Наталья Аверкиева - В тени твоих ресниц

– Это важно для тебя? – спросил он грустно.

– Это моя работа, – развела я руками.

– Значит, мы поедем на экскурсию, – улыбнулся Тиль. – К тому же я ни разу не видел живых аборигенов. Будет, что рассказать Дэну.

Я обняла его за талию и с удовольствием прижалась щекой к груди. Господи, как же мне хорошо!

В Макдональдсе он скупил, кажется, все меню. Я наблюдала, с каким удовольствием Тиль делает заказ, просто тыкая пальцем в знакомые слова, и светится от счастья. В Европе эту жуткую пищу он может есть исключительно в номере или гримерке. А тут сам себе покупает. И тут же будет есть. Как все. Как простой человек. Как обычный смертный. Вот она настоящая свобода – быть самим собой и не опасаться ни истеричных девочек, ни вспышек фотокамер! Есть руками, не боясь измазаться, так, как хочется, с выпадающим из булки салатом и капающим на поднос и футболку соусом. Мы ели и смеялись. Целовались. Много целовались. Мусорили. Баловались. Дурачились. Булькали кока-колой. Тиль неприлично чавкал, громко ржал и иногда кидал в меня кусочками салата и картофелем-фри. Я отвечала ему тем же. На нас уже начали коситься. Но нам было все равно. Главное, что весело.

– Мари, только резко не оборачивайся, – произнес он тихо и загадочно, глядя мне через плечо. – Мне кажется, что за нами наблюдают.

– Уверен? Думаешь, твоя слава и до Сиднея добралась? – хихикнула я.

– Мужик? – скривившись, протянул Тиль. – Не та целевая аудитория. Он за нами уже минут пятнадцать наблюдает. Я постоянно ловлю его взгляды.

Я громко загоготала. Нет, Тиль был без косметики. Но длинные черные волосы с белыми «перьями», которые он просто взбил руками перед выходом, женственные манеры и мягкие черты лица… Черт, к нам пристал маньяк-педофил!

– О, дьявол! Он идет к нам! С шикарным букет алых роз!

Я оглянулась. И… земля ушла из-под ног! Почувствовала, как кровь моментом отхлынула от лица, в груди похолодело и свело все судорогой. Резко и шумно вскочила. Стул с грохотом проехался по полу и отлетел в сторону. Я шарахнулась от нашего стола, как нечисть от священных мощей. В голове взорвались и разом исчезли все мысли. Осталось всего три слова. Три матерных слова. Но даже их я не смогла бы сейчас произнести – скулы окаменели, лишь зубы громко стучат.

– Машка! Машка! Как я по тебе соскучился! Сто лет тебя не видел! Машка! Любовь моя!

Родриго, небрежно швырнув огромный букет на стол, подлетел ко мне, обхватил за талию и принялся кружить.

Три матерных слова…

Он потянулся, чтобы поцеловать, но я резко дернула головой, и Родриго промахнулся, попав губами куда-то в висок.

Тиль! Мат! Много мата! Тиль! Тиль!

– Отпусти меня! – взвизгнула я на русском срывающимся фальцетом. И отчаянно задергалась в его крепких руках. Не тут-то было! Родриго, лишь посильнее сжал объятия и наконец-то достал мой рот, ворвался туда языком, засосал губы.

Мат! Мат! Тиль! Мат! Мат! Очень много мата!

Я глупо замычала…

Тиль!

…и не придумала ничего лучше, чем укусить его за язык.

Родриго вскрикнул и ослабил хватку.

– Да ты охренел?! – возмущенно сорвалась в крик, чувствуя, что еще немного и вцеплюсь в его рожу когтями. Если освобожусь. – Какого хрена ты засасываешь меня при моем молодом человеке?! Руки убери… – Голос сиплый, последние слова я громко прошипела.

Гнев сейчас взорвет изнутри.

Я зло его отпихнула и растерянно уставилась на серого, как холст, Тиля – глаза огромные, рот приоткрыт, лицо такое, будто его ударили ни за что.

– Кто это? – Голос звенел, словно перетянутая струна, вот-вот лопнет. И я поняла, что поползу за ним на коленях до самой Германии, лишь бы умолить не уходить.

Рада бы ответить, да не могу – язык не слушается. В голове всего три слова. Три матерных слова. У меня натуральный столбняк с полной парализацией всего организма и мозговой деятельности в частности. Стою между ними и ничего с собой не могу поделать – ни с места сдвинуться, ни слово произнести, лишь с ужасом смотрю на Тиля. Тело начинает бить мелкая дрожь.

– Милая моя девочка. – Родриго сделал шаг ко мне и приобнял за плечи. – Ну же познакомь меня со своей… своим… с этим… эээ… С этим милым созданием!

Услышала тщательно скрытую издевку в интонациях. Родриго говорил по-русски. Голос – сладчайший мед. Тиль видел, что он давно наблюдал. Значит, не заметить наши отношения не мог. Следовательно… Черт! Откуда он свалился на мою голову!

Скинула его руку.

Мозг вообще не работает. Лишь к трем матерным словам добавилась одна идиотская мысль, стучащая в висках великим колоколом, – что делать?

– Кто это? – прозвучало одновременно глумливо по-русски и ошарашено по-немецки.

– Это мой бывший парень. Я рассказывала… – выдавила по-немецки, не сводя с Тиля глаз. Голос едва слышен, дрожит, местами вообще пропадает или срывается в какой-то писк. – Клянусь, я понятия не имею, что он тут делает.

– А он в курсе, что он бывший? – Струна с жалобным визгом лопнула, больно поранив мою душу.

Торопливо кивнула. Потом еще раз и еще. Дерьмо какое! Я просто сейчас рухну перед ним на колени и вцеплюсь в ноги.

– Да, – с шумом выдыхнула. Господи, только поверь мне! Только поверь! Жизнь за тебя отдам! Только поверь!

– Ефремова, ты, блин, меня представишь своему… – Вижу, что Родриго едва сдерживается, чтобы не захохотать. Внимательно рассматривает парня. – Он только по-немецки понимает? Do you speak english, детка? – Сел перед ним на стул и облокотился на стол, сильно поддавшись вперед к отпрянувшему Тилю. – Ты, мать, как я погляжу, педофилией страдаешь. Ему хотя бы пятнадцать исполнилось? Ты паспорт проверяла?

Он говорил очень нежно и ласково. Идеальный вариант замаскировать грубость перед человеком, который не знает языка.

Я вспыхнула и презрительно поморщилась. Гнев рвется наружу, но я не позволила ему взять вверх. Зашла Тилю за спину. Положила руки на плечи. Пальцы сами собой пробежались по шее, по скулам. Нежно его поцеловала в щеку и гордо сказала по-английски (твою мать, хочешь знать, кто это, – узнаешь!):

– Родриго, познакомься, это мой… – запнулась. Бойфренд звучит пошло. Как? – Это мой любимый мужчина.

– Твой любовник? – уточнил Родриго по-русски.

– Нет, – упрямо отозвалась по-английски. – Это мой любимый молодой человек. Это мой мужчина. Которого я люблю. Его зовут Тиль. Прошу тебя не хамить ему и относиться с уважением.

Губы Родриго скривились в усмешке. Я гладила Тиля по плечам, одновременно успокаивая себя, что, если ему сейчас придет в голову сорваться с места и сбежать, я не позволю. Вновь нежно поцеловала в щеку – надо расставить приоритеты с самого начала. Тиль никак не реагировал на все мои действия, застыл. Только я лица его не вижу. Не знаю, что с ним происходит.