Наталья Аверкиева - Город пахнет тобою…

– Моё, – собственнически прижал он меня к себе, кусая за плечо.

Я кое-как избавилась от обуви, обняла его в ответ и уткнулась носом в грудь.

– Не хочу вставать. Хочу весь день вот так лежать с тобой в обнимку.

– Ой, нет! Ежик, тебе надо помыться, а то волосы от твоей химии вылезут. Ты мне всяким нравишься, но без волос эффект уже не тот… Давай вечером повторим так же. Я в восторге. Обожаю, когда ты такой…

– Какой? – заулыбался.

– Нежно-грубый.

– Хорошо. Я буду с тобой грубым, – зарычал Тиль и опять прикусил шею, хихикая мне в ухо.

Я посмотрела на него счастливого и решила еще раз попробовать испортить настроение.

– Тиль… Пожалуйста… Мне не дает покоя та фраза Маркуса про твои связки. Пожалуйста, отмените концерт, покажись специалистам…

Он помрачнел и вздохнул.

– Мы это уже обсуждали. Давай не будем.

– У меня плохие предчувствия… Пожалуйста, ради меня… Я боюсь за тебя. До дрожи в ногах боюсь за тебя.

– Машенька, обещаю, что после тура пройду полное обследование. Сейчас в тур вложены огромные средства, которые мы обязаны отработать. Нам люди дали очень много денег. Мы обязаны их вернуть, желательно с прибылью. Иначе я на самом деле стану тем самым использованным презервативом, про который ты говорила. Я обещаю тебе, что сразу же после тура обследуюсь в лучшей клинике Германии, хорошо?

Я удрученно кивнула.

– Доверяй мне, малыш.

– Пойдем в ванну, а то ты из меня вытекаешь и мне щекотно, – сконфуженно пробормотала я.

– Да, а мне надо голову сполоснуть. Я тут все вокруг уделал.

Тиль лично меня вымыл. Он вообще любит возиться с моим телом, гладить его, целовать. Иногда казалось, что мое тело – это его маленький личный фетиш. Он ласкает его, обожает, балует, одевает и украшает засосиками. Ему даже, наверное, не нужна я сама по себе, главное, чтобы тело было рядом. Потом он меня вытер, достал футболку взамен убитой кофточки, одел и, пока в коридоре никого не было, выставил из номера, пообещав заглянуть чуть позже, когда пообщается с Дэвидом. Я же пошла к Дэну. Интересно, он уже встал? Им через час на саундчек выезжать, а после отравления Дэн едва живой. Как он будет сегодня выступать? Вчера как обкуренная муха по сцене ползал.

Дэн проснулся, но еще не вставал, лежал в постели и смотрел телевизор. Он был очень бледный, опухший и совершенно несчастный. Я заказала в номер тосты и чай с лимоном для него, себе – фруктовый салат из клубники, грейпфрута, винограда и бананов. Дэн любил, когда с ним нянчились. Не брезговал наедине быть слабым и капризным. Это на людях он всегда сильный, а один на один может быть любым. Сейчас мне хотелось доставить немного удовольствия старшему близнецу, побаловать его, поухаживать (дома я старалась не обделять его вниманием, всегда всё делала для них двоих). Он лежал такой несчастный, такой убитый, такой обессиленный. Впрочем, это не помешало ему вскоре съесть мой салат из моих рук, выпить пол-литра чая и слопать все тосты. Мы болтали о пустяках. Дэн жаловался на Тиля, который притащился к нему вчера в ночи и долго возмущался моим непониманием, и ржал над моим предложением заменить меня собой. Вроде бы к моменту, когда надо начинать собираться на концерт, он немного ожил и порозовел. Настроение у него поднялось однозначно. Он кокетничал и ерничал. Смешно морщил нос и стрелял глазками. Так, если наш мачо активизировался, то жить точно будет.

– Дэн! – без стука влетел в номер Дэвид.

Мы как раз валялись с ним рядом на постели и досматривали мультфильм, задрав ноги на спинку кровати. При этом Дэн был в одних трусах, а я в короткой юбчонке с голыми ногами и футболке Тиля.

– Мари? – вытаращил глаза Фехнер. За ним стоял Тиль.

– Мы завтракали, – широко улыбнулся Дэн. – Хотите чаю?

– Там ничего не осталось, ты все выпил, – быстро проговорила я, принимая более приличную позу, собирая ноги в кучку.

– Мы через полчаса выезжаем, почему вы еще не собраны? – нахмурился Дэвид, проведя внимательным взглядом по постели.

– Потому что мы выезжаем через полчаса, – пожал плечами Дэн. – Проходите, чего вы там в дверях стоите? Мари, подвинь корму. Тиль, смотри, новые «Симпсоны», мы уржались.

Тиль плюхнулся рядом, незаметно накрыв мою руку. Хорошо, что Дэн больше не воспринимается им, как потенциальный соперник, и Тиль теперь включает голову, прежде чем пуститься во все ревностные тяжкие. Я сжала его пальцы. По телу тут же начало разливаться тепло из центра живота. Черт, я еще хочу так!

– Где остальные? – ворчал Дэвид, вышагивая по номеру. – Почему за всеми надо бегать? Почему никого вечно нет на месте?

– Позвони им, – предложил Тиль. – Все сюда и придут.

– Не надо всех! Мне еще в душ и одеваться! – запротестовал Дэн.

– Ладно, вы там решайте, а я пойду себя в порядок приведу. У меня две пары джинсов с собой, никак не могу выбрать, какие надеть, – улыбнулась я, быстро ретируясь из номера, пока мне не придумали занятие. В зеркало увидела, каким облизывающим взглядом проводил меня Тиль. Я тебя тоже люблю, малыш.

В концертном зале каждый из нас занимался своим делом – ребята работали со звукорежиссером, я таскалась с Фехнером и переводила, общалась с журналистами и другими заинтересованными лицами. Работа у меня была не пыльной, и если бы не то дикое количество народа, которое каждый день мелькает перед глазами, можно было бы считать, что это идеальное место для такой лентяйки, как я. Когда все вроде бы подготовили, мы сидели в гримерке и обсуждали какие-то насущные дела. Я дразнила бананом Тиля, совершенно на него не глядя (точнее я за ним изредка наблюдала в отражение в окне), – мягко обхватывала губами сладкий фрукт и «эротично» откусывала. Тиль ерзал, нервничал и старался скрыть возбуждение. Дэн пытался на меня не смотреть, но тоже как-то излишне громко ржал и очень пошло шутил. Клаус спал в наушниках. Хаген бренчал на гитаре и огрызался на выпады близнецов. Потом все ушли, оставив Тиля распеваться. Мы с Хагеном немного побесились в коридоре, хотя шпильки располагали все ж к эротичному покачиванию бедрами во время ходьбы, а не к дикому скаканию на них в каком-то бункере.

– Завтра в Лиссабон приедут два врача из Германии, Маркус договорился. Они меня посмотрят, – шепнул мне Тиль перед выходом на сцену. – И если они скажут, что с горлом что-то серьезное и мне не надо выступать, то мы отменим пару концертов, чтобы пролечить мое горло. Ты довольна?

Я с благодарностью посмотрела на него и кивнула. Хотелось обнять и поцеловать. Нельзя. Народ.

– Я не хочу, чтобы ты нервничала.

– Спасибо тебе. Не буду. Удачи. Я с тобой.

Он покрутил головой. В коридорах никого нет, кроме трех человек из охраны. Эти знают. С этими можно. Обнял меня и поцеловал.