Сергей Прокопьев - Отелло с кочергой

Через это бзик юношеский в отношении платы за проезд пришлось урезать. На работу Женя добирался с пересадкой. В день на транспортные расходы уходило в пересчете на харч больше двух буханок хлеба, или 200 граммов хорошего мяса, или два литра молока. Молоко Женя не пил, а мясо ел, когда были деньги. В НИИ их по полгода не давали. Женя перебивался за счет метлы и лопаты. За метлу платили не больше, чем в НИИ, зато аккуратно.

Тем не менее, ездить полным зайцем Женя все равно не мог — покупал студенческий проездной.

Женя подрабатывал дворником, Коля Селезнев — контролером. Был он, вообще-то, студентом. Учился неважненько, приходилось часто перед преподавателями дурочку гнать, юлить и лебезить. Зато в автобусах он был кум королю, зайцев не щадил. Физиономия «восемь на семь» и рост 188 позволяли многих брать за «шкварник», вытряхивая штраф. Обычно быстро делал дневной план, и навар оставался пиво попить.

— Предъяви студенческий билет! — потребовал Коля, когда Женя показал свой проездной.

Прищучил Коля Прыткова на конечной остановке, в опустевшем салоне.

— У меня нет студенческого, — по-заячьи заколотилось Женино сердце.

— Тогда давай сюда проездной! — строго сказал Женя. — Приедешь за ним со студенческим.

— У меня нет студенческого.

— Что значит нет? — сурово свел брови Коля.

— Откуда быть в моем возрасте.

Коля внимательно посмотрел на Женю и согласился: староват пассажир для сессий и зачетов.

— Почему тогда по студенческому ездишь?

— Потому, что он в два раза дешевле.

— У тебя че, ку-ку замкнуло? — вышел из себя Коля, ему порядком надоела эта волынка. — Тогда тебе в дурдом надо на излечение. Но сначала штраф заплати!

— Какой дурдом? — петушком прокричал Женя. Он страшно обиделся на «дурдом». — Я, если хотите знать, рассчитываю надежность автомата защиты ядерного реактора!

— Кого ты можешь рассчитывать? — презрительно бросил Коля. — Ты на себя посмотри, тебе только по теплотрассам бомжевать. Академик нашелся! Плати штраф, а то в мильтонку отвезем.

Хочешь не хочешь, а контролеры тоже встречают по одежке. На Жене были старенькие брючишки, рубашка пятилетней выдержки, кроссовки, оттоптавшие не одну сотню пыльных километров. Оно вроде как и не бич, но и на ученого слабо смахивает.

— Реактор он рассчитывает. Это когда бутылки по помойкам собираешь?

В этот момент открылась задняя дверь автобуса, водитель решил проветрить салон. Женя не хотел в милицию. Он отбросил контролера и ломанулся на свежий воздух.

Все было против него в тот день, — двери захлопнулись перед носом. Женя ухватился двумя руками за створку и рванул что было мочи. Дверь подалась, приоткрывая путь к свободе от контролеров, милиционеров, позора. А уж на свободе попробуй его догони! Не пьет, не курит, с метлой тренируется. Шаг осталось шагнуть до воли вольной, когда последовал страшный удар в поясницу. В глазах потемнело, на сознание тоже пало затмение.

И что обидно — ладно бы послал в нокаут контролер. Нет. Родной радикулит отключил от внешней действительности. Капризный и своенравный, он требовал уважительного отношения к себе в любой ситуации. Не переваривал резких телодвижений. И вдруг такое пренебрежение к его персоне — скачки, рывки, напряжения…

Пришел Женя в себя от чужих рук, проворно обшаривающих его карманы. Коля-контролер надеялся найти штраф.

— Уйди! — грозно сжал кулаки Женя.

Однако махать ими радикулит не позволял. Не то, что махать — пошевелиться было невмоготу.

Коля-контролер беспрепятственно нашарил удостоверение кандидата наук.

— Ты че, кандидат? — Коля сверил фотографию с оригиналом, скривившимся от боли.

И пожалел оригинал.

— Ладно, Евгений Михайлович, в милицию вас не поведу.

«Бомжуйте дальше», — хотел сказать, но сдержался из уважения к ученым. А вдруг Прытков знаком с его преподавателями?..

Неся, как хрустальную вазу, свой радикулит, Женя вышел из автобуса, доковылял до ближайшей стенки, притулился к ней с невеселой думой: «Надежность автомата защиты реактора я и в ракообразном состоянии рассчитаю, — прикрыл глаза от боли, — а вот метлой на пару с радиком много не наработаешь…»

А без метлы только бомжевать оставалось в этой жизни…

Ситуация была «прощайте, красотки, прощай небосвод». Дуло пистолета холодно уперлось в грудь Владимира Арсентьевича Горячего.

«От сессии до сессии живут студенты весело». Остальным россиянам тоже скучать не приходится. Выборы не реже, чем у студентов сессия. Только успевай лапшу агитационную с ушей стряхивать.

Владимир Арсентьевич не стряхивал, сам развешивал направо-налево. Как-никак глава администрации сельского района, а губернатор Хазаров всей душой болел за победу демократии на местах.

Но как ни бился Владимир Арсентьевич, его район в последнее время подкачивал.

Сам Горячий голосовал за коммунистов. «Да ну?» — скажите вы.

«Загну!» — ответил бы Владимир Арсентьевич, коснись вслух этого вопроса. Но вслух даже родимой жене не говорил правды, в чью копилку бросал свой голос.

Данное явление можно расценить, как тщательно скрываемый политический мазохизм. Иначе как объяснить вопиющий парадокс? Да, при коммунистах Горячий, будучи директором совхоза, конечно, с хлеба на воду не перебивался, но слаще Болгарии с Венгрией ничего не видел. И то за свой счет. А тут на дармовщинку поглазел как в Пекине китайцы живут, в Нидерландах голландцы поживают. Коттедж двухэтажный дала новая власть, дочь любимица училась в коммерческом вузе с международным уклоном.

И этот же самый папа, заходя в кабинку, голосовал за вчерашний день. Но агитировал за демократию и лично президента Ельцина.

В день его выборов, 16 июня, Владимир Арсеньтьевич взошел на сцену клуба, в зале вместо кресел стояли кабинки для голосования, толпился народ. Взошел и произнес яркую речь. Дескать — выбирай, а то пролетишь мимо кассы. Решается судьба страны. Куда ей, болезной, оглобли направить — взад к застойному социализму или вперед — от него. И призвал голосовать за «вперед» и лично…

Не дожидаясь рукоплесканий, Владимир Арсентьевич ушел за кулисы, где вместо аплодисментов уперся ему в грудь пистолет.

— За что? — оборвалось сердце.

Оборвется — пистолет находился в руках сержанта милиции.

— Предъявите ордер на арест! — возмутился Горячий.

— Вот тебе ордер! — сунул под нос «макарова» сержант. — Ты за кого агитируешь, гад? Вы мне 4 месяца зарплату не платите! Жена вообще разучилась, что такое деньги получать. Детские и то зажали…

— Переходный период, — начал объяснять Горячий, — надо затянуть пояса.

— А ты че его распустил в два обхвата? Я бы так всю жизнь в вашем переходе жировал! А нам заработанное не даете!