Татьяна Данилевская - Венеция. Исповедь монашки

Франческа тоже жила в монастыре, но в той части, куда проход для нас был закрыт. Наверное, каждый задал бы ей вопрос: в чём смысл её жизни и куда она двигается? И задающий вопрос, и отвечающий на него не хотели говорить очевидного: Франческа избрала одну из моделей построения карьеры в галерейном бизнесе, при которой спустя десятки лет на должности «девочки на побегушках» тебе «в наследство» переходит управление как самому доверенному лицу. Она отшучивалась, что набирается опыта. Но работа отнимала у неё всё время и лишала даже возможности закончить образование, а творческие поручения миновали её стороной. Зарплаты хватало в ноль. Правда, из нас тринадцати у неё хотя бы была зарплата.

Большинство девочек увольнялись с работ, кому-то повезло взять летний перерыв, кто-то, как и я, находился в поиске. Например, моя соседка Эля говорила, что она продолжает работать в двух организациях: в мировом содружестве музеев и на музей, созданный её родителями в маленьком родном городке. В моей голове это укладывалось с трудом, но она действительно порой уделяла учебное время работе.

Девушка Раня, лет тридцати пяти, ливанка по происхождению, но проживающая в Арабских Эмиратах, чудом урвала эту стажировку у работодателя! Галерея решила повысить квалификацию сотрудника и, сняв ей квартиру, отправила учиться. Наконец, это объяснило, почему до последнего Раня не пропустила ни одного занятия! В гостях у Рани побывать не удалось. Как ни крути, но девочки поделились на группки отчасти и по национальной приближённости, и лучшей подругой Рани стала Апурва, пухленькая индианка, готовившая, вопреки всем законам Италии, курицу карри и креветки масала на обед. Где она находила специи, ума не приложу. Может, привезла с собой. У Апурвы был молодой человек, по-восточному кардинально обратных пропорций: худощавый, высокий, осунувшийся и очень молодой. По глупости я даже один раз спросила: это твой брат? Смешливая по характеру Апурва не приняла вопрос всерьёз и только посмеялась.

Межнациональные вопросы всплывали регулярно. К счастью, я выступала в них только слушателем, ну а какие могли быть ко мне вопросы: лучшей подружкой стала Лина из Крыма. А вот австралийке Фенди Па не раз доставалось. В том, может, и её собственная вина. К чему отстаивать так жёстко своё место жительства и паспорт, если вся родня – выходцы из Китая? Я с гордостью рассказывала бы венграм, если бы в девяностых отцу продлили контракт, что мы – русские… Но куда денешь внешность? Фенди на момент стажировки было двадцать три – слишком молодая межнациональная душа, не готовая к жестоким европейским нравам.

После окончания лекции мы вывалились в маленький садик около Палаццо Франчетти. Там можно было удобно присесть на ступеньки и тем самым помешать туристам пройти внутрь. На заборчике висела красно-чёрная афиша действующей выставки. Кажется, на неё так никто и не зашёл.

Учёба дала нам много интересных привилегий: я оформила проездной на вапоретто на пять лет с льготным проездом. С удостоверением студента мы получали скидки на посещение таких крупных выставок, как Биеннале, например. В ходе учёбы у нас с группой было множество встреч с видными в Венеции деятелями культуры, что стоит очень и очень дорого.

Лина достала из сумки сэндвич и предложила мне половину:

– Будешь? – спросила она.

Я, в свою очередь, не осталась в долгу:

– Сегодня у меня только помидоры, – сказала я, и мы засмеялись.

С Линой нам придётся провести очень много часов этим летом.

Подлетела Джорджи: как-никак, она была соседкой Лины и кем-то вроде её приятельницы.

– Что вы думаете про Александру? – заговорщицки спросила она.

Мы пожали плечами.

– Мне она нравится – сказала я. – Маркетинг – это круто, объясняет понятно.

– Всем бы такого менеджера в команду, – добавила восторженно Лина.

Лина всегда мечтала создать себе команду из профессионалов. Очень скромная, талантливая и работящая художница-мозаист, она могла бы добиться высот, если бы имела грамотных менеджеров. Но в её команде был муж-итальянец, который вздумал с ней развестись за полгода до нашей встречи, поэтому она и оказалась здесь: муж помогал ей получить квалификацию, с которой она сможет себя обеспечить. Потрясающе красивая, не по годам с гладкой светлой кожей, она запросто привлекала внимание мужчин на улице, но говорила, что в ближайшее время не заинтересована в отношениях. Как же она ошибалась! Через полгода, когда я поссорюсь с мужем на новогодние праздники, она будет ждать меня в Венеции в своей собственной мастерской, подаренной пожилым ухажёром Августо.

Джорджи была удивлена:

– Вы не считаете, что она говорит вздор? Что она ничего не понимает в искусстве?

Тут мне стало понятно: вот в чём дело. Когда не держишься стада, невольно вываливаешься из общественных движений. Та компашка, что осталась на ступеньках Палаццо, рьяно поддержала чьё-то категоричное оппозиционное мнение.

– Да нет, нормальный менеджер. А потом, она явно прошла жёсткий отбор на эту должность.

Джорджи сверкнула глазами и ушла.

– Не думаешь ли ты, что теперь все будут считать нас сумасшедшими, Лин?

– Ты знаешь, Тань, я столько лицемерия за свою жизнь пересмотрела, что мне, честно, всё равно. Лишь бы нас действительно чему-то научили, чтобы я смогла заработать на хлеб.

Фраза «заработать на хлеб» возвращает меня мыслями в 2008-й. Мама тогда отказывалась слушать мои хотелки про «стать журналистом» и говорила: «Сначала ты пойдёшь в банковский колледж, и потом я тебя устрою на работу. Так я буду знать, что ты сможешь заработать себе на хлеб с маслом, а то и с икрой». Мне не очень хотелось есть только хлеб с икрой, а с маслом он тем более не казался пределом мечтаний, но было что-то угрожающее в маминых доводах, и я тогда согласилась. В общем-то, мама оказалась права. В девятнадцать у меня была хорошая работа в офисе, пресловутый хлеб, который первый год я радостно спускала на развлечения, а изучив снизу доверху всю эту банковскую кухню, оплатила «хлебом» второе образование – искусствоведческое. И теперь, глядя на Лину, которая, кстати, была старше меня на двенадцать лет, думала, что мама-то была права, несмотря на то, что мы сошлись в одной точке в Венеции, но с абсолютно разными ожиданиями. Лине нужны были идеи для обретения финансовой независимости, а мне… Год назад я просто загадала пожить в Венеции несколько месяцев.

Наш учебный день делился на две части. До обеда мы слушали приглашённых гостей или лекции, а после перерыва посещали какую-нибудь арт-локацию. В тот день это была галерея известной в узких кругах женщины Донателлы Манини. Она занималась тем, что успешно продавала современное искусство за большие деньги, между делом устраивая очень громкие ужины и мероприятия для гостей. Посещение предвещало быть информативным. Я потирала ручки: сейчас нам откроют все секреты. Мы будем богаты!