Яков Сычиков - Покупатель пенопласта

***

Сало, сталь, расплавленное, застывавшее на спине, ремни, недокрещение, бродячие сюжеты.

***

Как не тяжело это признать «Макдональдс» действительно объединяет людей: здесь можно увидеть общество во всех слоях: средний класс (недавно проснувшийся и ленивый за завтраком), бомжей, греющихся в углу, афферистов азеров, вальяжно занявших два стола у телевизора и цедящих беспрерывно кофе.

***

Комментатор футбольный, похоронный, есть русы, есть бусы в могиле, пробирается через заслон родственников на потеху, прокручивает снова и снова.

***

Белый пишет, как будто балуется.

Сосёт требуху половых губ, либеральничает.

***

Насилие у Шолохова.

***

Восхищают обывателя звериные повадки: сгрёб, закинул на спину, поволок инстинктивно, порывисто дыша, звериным голосом пришептывая.

Зачем читаешь? – А зачем ты дышишь?

***

Звериные жестокость, зависть, злость, любовь, как жалость, подавляется в звериной стае, двое на одного, издёвка, перехитрить…

Это наша прекрасная старина, это люди-звери, Шолохов – мизантроп; жрущая, хлюпающая, могут подумать: какие мы прекрасные, а он тут совсем о другом…

У Корнилова, дядя Шолохов, мысли в голове возились как мыши? Можно подумать, у Ленина, в его лысой башке сифилитика, мысли были светлее лампочки, роились, как пчёлы в меду? Зачем попа сифилисом заразил? Гундосый от рождения он был.

***

Презрение – моя религия, ненависть – вера, надежда – отмщение.

***

Всё, что становится наукой, обречено погрязнуть в теориях.

Проблески истины, ставшие наукой обречены на непознание.

***

Христос − это не одно смирение, это ещё и воля к власти – к власти над собой, без которой не над кем не возымеешь власти.

***

Попочный атлас

Посмотрел.

Если б эта была просто история про педика-музыканта, я б на него время не тратил, а так, в разбавленном виде – ничего.

Главное то, что молились богини, жили на острове, в «матрице», не зная ничего, а оказывается, что она была не богиня, а человек, который пытался изменить их мышление, и за это был казнён. Пожертвовал собой.

Можно подумать, что они пропагандируют Христа, но на самом деле под символом Христа они несут людям разрушительные идеи мультикультурализма и сексуальной вседозволенности − на смену традициям и семейственности. Несмотря на то, что американские полицейские стреляют чернокожих на улице.

Если им удастся всё-таки окончательно стереть все рамки и создать одно мировое правительство; посредством этой пропаганды окончательно сломать границы и объединить людей в одну бесполую безличностную массу сексуально озабоченных и управляемых скотов, то ловушка на этом захлопнется. Пропаганда будет больше не нужна, и будет что-то вроде того, что они придумали изобразить в виде клонов, то есть масса рабов с контролируемой рождаемостью, будет обслуживать массу хозяев.

Понятно, что обыватель, насмотревшись такого, не пойдет рушить какие-то духовные границы, усовершенствовать как-то себя духовно и физически, скорее, он просто поймет это как разрешение на что-то, что ему запрещает мораль, захочет попробовать себя в роли би-мальчика, или ещё чего. В правительстве будет видеть диктатуру. Зачем им бороться с чужими правительствами, когда можно натравливать на них их же граждан?

Интересно, как они делают из некоторых персонажей зверей. То есть дед, это фашист, притеснитель; при этом зритель даже не задумывается, а какого хера этот малец полез деда по щеке гладить, с какого вообще он решил, что тому это может понравится? То есть, делай, что тебе нравится, а на остальных насрать вообще. И после этого он ещё выглядит там таким обиженным правдолюбцем, погибающим за идеи свободы.

В общем, вся трагедия этого педика в том, что ему не разрешили трахнуть весь дом, включая домашних животных. Мулатка, это хорошо, но надо было ещё и деду засадить как следует, промассажировть ему геморрой его старческий.

Раньше это впаривали под предлогом любви, но теперь уже просто: ломай границы, и всё. Запрещают трахнуть деда, значит, они долбаные фашисты!

***

Забрасывая в очередной раз сумку в рентгеноскопический ящик, я представил, как засуну туда головой этого вчерашнего − синеблузого ныне − пролетария (который просто выполняет свою работу), подобью его для плотности ногами, чтоб влез целиком, и тогда можно облучать. Когда-нибудь.

***

Иван Иваныч бьёт свою жену сапогом. Семён Григорьевич лупит свою жинку ручищей. Глеб Петрович делает своей жёнушке куннилингус – либиральничает.

***

После нескольких месяцев безделья снова оно – серое будничное, в пузырящихся лужах, в пузырящихся лицах в метро, маршрутках и просто на улице; шаг инертный, глаза пусты, − беспричинное движение. Кажется, один вскрик один незначительный повод, и всё остановится, замрёт навсегда в этой унылой мятежной тишине полых сердец.

***

Январь стекает под колёса машин грязной жижей, комья чёрного снега разбросаны вдоль тротуаров, − унылая пора. В сером пасмурном небе копится не вылитая влага.

***

Плюнув вслед уезжающей электричке, увидел протянутую ко мне баночку «Активии». Её держал мужчина в очках, просящий на собачку. Оригинальность сего метода была в том, что сама собачка присутствовала лишь на плакате, который висел у него на шее. Жалостливая мордочка собачки и старое потёртое с обвисшими щеками лицо мужика давало странный контраст − хотелось засмеяться. С таким же успехом можно надеть на шею фото обескровленных младенцев.

***

О чём я думаю, когда читаю Тихий Дон? Долиберальничились, бляди! Штокманов, позасевших по хуторам надо было выковыривать по одному и давить как вшей, а не чмокать губами, шевеля усами.

***

Воевать за то, чтоб никогда на свете не было войны, что может быть абсурднее? Охотно вериться, что русский человек лучше верит в абсурд. Идти на брата и отца, чтоб не было войны. Никогда.

***

Что же ты, товарищ Шолохов, выводишь в третьей книги этого жида как нечто героическое? В первой было не так.

***

Беженцам с Украины дают нынче лучше, чем разорившимся москвичам.

***

А сегодня я видел сыры. Это были нездешние сыры редких пород. Я шёл мимо рынка и услышал этот зазывающий драматический бас бывшего оперного певца: «Сальце и колбаска домашние! Продукция фермерская! Всё чисто, натурально и вкусно! Заходи, мил народ! Отведай домашненького!» Душа моя свернулась и завернулась, захотелось вкусненького, и я потянулся на глас народный и забрёл в их ларёк, где и наткнулся на прилавок с этими прекрасными сырами. Колбаса, сало, мясо, яйца, молоко, – всё было по приемлемым ценам, но сыры! Сыры были от тысячи рулей! От тысячи! Это были козьи сыры! Сыры заварные! Сыры голубые, с прожилками! Мраморные сыры! Сыры с заплесневелой корочкой! Какому же народу жрать эти прекрасные сыры? Какой подлец посмеет зайти сюда и прикупить на тысчонку другую килограмм козлиного сыра?! Какой козёл?!