Андрей Писарев - Ферма веников не вяжет. Нахальное привидение

– Чем? – затанцевал на крыше от нетерпения козлик, – Сплетешь шеи этих беспредельщиков в косичку? Мне нужен бычок с его мозгами. Кольцено-ос!

– Хватит. Пришла пора платить по с-счетам. – Слива переваливаясь, зашлепал вперед.

Но тут из-за угла вновь раздался топот. В этот раз уже дробь копыт звучала весомей. Рыжий бычок выскочил на место действия, тряхнул длинной челкой освобождая глаза и произнёс:

– Ну, чего тебе?! С самого интересного отвлек.

«Говорят: "В споре рождается истина". Но в споре могут родиться лишь синяки и проплешины меж перьев».

Фермерский философ Цыпцыплен».

Скоро слух о том, что гуси приструнили болтливого козлика примагнитила всех до единого обитателей фермы к западной стороне бревенчатого дома, где будка старого Воя.

Присутствовал тут и важный индюк Барон, у которого в глазу вечно торчал монокль, а цепочка от оправы имела красный цвет, свисая с клюва. Барон восседал на крыше сарая примыкавшего к забору, где у индюка было оборудовано место для наблюдения за планетами.

Припрыгало сюда и семейство кроликов, правда без всех своих сорока крольчат, которых они нарожали за не долгие годы семейной жизни. Поговаривали, что сам Кролик балует детей, а крольчиха – строжничает.

Была тут треть отары овец, которая не ушла пастись. У овец постоянно кипела внутренняя распря. Одни признавали главенство их лидера барашка Твердолоба, другие же его невыносили. Оттого никто, наверно, и сам Хозяин, не знал сколько овец на самом деле. Овцы никогда не собирались вместе и постоянно переходили из партии в партию. Вот и сегодня они раскололись: одна партия ушла на луг, вторая осталась на ферме со своим лидером.

Была тут и извечная модница и "свинская львица" свинья Пуговка, одетая в интенсивно желтого цвета шляпку, на каблуках и в платье с низким декольте.

Были тут и куры по именам Цыпа, Кудаха и Клуша. С ними прохаживался кривоногой походкой петух Ватакукареку. Он явно стеснялся своих говорливых жен, потому делал вид, что он не в их компании. Про себя петух мыслил, что в прошлой жизни служил кавалеристом. Доказательством тому служила извечная привычка пришпоривать коня и орать на заре словно контуженный: "В атаку на реку". Иногда, правда, петуху случалось и сбиваться с графика, тогда он подскакивал в полночь. За то, Хозяин уже пару раз подумывал не сварить ли себе похлебку из курятины. Но Ватакукареку спасали солидный возраст и выслуга.

Муренки – единственные кому Хозяин запрещал свободно перемещаться по двору – столпились у ограды своего загона и оттуда блестели десятками влажных глаз. Черный как уголь бык Двутавр, отложив гантели, сейчас заинтересованно наблюдал, скрестив на груди ноги так, чтобы его бицепсы смотрелись еще внушительнее.

Было около будки Воя на заборе торчащее пугало, собранное Хозяином из мертвых джинс и пенсионной рубахи. Пугало обязано было пугать птиц, но выполняло обязанности скверно. Иногда даже вороны или дрозды садились прямиком на панаму пугала сверху, что было вообще форменным безобразием.

А тем временем два оратора на будке Иванушка и Слива перекидывались колкостями. После каждой реплики по толпе то плыл гул негодования, то слышалось одобряющее поддакивание. Морды, клювы, носы и усы мотались слева направо, от оппонента к оппоненту. Под ними, как арбитр пытался унять враждующих рыжий бычок.

Гусь кричал:

– А может ты не только перья воруешь? А по жизни нечист на копыто?

Толпа зашлась в одобрительном рокоте.

– Чего? –морщился осмелевший Иванушка, – У тебя шея выросла и мозг прищемила?!

Кольценос снизу умолял:

– Прекратите, сейчас же, оскорблять друг друга. Слива, мы возместим каждое перо Персика.

– А что?! – Не унимался Слива, – Га-граждане, вспомните, не пропадало ли чего-го?

Толпа под будкой заколыхалась. Свинья Пуговка надула и без того пухлые губки и подняла вверх копыто с аккуратным маникюром:

– У меня недавно простыня исчезла, которой я обертываюсь после грязевых ванн. Заодно возместите и мне.

– Не брал я никакой простыни! – упрямился Иванушка.

– А ты хорошенько га-галовой подумай, – вставлял шпильку Слива, – может летописи они на простынях пишутся?

– Да не видел я никакой простыни! – Упрямо мотал рогами козлик, – Пуговка? Мы ведь с тобой друзья? Лови.

Он вытащил из сумки яблоко и метнул его свинье.

– Опачки-хлопочки! У меня, как раз яблоки пропали! – воскликнула крольчиха, – Собиралась печь пирог детям. Приготовила сорок яблок на клетке и сегодня ночью все до одного испарились. Вот оказывается кто оставил детишек без сладкого.

– Бе-э-эзобразие, – воскликнул барашек Твердолоб. И как истинный лидер, тут же перешел от слов к делу . Без предупреждения он разогнался и врезался лбом в будку Воя. Кольценос едва успел отскочить, а Козлик и Слива покачнулись, но устояли.

– Ой, мать моя козочка! – Иванушка приложил копыто ко лбу, – Не видел я в глаза твоих яблок. У меня одно было, и то нашел на пастбище.

И тут громко зачавкало и захрупало. Все замолкли, а Пуговка – куда только подевалась степенность "свинской львицы" – сгрызала яблоко и сок стекал у нее уже по четвертому подбородку.

– Простытэ, не могу сдержываться, – прошамкала она набитым ртом, – Яблоки – мой краш.

– Ты уже загреб, – пошел вновь в атаку Слива, воспользовавшись паузой.

– Да, – отвлеклась толпа от Пуговки, а Муренки нахмурились и замычали все разом.

– Я что виноват, что мой интеллект выше вашего? – развел копытами Иванушка, – Вы сыны животного мира, а я раньше был человеком.

– Болтун, врун, еще и вор! – Гусь продвинулся вперед.

– Хрю, му-у, кудах-кудах, – разразилась толпа.

– Эй-ей, – Кольценос снизу занервничал. – Слива, чего ты хочешь? Никакого насилия.

– Я хочу справедливости, – воздел крылья к небу гусь, – Бедный Персик будет теперь замерзать ночами.

– С такими слоями его самого как обогреватель можно использовать, – возмутился козлик, – Я наоборот – приоткрыл ему вентиляцию.

Слива на такое только зашипел и выпучил глаза. Кольценос замахал копытами, привлекая внимание.

– А давайте, Варежка свяжет Персику штаны? – Выпалил бычок.

– Не нужны мне штаны, – обиженно впервые прозвучал Персик. – У меня зимой мерзнет только шея.

– Хорошо, хорошо. Тогда она свяжет всем троим шарфы? – Кольценос глупо улыбнулся Сливе. Глаза гуся сбросили напряжение.

– Шарфы?

– Да, – Зацепился за идею бычок, – Отличные шерстяные шарфы по метру шириной. Вы точно не простудитесь зимой.

– Но я больше привыкла вязать варежки, – тихо заметила Варежка.

– Тс-с, – остановил ее бычок, – Ну как? Идет? – Повернулся он к гусям.

– Шарфы – это, можно, – согласился Персик.