Глеб Соколов - Кроссворд игральных автоматов

Зайдя в ближайший магазинчик, торговавший по странно низким ценам, дева Мария поинтересовалась:

– А есть ли у вас кофе декофеинизированный?

Законченные в свое время средняя и высшая советские школы, которыми по праву гордимся поныне, позволили Марии выговорить последнее слово с первого раза – без унизительных оговорок и спотыканий.

Продавщица, нанятая в магазин с подозрительными ценами за умеренную зарплату – из другого поколения. Слово не разобрала. Следуя правилу: без особого повода с покупателями не пререкаться, ответила утвердительно:

– Есть!…

Иначе придется спрашивать раздраженным голосом «Какого – какого?», зло кривить лицо… Не хотелось: продавщица – в добродушном настроении.

Старушка обрадовалась.

Тоже имела нехитрые правила. Положив на блюдце мятые бумажки, схватила взамен банку, не стала разглядывать буквы на этикетке. Для этого существуют продавцы. Ее дело – спросить…

Кофе оказался ядреной крепости. Кофеину в нем – двойная доза. Турецкая фирма, производившая порошок, решила: чтобы не выливать в канализацию кофеин, вытягиваемый из другого, ими же выпускаемого декофеинизированного сорта, надо подмешивать изъятую крепость в сорт купленный старухой.

По прайсам кофеек проходил, как «элитарно крепкий и ароматный».

Хлебанув чашечку, старуха испытала нешуточное беспокойство. Сердце застучало, как в день пенсии, – всегда шла к почте с затаенным страхом «А вдруг не дадут?!»

«Да почему же не дадут?» – спрашивала себя. И сама отвечала: «Не дадут и все! Просто так, неожиданно и без объяснений!» Последнее казалось вероятным. «У нас все могут!» – думала она. Когда давали, торопливо смахивала в сумочку, не считая, мятые ассигнации. «Господи, слава богу! Пронесло! Дали! Опять повезло!…» Скакала домой с чувством солдата, возвращающегося со смертельного задания.

Поскольку на декофеинизированный грешить не могла, объяснила сердцебиение дурными предчувствиями. «Ограбят! Узнали, что добавили пенсии и ограбят! Ну и жизнь. Одни дают, другие тут же грабят. А может – одна шайка?»

Дева Мария несколько раз подходила к двери. На лестнице кипела будничная жизнь: кто-то истошно орал «Открывай, скотина! Убью, сука!», молотил в чью-то дверь пудовыми кулачищами. Это успокаивало…

Пока чувствовала в подъезде присутствие жильцов, было не так страшно.

Потом крики смолкли. Старуха забеспокоилась.

Тишина пугала. Но вслед на лестнице начался грохот и послышались такие угрозы своротить дверь вместе со стеной, что она опять, как казалось, окончательно, успокоилась. Стены дрожали.

На радостях выпила еще чашечку «декофеинизированного». Потом еще… Когда допивала третью, грохот и крики смолкли. Старуха подошла к двери: тишина представлялась чудовищной.

Никто и ничто не могло отпугнуть убийц и грабителей. Сердце рванулось из груди. Дева Мария позвонила в милицию.

Поднимавшиеся к ней патрульные с удивлением обнаружили: дверь в квартире номер сорок семь выломана. В образовавшуюся щель может протиснуться каждый желающий. Немедленно позабыли, к кому шли, и протиснулись.

Оказалось, до них тот же номер осуществил гражданин Зобкин. Ни формального, ни неформального отношения к сорок седьмой не имел.

Взломщик был задержан.

Старуха еще раз убедилась: предчувствия не обманывают. Что же до того, что вскрыта не ее дверь, рассудительно объяснила: злодей шел грабить именно ее, но ошибся этажом.

– Он молодой? – поинтересовалась у милиционеров старуха.

– Еще какой!…

– Так не удивительно!… Какая сейчас молодежь: прут не знамо куда… Глазищи вытаращат и прут! Как тут этажом не ошибиться!… – Мария с наслаждением ощущала, как действие элитарного ядреного ослабевает, умиротворенное валерианкой, кефиром и каплями для сна «Спистару», рекламируемыми в сети проводного радиовещания.

«Еще какой молодой» Зобкин, сидя, тем временем, в милицейской машине за решеточкой, закатывал глаза не понарошку… К нервной аллергии у него добавилась нервная водянка головы, нервная базедова болезнь и нервное заикание… На подходе было нервное плоскостопие и нервное искривление позвоночника.

– Внимание… На что дядя Матвей обращает мое внимание?…

– На стол… Кроссворды лежали на нем, – тупо произнес Кошелев.

– Получается, зря ушли из квартиры? Ты виноват… – в голосе Скотопасских не было злобы. – Нет, нереально. Денег там не было. Стол без ящика, я запомнил. Чтобы спрятать лимон, доллары надо приклеить под крышку… Неправдоподобно. Я бы заметил – нагибался, чтобы посмотреть под кровать.

– Что означает буква Вэ? – Виталик устал и опять чувствовал: ему порядком все надоело.

– Мне кажется, дядя обращает внимание на что-то, скрытое в самом сборнике.

Дэн зажег лампочку. Она ярко освещала раковину его уха, но на страницы отбрасывала лишь слабый печальный свет.

Скотопасских перелистал книжечку. Вернулся ко второй странице, принялся внимательно разглядывать.

– Есть, вот оно! – завопил он. – Смотри – такая же вдавленная линия!… Ошибки быть не может!… Дядя провел ее ногтем…

Виталик выхватил сборник, но черточки разглядеть не мог. Чтобы рассмотреть эту мелочь, в машине не хватало хрустальной люстры с десятком лампочек.

– Ни черта не вижу…

Скотопасских отобрал кроссворды.

– Пойми, если не хочу, чтобы миллион уплыл из рук, надо действовать быстро, четко, по-современному! Иначе сейчас нельзя. Иначе – никакого миллиона. Есть ручка, карандаш?

– Откуда?! – возмутился Кошелев.

– Ну да! Твой инструмент – лопата… Вот что, нужна база…

Дэн задумался. Впервые за вечер посетила мысль: сегодня, как и вчера, заснуть придется не долларовым миллионером, а обычным менеджером фирмы «Хаум Раум Баранаум». Атака все же захлебнулась.

Сон менеджера Скотопасских не устраивал. Он знал: миллионеры спят иначе. Их сон подходил ему больше…

Люда Тупозаглотышев, который из конспирации так удачно представился лицом женского пола, обманутый им доверчивый журналист были возле автосалона. Того, где Скотопасских приобрел изящное «рено».

Нити, уцепившись за которые можно добраться до Скотособакина, сходились именно здесь. Журналист видел их рваные, раздерганные концы.

Несмотря на поздний час в стеклянном помещении сновали люди. Стоя на противоположном тротуаре, Тупозаглотышев вглядывался в бывшую работу.

По торговому залу бегали Чинарев, худущая девица, – она трясла рыжими волосами, – важный директор Федор Петрович.

«Пытаются восстановить систему…» – равнодушно подумал Тупозаглотышев. К запертым дверям подкатили новенькие «Жигули» – пятая модель – из них как пожарники, прибывшие на возгорание, торопливо выскочили два человека. Они были молоды и самоуверенны. В руках один держал матерчатую сумку.