Валентин Огудин - Под музой

– Что? – подпрыгнул Табунец, – Как ты сказал, катуша?

– Да я нечаянно! – испугался малец, – Я больше не буду!

Но отец его уже не слушал, его накрыло истинным смыслом слов, услышанных в странном сне: «катись, колбаской».

– Так! – лихорадочно соображал он, – От толстого бревна отрезаю два кругляка, долблю в их середине круглые дыры, втыкаю в них оглоблю, подвожу под волокушу, привязываю сыромятными ремнями, и, … и, катуша готова! Завтра же сделаю! – И в его горячей голове сложился девиз: КАТИТЬСЯ, А НЕ ШОРКАТЬ!

Замыслено – сделано. Табунец стоял, держа вожжи на готовой катуше, запряженной в Бурку, посреди селища и вещал своим родовикам.

– Братья и сестры, вы только посмотрите, что велел мне изготовить Великий Дух.

Родовики испуганно пялились на странное сооружение.

– Чего это? – раздалось из толпы.

– Это катуша, для вас она, – ответствовал Табунец.

– А что с ней делать?

– Да разное. Можно сено возить, можно воду в баклажках, можно дрова.

– Так мы и так все возим на волокушах, зачем нам такое?

– Брюхом по земле и камням вы елозите, а здесь вот кругляки. И коню легче.

– Што нам тот конь. Пускай таскает.

– Вот и я говорю, – выскочил откуда-то сбоку Великий Шаман, – Предки ясно велели – волокушу таскать, а не катать! Только Дух Великого Солнца может по небу перекатываться, больше никому это не дано!

– Мне лично Великий Дух велел катиться колбаской.

– Ты вообще кто такой?

– Я Табунец! – начал заводиться конятник.

– На тебя что – закон не распространяется?

– Нет такого закона, чтобы катуши не делать!

– Есть!

– Где?

– Закон, это я! Так Предки велели.

– Ну, все! – вскипел Табунец, – Я поехал.

– Нет, ни за что не пущу! Убери с дороги свою катушу. В костер ее, в костер! – взвизгнул шаман, повисая на морде коня. Нервы бедного животного не выдержали этого неистового порыва, и он рванул вперед. Конятник не успел его сдержать, натянув вожжи, и шаман угодил, прямо под кругляк. Так случилось первое в мире колесное дорожно-транспортное происшествие с обещанными вслед отягчающими последствиями.

– Держите его! – возвопил перееханный. Да где там! Катуша унеслась, громыхая кругляками по полю в сторону леса и подпрыгивая на кочках.

Табунец был счастлив. В лицо ему ударяла тугая струя воздуха. Кругляки катились, поскрипывая. Солнце сияло, прорывая лучами облака. Голова наполнялась мечтами: – «С такой скоростью, я могу объехать целый свет. Пущусь вслед за Солнцем, посмотрю, что там за горизонтом. Я свободен! Слава Великому Духу!»

Тут ненадежная деревянная ось треснула, кругляк сорвался и покатился, вихляя, вперед, обогнав Бурку, а неопытный водила улетел головой прямо в колючий бурьян. Родовичи извлекли Табунца из колючек и сказали, – «Ну, ты это… того… выдал!

А молодежь, сбившись плотной кучкой, шушукалась. Изредка долетали обрывки фраз, произнесенных возбужденными голосами: – «…гонки на катушах …» и «… кто последний, тот …».

Вечерело. С полей веяло прохладой, с яблонь облетал густой цвет. Великий Мудрец созерцал первую сияющую звезду и неторопливо размышлял, не пора ли ему уже пойти в хижину и возжечь жалкое подобие Небесного Огня – коптильник. Как всегда, вдруг примчался запыхавшийся отрок и возопил не своим голосом.

– Великий Шаман крякнул!

– Слава Предкам, – непроизвольно вырвалось у Мудрейшего.

– Я дальше побежал, – рванулся было с места отрок.

– Стой, что значит крякнул? Откуда такие словечки берутся.

– Да помер он, помер!

– Ну, так бы и говорил. А то – крякнул. Утка он что ли.

– Да нет вроде.

– Так как он помер? Отвечай внятно и членораздельно.

– А я знаю? Сказывали, духи его возлюбили.

– То есть?

– Великим глиняным идолищем Великого Духа Земли его замочило! – выпалил отрок и умчался дальше распространять потрясающую новость.

– Ну, замочило, а помирать то с чего? – не понял Мудрейший и отправился к капищу.

Придя на капище, Великий Мудрец к своему удивлению столкнулся с измазанным глиной Великим Шаманом.

– Оп-па, тебя же того!

– Чего того?

– Замочило.

– Не дождетесь! А вот Татуха, Слава Предкам, кончился достойно, под идолищем. Вон откапывают.

– Кто это?

– Татуха-то – придурок равных не было.

– Например?

– А-а-а! Сказывать противно!

– Говори, даже интересно стало.

– Сам знаешь, среди молоди нашей пошел такой заморок, загогули всякие на роже рисовать или на спине да ляжках накалывать. И главным среди них был этот самый Татуха. Правда, раньше его иначе звали – Головастик из рода Перемудрых.

– Ну и что такого? Ты тоже, когда молодой был, морду белой глиной мазал. Говорил – так, мол, больше похож на Великого Предка.

– Ты и сравнил!

– Да! А как тебя в виде эдакого умертвия увидела в ночи Балабоха, да разродилась аж двойней стремительно, это ничего? Как по-твоему?

– Было да прошло! Дальше слушай. Татуха, мало что себя самого с ног до головы разрисовал, так он на большее позарился. Вон, грит, на плато подгорном Великая Мать Земля вширь раскинулась. Негоже ей, грит, неприкрытой быть. Навалимся-ка всем миром и нанесем на ней загогули таинственные. И что ты думаешь, нанесли.

– Вот это прыть!

– Ага, была, к счастию. Набрал кодлу таких же как он бездельников и начали они загогули выписывать почем зря. Одну другой страшнее. Все зубастое, разлапистое, стозевное. Каждая загогуля в тысячу шагов, что в длину, что в ширину. Туда и так никто не ходил, так теперь даже вороны залетать бояться.

– Да уж, учудил бездельник!

– О, откопали его, пойдем, посмотрим.

Пришли. Смотрят – лежит ком глины, и не поймешь, где зад, где перед.

Вдруг с одного конца глинка треснула, и голос молвил: – «Есть тут кто-нибудь? Если есть, отворите мне очи, да откройте мне уши».

Раскопщики протерли ему зеньки по-быстрому, из ушей пробки глиняные вынули, посадили.

– Ты как под идолище попал? – поинтересовался Великий Мудрец.

– Это же Дух Великий, негоже ему без татух-то быть. Вот и полез исправлять. Только приспособился, глядь, а рядом Великий Шаман крутится. Пошел, – говорит мне, – отсюда.

– Было дело? – обратился к шаману Мудрейший.

– Было, только я сзади идолища стоял, ничего особого не видел. А про себя подумал, – только подтолкнул его маленько.

– Дальше сказывай, – велел Татухе Мудрейший.

– Не послушался я, не ушел. Только приспособился загогулины наносить, как идолище сам покачнулся, пошел на меня, обхватил руками, прижал к животу необъятному, и … все!

– Нет, не все, – встрял шаман. – Меня тоже Великий Дух захватил, закружил, понес, замесил, затянул, поглотил. Только и успел я крикнуть, – ЗАДАВИ.И.И..! Вот теперь и все!