Михаил Зощенко - Не может быть!
- Название:Не может быть!
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:неизвестно
- Год:2021
- Город:Москва
- ISBN:978-5-17-145409-8
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Михаил Зощенко - Не может быть! краткое содержание
Когда-то персонажей этих рассказов, комедий и фельетонов злобно клеймили «мещанами» и «обывателями». Но все меняется, и теперь эти суетливые и забавные «маленькие люди», которые, в сущности, хотят того же, чего люди хотели во все времена, – счастья, комфорта и обеспеченного существования, нам гораздо понятнее, ближе и роднее, чем их ненавистники и хулители. И наш смех над их злоключениями – смех добродушный и доброжелательный.
Не может быть! - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
Заведующий говорит:
– Это меня не касается. Я товара не вижу. Платите за товар деньги. Или с магазина не выходите.
Трофимыч отвечает:
– Я лучше с магазина не выйду. Я обожду, когда ребенок явится.
Но только Нюшка не вернулась.
Она вышла из магазина в новеньких баретках и, не будь дура, домой пошла.
«А то, – думает, – папаня, как пить дать, обратно не купит по причине все той же дороговизны».
Так и не вернулась.
Нечего делать – заплатил Трофимыч, сколько спросили, поскрипел зубами и пошел домой.
А Нюшка была уже дома и щеголяла в своих новых баретках.
Хотя Трофимыч ее слегка потрепал, но, между прочим, баретки так при ней и остались.
Теперь, после этого факта, может быть, вы заметили: в государственных магазинах начали отпускать на примерку по одному левому сапогу.
А правый сапог теперь прячется куда-нибудь или сам заведующий зажимает его в коленях и не допускает трогать.
А детишки, конечно, довольно самостоятельные пошли.
Поколение, я говорю, довольно свободное.
1927
Волокита
Недавно один уважаемый товарищ, Кульков Федор Алексеевич, изобрел способ против бюрократизма. Вот государственная башка-то!
А способ до того действительный, до того дешевый, что надо бы за границей патент взять, да, к глубокому сожалению, Федор Алексеевич Кульков не может сейчас за границу выехать – сидит, сердечный друг, за свой опыт. Нет пророка в отечестве своем.
А против бюрократизма Федор Кульков такой острый способ придумал.
Кульков, видите ли, в одну многоуважаемую канцелярию ходил очень часто. По одному своему делу. И не то он месяц ходил, не то два. Ежедневно. И все никаких результатов. То есть не обращают на него внимания бюрократы, хоть плачь. Не отыскивают ему его дела. То в разные этажи посылают. То «завтраками» кормят. То просто в ответ грубо сморкаются.
Конечно, ихнее дело тоже хамское. К ним, бюрократам, тоже на день, может, по сто человек с глупыми вопросами лезет. Тут поневоле нервная грубость образуется.
А только Кульков не мог входить в эти интимные подробности и ждать больше.
Он думает:
«Ежели сегодня дела не окончу, то определенно худо. Затаскают еще свыше месяца. Сейчас, – думает, – возьму кого-нибудь из канцелярского персонала и смажу слегка по морде. Может, после этого факта обратят на меня благосклонное внимание и дадут делу ход».
Заходит Федор Кульков на всякий случай в самый нижний, подвальный этаж, – мол, если кидать из окна будут, чтоб не шибко разбиться. Ходит по комнатам.
И вдруг видит такую возмутительную сцену. Сидит у стола на венском стуле какой-то средних лет бюрократ. Воротничок чистый. Галстук. Манжетки. Сидит и абсолютно ничего не делает. Больше того, сидит, развалившись на стуле, губами немножко свистит и ногой мотает.
Это последнее просто вывело из себя Федора Кулькова.
«Как, – думает, – государственный аппарат, кругом портреты висят, книги лежат, столы стоят, и тут наряду с этим мотанье ногой и свист – форменное оскорбление!»
Федор Кульков очень долго глядел на бюрократа – возбуждался. После подошел, развернулся и дал, конечно, слегка наотмашь в морду.
Свалился, конечно, бюрократ со своего венского стула.
И ногой перестал мотать. Только орет остро.
Тут бюрократы, ясное дело, сбежались со всех сторон – держать Кулькова, чтоб не ушел.
Битый говорит:
– Я, – говорит, – по делу пришедши, с утра сижу. А ежели еще натощак меня по морде хлопать начнут в государственном аппарате, то покорнейше благодарю, не надо, обойдемся без этих фактов.
Федор Кульков то есть до чрезвычайности удивился.
– Я, – говорит, – прямо, товарищи, не знал, что это посетитель пришедши, я думал, просто бюрократ сидит. Я бы его не стал стегать.
Начальники орут:
– Отыскать, туды-сюды, кульковское дело!
Битый говорит:
– Позвольте, пущай тогда и на меня обратят внимание. Почему же такая привилегия бьющему? Пущай и мое дело разыщут. Фамилия Обрезкин.
– Отыскать, туды-сюды, и обрезкино дело!
Побитый, конечно, отчаянно благодарит Кулькова, ручки ему жмет:
– Морда, – говорит, – дело наживное, а тут по гроб жизни вам благодарен за содействие против волокиты.
Тут быстрым темпом составляют протокол, и в это время кульковское дело приносят. Приносят его дело, становят на нем резолюцию и дают совершенно законный ход.
Битому же отвечают:
– Вы, – говорят, – молодой человек, скорей всего ошиблись учреждением. Вам, – говорят, – скорей всего в собес нужно, а вы, – говорят, – вон куда пришедши.
Битый говорит:
– Позвольте же, товарищи! За что же меня, в крайнем случае, тогда по морде били? Пущай хоть справку дадут: мол, такого-то числа, действительно, товарищу Обрезкину набили морду.
Справку Обрезкину отказали дать, и тогда, конечно, он полез к Федору Кулькову драться. Однако его вывели, и на этом дело заглохло.
Самого же Кулькова посадили на две недели, но зато дело его благоприятно и быстро кончилось без всякой волокиты.
1927
Серенада
Вот интересно. Подрались два человека. Схватились два человека, и слабый человек, то есть совершенно ослабевший, золотушный парнишка заколотил сильного.
Прямо даже верить неохота. То есть как это слабый парень может, товарищи, нарушить все основные физические и химические законы? Чего он, сжулил? Или он перехитрил того?
Нет! Просто у него личность преобладала. Или я так скажу: мужество. И он через это забил своего врага.
А подрались, я говорю, два человека. Водолаз, товарищ Филиппов. Огромный такой мужчина с буденновскими усами. И другой парнишка, вузовец, студент. Такой довольно грамотный полуинтеллигентный студентик. Между прочим, однофамилец нашего знаменитого советского романиста Малашкина.
А водолаз Филиппов, я говорю, был очень даже здоровый тип. В водолазном деле слабых, конечно, не употребляют, но это был ужасно какой здоровый дьявол.
А студент был, конечно, мелковатый, непрочный субъект. И он красотой особой не отличался. Чего-то у него завсегда было на физиономии. Или золотуха. Я не знаю.
Вот они и подрались.
А только надо сказать, промежду них не было классовой борьбы. И тоже не наблюдалось идеологического расхождения. Они оба-два были совершенно пролетарского происхождения. А просто они, скажем грубо, не поделили между собой бабу! Это ж прямо анекдот.
Такая была Шурочка. Так, ничего себе. Ротик, носик – это все есть. Но особенно такого сверхъестественного в ней не наблюдалось.
А водолаз, товарищ Филиппов, был в нее сильно влюбившись. На двенадцатом году революции.
А она с ним немножко погуляла и перекинулась на сторону полуинтеллигенции. Она на Малашкина кинулась. Может, он ей разговорчивей показался. Или у него руки были чище. Я не знаю. Только она, действительно, отошла к нему.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: