Сергей Шиповник - Экстракт любви. Избранное

***

О ЛЮБВИ НЕ ГОВОРИ 2

О любви плохо не говори. И когда тебя насквозь пронизывают магнитные бури. Даже если всё выскакивает из рук. Помни: это наше центральное отопление, позвоночный столб, генеральная линия жизни. Ты только забудешь о ней – и сразу же начинаются приключения, столкновения, наезды. Правда, и с ней это никуда не уходит, но что характерно – в пользу. Если приключение, то как у Стивенсона остров тех самых сокровищ, которых много; если столкновения, то без трагических последствий и с благоприятным исходом; если наезды – то мимо, пусть рядом, но не на нас. Ведь, хорошо?

***

КОРОЛЕВСКАЯ ЩЕДРОСТЬ

У барона Густава Шилсудского была давняя неприязнь к Герцогу. Однажды на именинах Короля-Отца во Дворце пьяный Герцог посмеялся над якобы индюшиной гордыней Барона в присутствии дам, на что тот только хмуро промолчал, но не из-за трусости, как это показалось Герцогу, а чисто ввиду нежелания вообще связываться с пьяным дураком. Тем более, что женщины о Герцоге Суллузском отзывались не очень-то лестно. Ну а что? Он их не видел в упор. Их для него как бы не существовало вовсе. Женщинам нужно-то немного. Ну, вот уронила она платочек. Пусть даже специально. Что, трудно нагнуться и подать ей его? Спина переломится? Или накрутила она сегодня причёску. Для себя что ли? Ей её не видно. Почему не заметить? Прическа, может быть, есть часть всемирного искусства, а тем более она так недолговечна, что нужно просто ловить момент. Нет, Герцог не только причёсок, он даже лиц не замечал. Он вообще, кроме себя, никого не лицезрел. Барон Шилсудский в свете действительно слыл гордецом, но мимо его взгляда не промелькнёт ни одна дама. Он их просто боготворил, правда за исключением верной ему по крышку гроба, но, увы, увядшей, как неполитый цветок, Баронессы).

Когда Его Величество Езеф Неопольский, утолив голод и жажду, заговорил с Бароном о политике, то почему-то, разговор волей-неволей сам сошел к персоне Герцога Суллузского. Король дал понять, что после раскрытия заговора он не собирается терпеть впадших в независимость вассалов, а любые попытки навязывание ему неинтересных для Государства установок, станут отныне пресекаться законодательными мерами. В случае неподчинения закону, на защиту Монархии выступают все имеющиеся в наличин вооружённые силы. Ну, а ежели кто-то не поддержит Короля, значит, его также ждёт суровая расплата,

Барон и не собирался прекословить Королю. Во-первых, сил у него на это существовало немного, хотя его плодородные земли давали неплохой урожай. Во-вторых, поняв с полунамёка, что Герцог Езефу не угоден (а слухи об этом любовном треугольнике доползли уже и до Шилсудского Замка), Барон реших отомстить своему насмешнику, а это как раз был удобный момент, тем более, что у Короля мощи имелось предостаточно. После казни Баронессы Марии Рижской и её сторонников, все, ну, может быть только кроме Герцога, поняли это быстро. В-третьих, как ярый сторонник абсолютизма, Барон Шилсудский верил, что новый Король наведёт наконец-то в государстве порядок. Некоторые, такие, как Герцог, просто расфордыбачились, никого не признавая. Ну, и основное, на что возлагалась баронская Надежда, так это на то, что его династии вернутся наконец-то восемьсот акров южной земли, принадлежащей Баронству испокон веков, но завоёванной когда-то злодеем Людвигом Безжалостным.

Его Величество поблагодарил Барона за сверхурочный ужин, жгучее португальское вино, а затем, пройдя в яшмовый кабинет хозяина и сев в его кожаное кресло за краснокаменный стол, подписал для Шилсудского целых четыре привилегии:

– С Нашего Высочайшего Повеления даровать Барону Шилсудскому титул Эрцгерцога.

– Создать комиссию по улаживанию спора между Эрцгерцогом Шилсудским и Герцогом Суллузским о восьмистах акрах земли, находящихся на севере Суллузии, по правую границу от Бортманского Графства.

– Назначить Эрцгерцога Шилсудского

Полномочным Представителем Короля в Южном Регионе с правами и обязанностями, перечисленными в приложении №1 (см. приложение N 1).

– В случае нарушения границ Шилсудского Эрцгерцогства к их защите подключаются все сухопутные силы Королевства.

Подпись.

Новотитулованный Эрцгерцог посыпал на документ яшмовый порошок и сдул его в пламя камина. Король поднялся из-за стола, пожал хозяину замка его гордую твердую руку и удалился в предложенные, задыхающийся от волнения Эрцгерцогиней, покои.

***

ГЕРЦОГ НА СТРЕЛЕЦКОЙ ЗАСТАВЕ

Мело так, что глаза не открыть. Крупный мокрый снег хлестал по щекам сбившихся с дороги путников. Его Сиятельствю Герцог Суллуский и четырнадцать верных крирасир по дороге в Москву Белокаменную вот уже вторые сутки блуждали перелесками в поисках ночлега. Лошади подкашивались от усталости, но останавливаться было нельзя. К утру ожидался мороз и многие: как животные, так и люди могли уже не подняться.

– Ваше Сиятельство, может, бросить эту карету, ведь не выберемся мы с ней, – сделал умное предложение Полковник Шаховский.

– Сам знаю, только жалко. Её в Венеции три года строили. Если бы я её вовремя не ухватил, то она бы досталась Неопольскому Королю. Это же не карета, а дворец на колёсах. Печь угольная, вентиляция, умывальник, туалет, библиотека, кровать двуспальная. На ней кругосветное путешествие можно совершить. Она даже в Океане не утонет. Амфибия. Если бы не эта гибельная Россия, мы бы уже по дальности в Персии персики ели. Или в Китае китайки. Что за медвежья страна?! Глушь непролазная. Чаща, – и Герцог изнутри захлопнул дверцу кареты, в которой измученными и уставшими под овчинным тулупом дремали две лотарингские крестьянки. Герцог стал их будить:

– Девочки, подъём. Сегодня вам предстоит обучение верховой езде. Одевайтесь потеплее.

– Ва-а-аше Сиятельство, ну, хоть немного ещё поспать. Да и холодно, ведь. Печь еле тлеет. И кушать хочется. Последний раз утром мёрзлую курятину поклевали, и все. Пусто в желудке, – сквозь сон пролепетала Алиса – большеглазая шатенка с миниатюрной родинкой на щеке.

– Подъём, я сказал, а то хуже будет Сейчас начну снегом натирать. Сразу у меня проснётесь.

Красавицы не вставали.

Герцог отхлебнул из своего драгоценного кубка вина, откинул тулуп, под которым, скрючившись, спали Алиса и рыжая, как пшеничный сноп, Адель, ну, и прыснул на них из полного рта, что пробудило двух подруг мгновенно.

Карету пришлось бросить. Всё, что можно было из неё забрать: посуду, оружие, остатки продуктов и подарки Русскому Царю перегрузили на распряжённых лошадей. Алису и Адель посадили в одно седло, укутали тулупом и бобровой шубой Герцога, обмотали уздой и еле-еле двинулись дальше. Уже глубокой ночью наконец-то наткнулись на Стрелецкую Застану. Часовой, ничего не разобрав в чужом языке, побежал будить Воеводу Ивана Утятина: