Яков Сычиков - Бумажная крыса

Всю ночь я спал с рвущимся сердцем: как только засыпаю, тотчас вздрагиваю, обливаюсь холодным потом и долго потом успокаиваюсь, чтоб снова заснуть.

– Какой милый у тебя зверюшка! – заметила с утра сильно помятая, но довольная Натаха, склонившись над моей измождённой тушкой.

– Кого-то напоминает… Хворый он что ль у тебя?

– Да брось с ним возиться, живёт тут один бездельник, – проворчал Хома, расхаживая по комнате в чём мать родила. – Собирайся на работу лучше: опаздываем.

– Хотят – зарплату повышают, хотят – опаздывают, – размышлял я в одиночестве. Мерно покачивалось колесо. «Долбаное колесо». Я начинаю понимать, почему Хома так ненавидел его. Оно вызывает во мне те же чувства. Безжалостная машина. Кажется, если залезешь в него, то уже не остановишься – так и будешь крутиться непрерывно. Это, наверно, как работа: не хочется, но надо, надо каждый день. Или работа это совсем другое: у них же выходит получать и от неё удовольствие?.. Эх, когда-нибудь придётся всё-таки освоить и это ремесло, но пока я боюсь залезать в колесо – только тихо раскачиваю снаружи лапкой. Да, я почти уже совсем озверел, несмотря на небольшой срок пребывания в клетке. Лазаю по решётке, цепляюсь клыками за неё – и вишу, вишу… Всё же стоит напомнить вечером Хомуилу Хомовичу насчёт подружки для меня – авось, не откажет. Не жалко же ему будет самочки.

За ужином я решился поведать хомяку о желании. Поглядывая со страхом на скрипучее колесо и грызя нервно когти, я высказал:

– Ну это, Хом… наболело у меня, понимаешь?

– А как же! Понимаю, ты говори, – ответил хомяк и закурил душистую папиросу.

Мы гуляли по Арбату веселые от солнца и слегка пьяные. Шли втроем – меж нами девушка теснилась симпатичная (по крайней мере, нам так казалось), – и мы с удовольствием прикладывались лапами к её костистой привередливой заднице: друг к одной половинке, я – к другой. Иногда, фыркая, она помахивала на нас руками – так, для порядку, – отбивала руки нам, понимаешь, для порядка. А мы только посмеивались, и менялись для разнообразия местами.

Так мы и шли: смеялись и слагали песни, тут же пели их и зарабатывали деньги. Люди вокруг боялись петь песни, боялись сделать самостоятельный шаг, и оттого ходили друг за другом, циркулируя по улице, как мелкие частицы по вене, а нам кидали деньги за то, что мы другие и – поём песни, хотя и несчастливы, а они счастливы – и платят за своё счастье.

А деньги все были грязные: всё доллары да евро – ни одного рубля замусоленного не попадалось. Но мы всё равно брали их деньги, и люди смеялись над нами, и даже решались танцевать и хлопать в ладоши в знак благодарности за сделку.

Всё-таки весёлые были это люди, что ни говори: куда уж веселее, чем, к примеру, сливной бачок, или форточка, или тумбочка, или гвоздик и молоток. Так что мы считали, что сделали правильный выбор, оказавшись здесь в нужное время.

К тому же чуть позже примкнул к нам человек один. Сам-то он был такого свойства, что все прохожие от него сразу открещивались, – грустнели и, молясь, чтоб он оставил их в покое и не вымогал счастья, стучали головами об асфальт. Но всё это те самые люди боялись уронить кусочек счастья, будто счастье можно потерять как какой-нибудь ошмёток сыра, что обязательно вывалится из кармана, если долго его не ешь, – а мы не боялись и нам пришёлся по вкусу новый человек. Мой друг попробовал его и одобрил, а я всегда верил, что у друга моего отменный вкус.

Но вокруг все корчили рожицы, привередничая и брезгуя новым человеком. И мы плюнули тогда на предрассудки густыми голодными слюнями, и ушли пропивать все наши денежки. Купили водки с апельсинами и уселись там, где погаже, чтоб никто не завидовал.

Человек наш рассказывал всякое: о вселенской любви, например, о хали-гали, о том, как в храмах Будды кормят и как они будто славят там Будду. А когда мы пошли за догонкой, в магазине кто-то рыкнул:

– Бомж!

– Уходи, бомж! – послышались голоса. – Кто запустил в магазин бомжа?! Я-то не понял о чём, собственно, идёт речь, но отчего-то как-то сразу обиделся, интуитивно, видно. И выступил вперёд, и сказал им всем:

– Не трогать бомжа, пока не разберёмся!

Тогда наш бомж опустил голову и вышел. Я догнал его на улице и спросил:

– Что случилось, друг?!

– Ты назвал меня бомжём, во что! А я пять машин оставил в Казахстане и жену красавицу. Я всё бросил, а ты мне – «бомж»!»

Я говорю:

– Но я вообще-то по незнанке только: я знать не знаю, что такое «бомж»!

– Да?! – обрадовался он. – Правда?!.. Ну пойдём тогда плясать!

И выбежали мы на мостовую, кружась и держа друг друга за руки, как малые неопытные дети, и все наши долбанутые друзья, и даже те, которых мы не знали, присоединились к нам.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.