Дмитрий Кадочников - Луковое горе

«Тема… какая тема… с чего мы так поднялись…» – во сне Егор не мог вспомнить, чем они занимаются. Зато вспомнил имя пижона, его звали Артур…

Вдруг больно ударило в бок, сон развалился, как упавший пазл, на глазах из картины сна стали вырываться куски разных причудливых форм, исчезая где-то во вселенной. Последним исчезло довольное лицо Артура, оно лопнуло, издав, почему-то, скрип. Егор резко вскочил, ударился головой о поручень.

– Эх, чтоб тебя! – боль пронзила голову.

Сон как рукой сняло. Быстро выскочив из автобуса на светофоре, Егор сразу уткнулся в торец нужного здания.

Здание монументальных форм – НИИ постройки начала 60-х. Облицовано до подоконников первого этажа неровными гранитными плитами, с большими окнами и высокими потолками. Здание расположилось на двух улицах. Центральный вход весь в граните, ступени выходят на главную улицу города. Утро, ещё темно, большие окна отбрасывают жёлтый свет на сугробы, народ непрерывным серым потоком движется кто куда. Тут кругом – бывшие НИИ, теперь это на 70% офисные здания, скоро рабочий день, все спешат. Люди словно маленькие шестерни в сложном редукторе: кто – маленькая и, кажется, незначительная, кто – большая силовая. Но если на месте не окажется любой из них, то механизм встанет или будет работать не так эффективно. Егор делает важный вид большой шестерни и заходит в здание.

– Пропуск, – вахтёр непреклонен, он-то повидал всякого.

– Мне сюда, – Егор показал визитку, став сразу несчастным, попытавшись вызвать сочувствие.

Вахтёр, смягчившись, решил продемонстрировать свои глубокие познания о местах нахождения арендаторов.

– Это в подвале, у них вход с другой стороны. Там лабиринт: надо сначала подняться на этаж, потом повернуть, пройти метров 300 по коридору и спуститься на лифте в подвал. Потом сразу влево, ещё повернуть налево, потом прямо, до упора, – излагая всё это, охранник светился изнутри, наслаждаясь своими глубокими знаниями в хитросплетении коридоров и офисов.

Егор, достав лист, попытался записать инструкцию прохода к новым знакомым. Ручка насмерть замёрзла, пришлось взять предложенный благодушным лектором карандаш.

Вторая попытка проникновения с другой стороны здания удалась, но искать, спрашивать, куда идти, пришлось ещё несколько раз. В конце концов через сорок минут странствий Егор открыл металлическую дверь в большую, по меркам Егора, комнату без окон. Комната была вся залита ярким светом, площадь комнаты составляла метров восемьдесят. Четверть комнаты завалена ещё не сшитыми, необрезанными листами. Ещё четверть захламлена готовой продукцией: методичками и листовками. В комнате стоял ризограф – листоподборочная машина с резаком – и большой степлер. Сильно пахло краской и бумагой. В комнате никого не было. Присмотревшись, Егор увидел маленькую комнатку без двери, там, в темноте, слышалось движение.

– Доброе утро, я от Артура-пижона, – Егор почти выкрикнул приветствие.

– Да, вспомнил. Меня зовут Саня Громов. А там, за компом и с чаем, Мишка.

Саня был жёлтого цвета, с синяками под глазами, худ, невысок, коротко острижен. Мишка, напротив, высок, крепок, с усами и длинными волосами. В маленькой комнате стоял комп, сканер и два принтера. Один – лазерник, другой – дешёвый струйник.

Комп был средненький, с экраном в 17 дюймов, тогда это было весьма неплохо. Монитор весь заляпан и захватан, вообще, всё оборудование было грязное, когда-то белая клавиатура стала цвета пашни. Рядом кипел чайник, стояли грязные стаканы, кругом валялись коробки с целыми и использованными «Дошираками».

Они насыпали себе по несколько ложек «Нескафе», кинули по пять кусков сахара, начав жадно ждать закипания воды.

– Ты извини, мы всю ночь работали, спали тут полчаса, а перед этим еще двое суток спали по часу, – резюмировал Мишка, закурив.

– Да уж… Сдаём методички на кафедру истории и ещё методичку по сопромату. Срок – завтра, – Саня подтвердил слова приятеля, при этом бешено замотал головой.

– Блин, засыпаю, сил нет! – выкрикнул Саня громко, грязно матюкнувшись.

Егор поинтересовался, как так получилось, что срок столь короткий. Миха и Саня наперебой начали объяснять, как они ходили по институтам, предлагали услуги, но в институтах сейчас свои ризографы, тогда они цены снизили ниже плинтуса, потом жутко ужали сроки. И вот им, наконец, начали давать заказы, да так много, что справляться стало тяжко, а оборудование у них в аренде, и платят они в зависимости от того, сколько листов печатают. Плюс ещё аренда офиса. Они впряглись полгода назад в эту работу, подтянув к себе банки, страховые. В итоге уже три раза ремонтировали ризограф. Дома бывают от силы три дня в месяц, зато деньги пошли, ещё немного, и купят свой ризограф, который не только А3 берёт в одном цвете, но и А0 в три плашечных цвета сможет взять.

– А это видел! – внезапно Александр схватил со стола нечёткое цветное изображение и протянул, не глядя, в сторону что-то дорогое для его сердца, копаясь среди листов в попытках найти ещё.

– Ну… нечёткое изображение цветка, видны растровые наложения цветов, низкое разрешение, – попытался комментировать картинку Егор.

– Да, но это на ризографе и это полноцвет! И я только начал эксперименты с красками и последовательностью их наложения! Цветоделение, что-то не то с ним! – Громов забегал по комнате, размахивая листком, говорил терминами, но сам же в них запутался и замолк, обессилено сев на край стола.

Егор понял, что парни просто долбанутые на работе, и он по сравнению с ними одуванчик. Он тихо спросил:

– Ребята, у меня проблемы и с цветной печатью, и с офсетом в один цвет. Есть идеи, что не так?

– Давай мы в один цвет тебе будем фигачить, дешевле сразу в три раза! – встрепенулся Саня.

– Мы с полноцветом уже раз окарали, видел же, качество никакое! Взяли заказ, а качество не айс, пришлось печатать в типографии, ещё своих денег добавили, – грустно добавил Михаил, вытащил сигарету, тщательно размял её в руках и жадно затянулся, мечтательно развалившись на пачках с бумагой.

Потом они рассказали, что пробовали делать цветоделение под ризограф на своём принтере, в итоге цвета не сложились в качественный полноцвет. Они всё же взяли печатать картинку для календаря, но вышло месиво из цветных точек, и они всё отдали печатать на офсетную машину и жутко угорели на заказе. Далее пошли воспоминания, как во времена застоя они, техники-рефрежираторщики, делали деньги, возя в своих вагонах дефицитные продукты. Вспоминали пачки наличных советских рублей, еду в ресторанах, такси и невозможность покупки квартир и машин, и ещё страх перед ОБХСС.

Егор был поражён жизненным опытом ровесников, их самоуверенностью и смелостью. Александр поражал своим нешаблонным мышлением, попытками на примитивной технике получить результат высокоточной офсетной печатной машины. Посмотрев на работу парней, Егор решил, если будет заказ в один цвет, печатать у них. Теперь точно есть возможность заработать на заказе Маши – напечатать его на ризографе. «Прямо гора с плеч, – радовался Егор, – и офсетные пластины уйдут на полноцвет, опять хорошо».