Мария Ил - 01 Маленький Шнобель

– Значит, мама, я должна отвечать на вопросы и делать задания так, чтобы выглядеть хорошо и быть похожей на всех, а не так, как я могу и мне хочется? – спросила я.

– Думаю, задания нужно делать наилучшим образом в 99 процентах ситуаций. Но ты могла бы подумать, в каких случаях не следует показывать свой высокий уровень знаний и умений. А когда отвечаешь на вопросы о себе, может быть, не всегда стоит шокировать собеседника. Подумай и тут сама, в каких случаях стоит, а в каких нет, – предложила мама.

Пришлось задуматься. Эта задачка была не на один квант раздумий. И, вообще, она была сложной. Мой мозг работает небезупречно, когда нужно вообразить себя на месте другого человека. В этом случае идеально работает мозг Маленького Шнобеля, если дать ему время для обдумывания и не мешать забираться на выступающие предметы и спрыгивать с них во время размышлений. И я честно спросила Маленького Шнобеля, когда мы гуляли во дворе, в каких случаях он отвечает на вопросы неправду.

Мы качались на качелях и Маленький Шнобель вспоминал.

– Если тебя спрашивают о тебе или твоих друзьях на улице незнакомые люди. Например, даже если предлагают шоколадку, ты ее хочешь, но говорить не надо и брать шоколадку нельзя, – начал Маленький Шнобель.

– Это я понимаю. Правило «не говорить с незнакомцами на улице, даже если они говорят, что знают тебя и их прислала твоя мама», – зафиксировала я.

– Если говоришь со знакомыми, но вопрос неприятный или глупый, не надо отвечать или надо ответить коротко, – продолжил Маленький Шнобель.

– Например, что за вопрос? – уточнила я

– Кого ты больше любишь маму или папу? Почему ты носишь красные носки, наверно, выпендриваешься? Почему Витек такой жирный? – привел примеры мой собеседник.

– И как ты ответишь на эти вопросы? – спросила я.

– Я люблю маму и папу. Красные носки мне нравятся. Витек хороший. Примерно такое говорю или убегаю. Дедушка-философ говорит, что нельзя рассказывать малознакомым или неприятным людям то, что могут использовать против тебя, – объяснил Маленький Шнобель и спросил, – а ты как ответишь на эти вопросы?

– Ну, я люблю только маму, потому что папа мне неизвестен, так как мама воспользовалась генетическим материалом биологического донора для моего появления на свет. Красные носки классные, если не сползают, их можно носить, как и любые другие. Индекс массы тела Витька находится на верхней границе нормы, процентное содержание жировой ткани на глаз не определить. Нас недавно взвешивали и рост измеряли. Обзывать Витька жирным – плохо по-человечески и глупо с медицинской точки зрения, – сказала я.

– Ника, ты про папу не рассказывай, – сказал Маленький Шнобель.

– Почему? – спросила я.

– Это других не касается. Глупые могут дразнить тебя или задавать дурацкие вопросы тебе и маме. Не говори этого никому. Считай, что это твоя и мамина тайна.

– Получается, что иногда нужно врать или не говорить? – задала я прямой вопрос Маленькому Шнобелю.

Маленький Шнобель в этот момент уже покинул качели и штурмовал дерево, пытаясь допрыгнуть до нижней ветки, на вид пригодной для забирания на нее, устройства временной площадки для пребывания или даже для гнездования. Я стояла рядом и пыталась вернуть его на путь размышлений и поиска истины.

– Маленький Шнобель, я же важное спрашиваю, – обратилась я к его разуму.

Маленький Шнобель прекратил на время свои попытки, сел под деревом, подпер кулаком подбородок и стал думать. Я села рядом. Я никогда и никому не мешаю думать, если вижу, что человек правда думает. Потом он повернулся ко мне и сказал:

– Если ты говоришь с плохим человеком, может, можно врать и не говорить правду, если для тебя так лучше. Или убежать. Если ты говоришь с обычным хорошим человеком, ты должен говорить так, чтобы он тебя понял. То есть не выкладывать ему все, что ты знаешь и думаешь, а повернуться к нему понятной и вежливой стороной. Соображаешь?

Тут я стала думать. Маленький Шнобель возобновил усилия по древесному альпинизму. Он залез на мощную нижнюю ветку, уселся, свесил свои ноги и временно явил своим видом полное счастье и довольство. Я подтащила небольшой деревянный ящик, валявшийся метрах в десяти от нас, прислонила его к стволу и с помощью ящика и Маленького Шнобеля тоже забралась на дерево. Там мы сидели, болтали ногами и рассуждали о правде и неправде, о психологах и персональных данных.

– А ты можешь меня познакомить с твоим дедушкой-философом? – спросила я.

– Думаю, да. Я спрошу, – ответил Маленький Шнобель, – с ним интересно рассуждать.

Через пару недель мы посетили дедушку-философа. Маленький Шнобель предупредил, что дедушка-философ не такой веселый, как дедушка-механик. Зато у него оказался очень красивый кабинет. Там были книги до потолка, настоящая картина в раме и три белые головы бородатых мужчин. Они тоже были философами, как объяснил мне Маленький Шнобель.

Однажды нас с Маленьким Шнобелем вернули с прогулки пораньше. Насколько я помню, у Маленького Шнобеля побелел нос на морозе, а я вернулась за компанию, попросившись в туалет. Мы быстренько переоделись и побежали играть в пустую группу. Когда бываешь один в игровой комнате, то сразу же чувствуешь себя королем и властителем всего. Мы как раз хотели покоролевствовать и повластвовать вдвоем.

Однако в игровой комнате нас ожидала чрезвычайная ситуация. На полу, неудобно согнув шею и почти вывернув одну ногу, лежала Аграмена Ивановна. Глаза у нее были закрыты. Она была неподвижна. Лицо и руки, торчащие из рабочего халата, были странного сине-красного цвета.

«Если человек упал и не разговаривает, значит, что-то у него сломалось, – мысль пронеслась у меня в голове, – значит, ему больно и надо звать на помощь».

– Маленький Шнобель, – сказала я, – беги за помощью в медкабинет или за воспитателями прямо на улицу. Скажи, что Аграмена упала и не шевелится. Поторопись.

– А ты останешься? – спросил он убегая.

– Я побегу за льдом на кухню, Аграмена, наверно, сломала ногу или голову, нужен лед. Я точно знаю, – крикнула я ему вслед.

Я рванула на кухню. Повара нигде видно не было. Я подбежала к огромному холодильнику, подпрыгнула и дернула ручку. Ручка подалась. В морозильной камере льда не было, но плотными рядами лежали замороженные тушки цыплят. Они были совершенно заледенелые и для моих целей годились. Всегда важно уметь у разных предметов выявлять общую сущность, которая может быть полезна в конкретной ситуации. Это один из приемов мышления, если вы не знаете.

Я со всей силы выдернула одну куриную тушку, вторая вывалилась вслед за ней. Я успела от нее увернуться, потом схватила обеих куриц, по одной в каждую руку. Ледяные птицы морозили мои ладони, но это было неважно. Я спешила, курицы были тяжелые, но Аграмене было больно. Я должна была ей помочь.