбки своих собеседников. – И это правильно. О единице тупости надо спрашивать именно меня. Ибо это я сегодня, ну, не то чтобы вывел, но, во всяком случае, заявил о коэффициенте тупости. Над цифрами еще, конечно, поработать нужно. Вон Цельсий как лихо с температурой все обыграл. Вода замерзает – ноль градусов. Кипит – сто. Простенько вроде бы, а на самом деле очень толково. Очень. А вот что мне взять за отправные точки, даже и не предположу.

И Виктор, и Андрей Иванович слушали его, не перебивая, но, похоже, с трудом сдерживая смех.

Первым не выдержал старший слушатель:

– Вы сказали, что заявили о коэффициенте тупости? Нельзя ли в этом месте чуть поподробней?

– Можно, – и Славка, сделав паузу, пафосно произнес: – Уважаемые господа,

с большой радостью ставлю вас в известность, что сегодня необычный день.

И замечателен он, прежде всего, тем, что отныне есть четкая и понятная всем единица человеческой тупости, которую я назвал БЕЛЬМЕС. И если исходить из того, что в русском языке есть старинное выражение «ни бельмеса не понимает», значит, чем меньше Бельмесов, тем лучше. Но возможно, что это не так. Или не совсем так. Ну, здесь я еще должен буду подумать. Да, мне надо хорошенечко все обмозговать.

В завершение Славкиной речи собеседники захлопали в ладоши. Славка раскланялся, как человек, произведший фурор и сорвавший несмолкаемые аплодисменты.

– Андрей Иванович, – представился пожилой мужчина.

– Очень приятно. Вячеслав.

– Андрей Иванович, – и он подал руку второму парню.

– Виктор.

Так состоялось знакомство этих совершенно разных людей, потянувшее за собой целую череду совершенно нелепых, а порой даже совсем идиотских случаев и событий.

Андрей Иванович Труболетов родился в русской деревне со странным названием Новый Копыл. Поселение тянулось длинной полосой вдоль берега славной реки с поэтичным именем Красивая Меча. Как сейчас бы сказали, все участки располагались исключительно на первой береговой линии. Реку от домов отделяла не очень широкая полоса огородов и проселочная дорога. В непосредственной близости к реке ничего не строили, так как во время весеннего паводка Красивая Меча иногда разливалась настолько широко, что вода подходила к порогам домов. Второй линии не было как таковой. Далее за домами шли опять огороды и бескрайние поля. Отец Андрея Ивановича работал на большом и громко рычащем тракторе, а мать была дояркой. Старший братишка Иван с поразительным рвением во всем старался помочь своим родителям по хозяйству. Несмотря на свою вечно чумазую, с косматыми вихрами, внешность, общий вид он всегда имел не по-детски деловой. Появившемуся на свет братику он сказочно обрадовался, решив, что теперь они вместе будут помогать своим маме и папе. Правда, первые несколько лет старшему Ивану пришлось заботиться и о младшем Андрее. Иван был сильным и рано повзрослевшим пареньком. Он очень любил родную деревню и не сомневался, что, когда вырастет, сделает все от себя зависящее, чтобы его Новый Копыл стал еще краше, а люди – веселее и радостнее. К маленькому братику Иван прикипел всей душой и не раз признавался сам себе, что Андрейку он любит на одну капельку больше, чем маму, и на две капельки больше, чем папу. А родителей он просто обожал и был им верен и предан с самого своего рождения и до последнего дня их жизни, да и сейчас, будучи пожилым человеком, любил и уважал отца и мать, которых проводил в последний путь много лет назад.

Мальчишкой Иван мечтал, что они с Андрюхой построят большой-пребольшой дом в конце деревни. А где еще строиться? Потом оба женятся, причем сыграют свадьбы в один день. Вместе.

Жены им нарожают детей, и заживут они с Андрюхой большой и дружной семьей в здоровенном красивом доме. «А потом, братуха, – любил помечтать Иван, – мы с тобой построим на реке причал. Настоящий. Для больших кораблей. И к нам в Новый Копыл будут приплывать люди из разных городов и далеких стран. Красота».

Андрей с уважением слушал Ваньку, однако где-то в глубине души он не жаждал жить одной большой семьей со своим братом и его будущей супругой. Жениться в один день он не хотел еще больше. И вообще Андрюха мечтал строить дома до неба. Высокие-превысокие, намного выше, чем в близлежащем городе, куда они иногда ездили с родителями за покупками.

Мальчики взрослели, и Андрюшка все больше убеждался, что играть свадьбу в один день с братом он уже точно не станет. А вот строить такие дома, какие видел в фильме, который однажды крутили в клубе, что-то про американских шпионов, он очень и очень хочет. Андрей даже иногда набирался смелости и говорил брату, начиная издалека: «А может, нам, Вань, когда мы вырастем, вместе поехать в город, выучиться на строителей, и тогда мы с тобой сможем строить такие высоченные дома, как в том фильме, помнишь?» Ивану подобные речи категорически не нравились. «Мы с тобой, братишка, будем строить высоченный дом здесь, на берегу реки. В три, а если ты захочешь, даже в четыре этажа. Потом закатим веселую двойную свадьбу и заживем лучше прежнего. А учиться мы сможем и здесь, что ты думаешь, батя нас на тракторе не обучит? Запросто, даже не сомневайся».

Андрею было ужасно стыдно перед лучшим другом и братом за то, что он уже точно знает: не будет двойной свадьбы, четырехэтажного дома на берегу прекрасной реки детства, ведь он мечтает поступить в строительный институт. И обязательно будет там учиться. Он пока не представлял, каким образом сможет построить высоченный дом. Он не знал, кто ему разрешит соорудить такой же небоскреб, какой он видел в кино, но в том, что он его непременно построит, нисколько не сомневался.