Анастасия Васильева - Новогодний сюрприз

– Это какие еще темные делишки? Ты на что намекаешь?

– А на то, что у тебя самого рыльце в пуху! Ты думаешь я не знаю, что ты с секретаршей путался и не просто от случая к случаю, а постоянно. Про то, что деньги фирмы прикарманивал, а уж как ты вывел наши сбережения с общего счета, я вообще молчу.

– Секретаршу не трожь, она тут ни при чем!

– Да уж, конечно ни при чем! Еще как при чем! Милочка – Милуша, тьфу, вспоминать противно! А ты думаешь она с тобой спала за красивые глаза? Или за твой высокий IQ? За бабки, которые вы с ней вместе и тырили!

– Ну вот, что, звезда, – свирепея бросил Гриша, поднимаясь со стула, – дуй- ка ты отсюда по добру, по здорову, пока я еще держу себя в руках и сделаем вид, что этой встречи не было.

– Ты мне угрожаешь?

– Прошу вежливо, заметь, покинуть помещение!

В комнате повисла гнетущая пауза, Анжела спешно прокручивала разные ходы, выбранная тактика не работала. И тут в голове блеснула новая идея. Зачем попрекать былым, когда можно надавить на счастливые воспоминания!

– Давай начнем сначала, с чистого листа, вот как будто ничего и не было. Я готова все забыть. Ну, оступилась, с кем не бывает, Потапов мне голову заморочил, закидал дорогими подарками, я и растаяла.

– Тебе моих подарков мало что ли было?

– Приелось как-то все, остыло, а тут конфетно-букетный период, романтика, а ты на работе пропадал с утра до ночи, – тихо проговорила Анжела, – злость откуда-то появилась, вроде и не делали друг другу ничего плохого, а раздражало так, что сдержаться не было сил. Ругались из-за любой мелочи, слово за слово и не остановить, да так что казалось все, красная черта, нет возврата уже, одно непонимание. Вспомни, ведь последнее время уже даже не разговаривали друг с другом, каждый жил своей жизнью, так для общества играли роль счастливой семьи.

Анжела продолжала свою исповедь, а Гриша вдруг подумал, что вот сейчас она наконец-то искренне говорит, пропала та наигранная фальшь из ее слов.

– Помнишь, как мы путешествовали по Америке, когда только поженились? – затараторила она, – пришли в Метраполитен оперу в трениках?

– Помню – с улыбкой проговорил Гриша. Он закрыл глаза и картинки заснеженного Нью-Йорка полетели одна за другой в его памяти.

Январский вечер утопал в морозной дымке, наперебой гудели нетерпеливые такси. Огромная очередь из желтых, пузатых фордов, словно анаконда, только проглотившая свою добычу, заполонила Central Park South, обвила мертвой петлей 59 Street Columbus Circle и поползла медленно по Broadway. Внутри этой гигантской анаконды переваривались Анжела с Гришей, разглядывая в запотевшее окно то мелькающие фигурки людей на катке в Центральном парке, то гудящий муравейник большого города. Время тянулось ужасно медленно. Счастливые, но разбитые этим бесконечным днем, восьмичасовой разницей во времени, ночным перелетом и посещением всех возможных магазинов центральной части Нью-Йорка, Гриша с Анжелой безмолвно сидели на заднем сидении такси. Голова у Анжелы раскалывалась, ноги гудели, а до начала «Турандот» в Метрополитен-опера оставалось сорок минут.

– Гриш, мы не успеем, пойдем пешком, тут осталось буквально пару километров. – предложила Анжела.

– Я не могу встать, у меня нет сил, ну зачем ты взяла билеты на первый же вечер? Неужели нельзя было оставить это «важное» событие на конец поездки? – умирающим голосом проговорил Заметайкин, – и вообще, мне твои оперы уже поперек горла стоят! Сколько можно? Мало того, что в Большой меня таскаешь два раза в месяц, так я еще и на отдыхе должен мучиться? Ну не люблю я их, можешь ты понять или нет?

– Мы обсуждали это уже тысячу раз, все остальные дни идет балет, а я не люблю балет, ты же знаешь.

– А я не люблю ни то, ни другое и ты это тоже прекрасно знаешь. И вообще, мне надо в аптеку, голова трещит.

– Аптеку найдем на обратном пути, надо поторопиться, еще успеем в буфет, от бокала шампанского вся твоя головная боль вмиг улетучится, – подмигнула Анжела. Расплатившись с водителем, они вылезли из такси.

Линкольн центр, с подсвечивающимся фонтаном, пятиарочным зданием Метрополитен-Опера, таким модерновым и не похожим на Большой театр, встретил их толпой элегантно одетых людей. Изысканные женщины в вечерних платьях, шубках, боа, с переливающимися клатчами, грациозно цокали каблучками своих модных туфель из последних коллекций Маноло Бланник, Джимми Чу и еще одному богу известно каких именитых дизайнеров. Кавалеры щеголяли, кто смокингом с бабочкой, кто просто элегантным костюмом, неизменным атрибутом и тех, и других была белоснежная рубашка. Конечно, среди них проскакивала и публика попроще, но это были единицы, скорее всего с галерки.

Анжела с Гришей в замешательстве переглянулись. Мысль о вечернем дресскоде почему-то не пришла в голову ни одному, ни другому. Анжела куталась в фиолетовый пуховик, переминаясь с одной стертой в кровь ноги на другую. Марш бросок до Линкольн центра в новых уггах на босу ногу сделал свое коварное дело. Оба были в джинсах, но если Гриша нацепил хотя бы простой черный свитер, то во всю грудь Анжелиной кофты, большими розовыми буквами, красовалась надпись «LOVE».

Они невольно сравнивали Метрополитен-оперу с Большим театром и сходились в едином мнении, что наш-то, масштабнее и красивее. Чего стоит гигантская хрустальная люстра, а золотые орнаменты, а шикарный узорчатый занавес с бахромой?! Вся эта императорская роскошь, вот уж куда в джинсах-то точно непростительно заявиться. А тут элегантная простота, потолок словно сотканный из массивных золотых чешуек и несколько крошечных светильников на длинных тросах, по форме напоминающих вид молекулы короновируса под микроскопом. Шелковый занавес, расшитый золотыми нитками, тоже сильно не впечатлил, а вот кресла, конечно не в пример нашим стульям, да еще и с встроенным экраном с титрами – это было удобно и необычно. Они поспешили занять свои места в третьем ряду партера и как только персонал с ксилофонами в руках созвал публику, своими мелодичными звуками, свет погас, занавес разъехался и грянул оркестр.

Первый акт был великолепен, многообразие костюмов и декораций просто поражало. Необычайный колорит Поднебесной империи, танцующие львы и драконы, пагоды древнего Китая, восточные веера с причудливыми узорами, кимоно с многометровыми шлейфами и роскошными национальными головными уборами, а уж про музыку Джакомо Пуччини и говорить нечего. Это был восторг, унесший прочь их усталость и головную боль. В первом антракте Гриша с Анжелой бурно обсуждали за бокалом шампанского, увиденное и опять же сравнивали с постановками в Большом театре, а больше сравнивать им пока было не с чем. К концу второго акта энтузиазм Анжелы стал потихоньку улетучиваться, не смотря на продолжающийся накал страстей на сцене. И даже, когда занавес с домом министров Пинг, Панг и Пунг уехал вверх, а перед глазами зрителей остался роскошный Императорский дворец во всю глубину сцены и по залу прокатилась волна восхищенных охов, глаза Анжелы продолжили слипаться с невероятной силой и немудрено, ведь в Москве было уже около пяти часов утра. Гриша периодически толкал жену локтем в бок, выдергивая из лап Морфея, но ее веки продолжали предательски ползти вниз.