Ирина Моисеева - Ничего себе история

Люся сообщила Митяю, что им поручили слепить снеговика для флэшмоба. Про выбор и про сказку она тактично умолчала, потому что не сказать – не значит обмануть. И Митяй с Сашкой рисовали три вечера чертеж будущего снеговика, какие у него будут руки и голова, и принт на шарфике. И в субботу планировали пойти и слепить его в парке и сфотографироваться на фоне.

А в пятницу выяснилось, что в субботу надо идти и готовить новый отчет. И в воскресенье надо, потому что в понедельник утром он должен лежать на столе у какого-то очень важного человека.

И Митяй не знал, как ему поступить, потому что начальник попросил его, хорошо попросил, и они даже пришли с Митяем к компромиссу по поводу разделения обязанностей и повышения в будущем. Но Люся точно не поймет. Тем более сейчас, когда этот снеговик для флешмоба тоже должен быть к понедельнику.

И тогда Митяй собрал Сашку в субботу, и они сказали Люсе, что поехали лепить снеговика. А сами поехали к Митяю в офис.

Сашка был не против. У папы в офисе много всего интересного, разрешали сидеть за компьютером, гулять по разным этажам и угощали печеньем.

Но вечером выяснилось, что маме не надо знать, что они были в офисе.

– Мы что, будем обманщики? – удивился Сашка.

– Нет, – сказал Митяй. – Это будет такая сказка. Мы скажем, что лепили снеговика, потом были в торговом центре и в кафе, а потом долепливали снеговика. И нам еще немножко осталось. И тем более, это даже почти правда, ведь завтра я очень быстро доделаю свой отчет, и мы поедем и взаправду вылепим снеговика.

И они приехали домой, и все так и сказали. Только Сашка подозрительно не выходил из комнаты весь вечер. Он боялся проговориться маме про сказку.

А Люся все прекрасно уже и сама знала, ведь, во-первых, она дружила с женой Митяевого коллеги, а во-вторых, она прекрасно видела, когда Сашка сочиняет. Но она знала также, что Митяй не при чем, и чувствовала свою вину, что ему приходится врать. А уличать его во вранье было еще неприятнее, как будто она как шпионка все выяснила и теперь пришла предъявлять ему обвинение. Ну и даже если не обвинение, то все равно выходило, что Митяй, как набедокуривший ребенок, вынужден будет оправдываться.

Поэтому она ждала, когда он сам признается, ведь должен же он что-то сказать про снеговика.

В воскресенье все шло по плану. Митяй с Сашкой уехали, и ребенка снова угощали печеньем и разрешали сидеть за компьютером. Вот только уйти пораньше не получилось. Наоборот, пришлось сидеть допоздна, потому что сначала не было каких-то данных, а потом не сходились какие-то цифры. И взрослые в офисе бегали по коридору, громко разговаривали и на кого-то ругались по телефону. А один дяденька даже говорил такие слова, которых Сашка не должен был еще в свои шесть лет знать, а теперь вот знает.

– И что мы теперь маме скажем? – спросил Сашка, когда они поздно-поздно выехали с работы. – Какую сегодня сказку рассказывать?

– Никакую не сказку, – ответил Митяй. – Сегодня никаких сказок. Сейчас я везу тебя домой, мы во всем признаемся маме, ты ложишься спать, а я еду лепить снеговика.

– Ночью? – ахнул Сашка.

– Там фонари хорошие, – сказал Митяй.

И они приехали домой, и Митяй все сказал Люсе и попросил прощения. А она тогда расплакалась и тоже у него попросила прощения, что она такая зануда и эгоистка. И что она еще больше неправа.

А Сашка записал еще два новых слова.

– Я сейчас поеду и все сделаю, – сказал Митяй.

Но Люся сказала, что никуда ехать не надо, потому что она написала сказку:

Жила-была семья снеговиков.

Мама, папа, дочь Снегурочка и сын Снеговенок.

Зимой они жили в ледяном замке на городской площади. А летом уезжали на Северный полюс.

Однажды пришло время уезжать, а папа Снеговик сказал, что не поедет, потому что дела срочные не успел доделать. А мама Снеговик и сын с дочкой сказали, что если папа не поедет, то они тоже никуда не поедут, а здесь останутся и все вместе весной растают.

И папа Снеговик тогда оставил все дела и поехал. Потому что семья – это всегда важнее.

А снеговика Митяй с Сашкой все-таки слепили, в следующую субботу.

Маня пропала.

Маня, кошка, ласковая и бесшумная, частенько терялась в квартире, бывало, что и на полдня. Но вечером у них с Вареником по графику был ужин, и каждый вечер в семь тридцать они по стойке сидели на пороге кухне и ждали, когда женщина Люся соизволит накормить их важные персоны.

А тут пришел один Вареник, и все переполошились.

То ли она выскочила, когда Митяй заносил пакеты из гипермаркета. То ли, когда Настя дверь не прикрыла, вернувшись из школы. Теперь никто не знал.

А Люся как раз накануне очень сильно ругалась, когда два савраски опрокинули елку в третий раз. Тогда досталось всем – и котам, которые носятся и по потолку тоже, и Митяю, что плохо закрепил, и заодно Сашке, который еще ей говорит про каких-то там щенков, а у нее от котов голова кругом. И еще она добавила, что если коты еще раз елку снесут, то она их точно вышвырнет из дому.

И Маня, видимо, оказалась очень чувствительной и эмоционально ранимой кошкой и решила сбежать.

Сначала, на всякий случай, все же обшарили квартиру. Перерыли все шкафы, и ящики, и балкон. Мани не было.

Тогда в срочном порядке написали объявления, расклеили на подъездах своего и соседних домов. И еще написали в местный интернет-паблик.

Люся сразу загрустила. Вот так ворчишь, то тут убирать за ними, то там. Одна елка чего только стоит, заново наряжала уже три раза. А как потерялась кошка, так и все, сразу нужна.

А кот Вареник напротив, ни капельки не грустил.

– Никакой в тебе кошачьей солидарности, – качала головой Люся. – Эх вы, мужики.

– Мужики, мужики, а нечего было его в клинику возить, – сказал Митяй. – Теперь как ему предъявить это «мужики».

И тут в дверь позвонили.

– Ура, Маня нашлась! – обрадовалась Настя.

А так как Митяю было можно предъявить за мужиков, то он без вопросов пошел открывать.

Нашлась, но не Маня. Совсем другая кошка.

– Она в подъезде сидела, мяукала, – объясняли две девочки. – А объявление только ваше. Посмотрите, точно не она?

– Точно не она, – уверила их Люся.

– А что же теперь делать, куда мы ее, – захныкали девочки и через пять минут Люся осталась с абсолютно посторонней кошкой в руках.

Кошка была совсем не Маня. Она была серая и пушистая. А Маня беленькая и миниатюрная.

– Ура, у нас новая Маня! – радовался Сашка.

– Погоди, погоди, но она, возможно, чья то, – возразила Люся и пошла писать новое объявление.

И Митяю, которому по-прежнему еще приходилось отдуваться за всех мужиков, пришлось идти расклеивать новые бумажные.

Через некоторое время в дверь снова позвонили.