Лада Кутузова - Последний Карлсон

Лео волновался. Кормильцы уже две недели назад покинули побережье, отбыв в край вечной ночи. Небо по-прежнему скрывало солнце, дающее тепло. Не дули южные ветра, увлекая за собой травяные шары, вслед за которыми всегда появлялись прыгалки. Запасы еды закончились три дня назад, и ребенок, недавно родившийся у подруги Лео, начал угасать – у всех землеходов, так называли себя тэддийцы, был быстрый обмен веществ. А Бог, который обещал, что никогда больше его дети не станут голодать, не появлялся.

Внезапно раздался оглушительный рев, Лео посмотрел наверх и увидел быстро спускающийся шар, упавший недалеко от стоянки племени. Землеход нерешительно потоптался на месте, затем решился и отправился в путь. Через несколько часов он нашел непонятный ему предмет, рядом с которым лежал Бог. Лео долго не решался подойти, но, когда Бог открыл глаза, подполз к нему на коленях и замер, преклонив голову.

Когда Грег очнулся, то обнаружил, что лежит вне шаттла, видимо, сработала катапульта. При появлении тэддийца Грег напрягся: до сих пор никто, кроме ненормального русского, на контакт с племенем не выходил, и неясно, чего следовало ожидать в подобных случаях. Но поведение мишки Тэдди не пугало, видимо, тот сам испытывал страх. Вскоре тэддиец заговорил.

– Я ждал тебя, Бог.

– Не понимаю, – Смитт пожал плечами. Он не удосужился установить себе в память базовый язык аборигенов.

– У тебя ведь есть еда для нас? – настойчиво поинтересовался Лео.

Грег отрицательно замотал головой:

– Ни фига не понимаю.

– Но ты же обещал! – в интонации Лео, который воспринял движение головой как знак отказа, прозвучало отчаяние.

– Черт, покурить бы, – Грег начал ощупывать себя в поисках сигарет – ему нужен был стимулятор, чтобы окончательно прийти в себя.

Лео воспрял духом: у Бога нет еды с собой, но Бог готов предложить самого себя – жест Бога, похлопывающего по себе, никакого сомнения не вызывал. В их племени принято было принимать плоть стариков, желающих дать возможность выжить молодым в межсезонье. С чувством благодарности быстрым движением лапы землеход ударил Смитта по горлу. Захлебываясь собственной кровью, неудавшийся ученый повалился на землю.

Лео отнес тело ученого к стоянке племени, и все землеходы вкусили кровь и плоть Бога, приняв частицу его в себя. На следующий день южные ветра пригнали стада прыгалок.

Бог был стар: бессмертие настигло Сэма Уинстона, когда ему исполнилось восемьдесят семь. За день до этого он похоронил жену, самолично выкопав могилу под кустом роз. Куст с именем английского поэта она особенно любила. Тяжелые, темно-вишневые помпоны цветов благоухали с весны до поздней осени, наполняя сад неповторимым ароматом.

Сэм аккуратно вырыл глубокую яму, стараясь не повредить корни. Позвать на помощь было некого – все умерли. Затем осторожно завернул тело жены в скатерть. Эту скатерть с крупными кистями, в разводах ярких цветов она берегла для праздников. А сейчас Сэм уложил жену ровно по центру, словно младенца, и запеленал. Нести тело оказалось нетрудно: Сара была маленькой, будто птичка, а к старости еще больше усохла. Сэм опустил тело в могилу при помощи ремней и закидал землей. Затем прикатил на тачке камни с альпийской горки и уложил сверху.

"Прощай, Сара", – пробормотал он и, спотыкаясь, отправился в дом.

В тот вечер он долго сидел у потухшего камина в кресле-качалке, пил пиво и бессмысленно смотрел в окно. Уже далеко за полночь из дома раздался протяжный стон. Сэм вздрагивал всем телом и выл, не стесняясь слез. Даже когда умерли дочери, он так не горевал. И кончину внуков перенес внешне спокойно. И даже смерть маленького Пэта, правнука, этой личинки месяц от роду, не успевшей стать человеком, не вызвала в нем подобных страданий.

В тот год появился новый вирус. Сэм ворчал: "Опять это горе-доктора паникуют. Сколько уже было этих болезней: и свиной грипп, и птичий. И даже из черной Африки – вирус Эбола. И все кончилось очередным подорожанием лекарств. Вот помяни, Сара, и сейчас будет то же самое. Кто-то сделает деньги на людских страхах". Но в этот раз страшилками дело не завершилось – люди умирали, как колорадский жук после обработки полей дихлофосом. Сэм только надеялся, что Сара переживет его. Он не представлял, что будет делать, оставшись один. И вот все умерли, а он нет – вирус дал мутацию. Сэм подождал еще пару дней, но смерть так и не явилась. Он по привычке вышел в сад и пошел полоть грядку с морковью. Несмотря на возраст, они с Сарой каждую весну сажали зелень и овощи – деревенская привычка. Над Сариной могилой склонились розы.

"Ей бы понравилось", – отметил Сэм. Даже тогда он не подозревал, что стал Богом.

Дни текли один за другим. Сэм каждое утро выпивал кружку молока с куском горячего пшеничного хлеба, не задумываясь, откуда берется еда в кухне. Включал свет, хотя во всем мире электричества уже не существовало, но Сэм не застревал над такими вопросами: он был очень стар, и ум утратил прежнюю остроту. Шел в сад и наводил порядок: удалял больные ветки, боролся с сорняками, подкармливал растения. В один из дней отправился на окраину деревни – там располагался большой овраг. Накопал красной жирной глины и на тачке привез в дом. Весь вечер мял глину в руках, прикидывая так и этак. Начал с животных. Сначала слепил кошку. Не понравилось, разломал кусок и переделал. Вышло гораздо лучше. Потом сделал собаку – у них была похожая, помесь таксы и пуделя. Маленькая, несуразная, но очень смышленая. После смастерил пару для кошки и собаки. За ними последовали свиньи, лошади, коровы и птицы. Наконец, Сэм приступил к людям. Первым вылепил парня. Среднего роста, в меру плотного, с открытым честным лицом.

"Назову-ка я тебя Адамом, сынок", – решил Сэм.

Адам ему понравился – тот походил на самого Сэма. Затем Сэм приступил к подружке для Адама. Первую девицу он забраковал. Она вышла очень смазливой, вся такая секси, как говорили в молодости Сэма. У них по соседству жила разбитная бабенка, звали ее Лили. С большой грудью и взглядом с поволокой. Сэм забегал к ней иногда. Сара, наверное, догадывалась, потому что никогда не любила лилии и не сажала на участке.

"Дурной цветок, – говорила она. – Вроде и красивый, и яркий, а пахнет так, что голова от него болит. И думать ясно не можешь. То ли дело розы".

Со временем Сэм перестал заходить к соседке, а сама она куда-то переехала. Говорили, что в Техас к какому-то ковбою.

Сэм еще раз посмотрел на Адама: "Нет, сынок, тебе нужна хорошая женщина, как моя Сара. Чтобы в горе и в радости, всю жизнь вместе. Почти семьдесят лет мы с ней прожили".

Сэм достал с комода фотографию жены и поставил перед собой. Весь день не вставал с места, но все же Ева была готова. Сэм удовлетворенно щелкнул языком: "То, что надо!" Он положил заготовку в духовку и высушил на небольшом огне.