Артур Арапов - Изобретатель. Продолжение

– В большой может попасться слишком крупная рыбёха, – пояснил, усмехнувшись, Миша. – Которая запросто утащит на дно самого рыбака и сама его там зажарит, и сожрёт, чтобы другим рыболовам неповадно было!

– Мой друг, – спохватился Синх, догадавшись, что собирается делать весёлый землянин Миша. – Зачем такие трудности, когда есть моя Зина?!

Робот-секретарша тут же вскочила со стула и встала перед Ромашкиным по стойке «смирно», в полной готовности исполнить всё, что потребует её великодушный хозяин.

– Зина легко принесёт любую вещь из любого места! – и инопланетянин многозначительно потряс своим тощим, похожим на кривой карандаш пальцем в воздухе.

– Рыба – не вещь, дорогой Синх. Рыба… Рыба – это рыба!

Размышляя над последними словами Ромашкина, любопытный Синх почесал свою большую чёрно-жёлтую голову, похожую на выпачканную сажей тыкву, и отправился в чулан, вслед за весёлым землянином.

Елена смотрела в окно. За окном расстилался поистине чудный пейзаж, пугающий и восхищающий одновременно: бескрайнее волнение воды дивно сочеталось с бескрайним спокойствием небесного простора. Как давно она не испытывала подобных ощущений! Казалось бы, каких-то три с половиной года минуло с той поры, когда летающий дом впервые принял её в свои злосчастные «пенаты», а как она отвыкла от них за это время! Остров «бананового магната» (как по привычке его называл Ромашкин) очень изменил жизнь и мировоззрение бывшей продавщицы. Бесспорно, она стала намного утончённее, мудрее и покладистей. Поспособствовала этому, конечно же, и семейная жизнь Елены. Но её основной характер, её темперамент «плаксивой натуры», если можно так выразиться, остался практически прежним.

– Очень странная среда обитания, – прервал её раздумья голос секретарши Синха. Оказывается она беззвучно стояла рядом с Еленой, и смотрела в ту же сторону, куда и задумчивая землянка.

– Что в ней может быть странного? – не поняла Лена.

– Всё это, – сообщила женщина-робот. – Зелёная жидкость внизу, с такой большой концентрацией соли, и живых организмов обитающих в ней; атмосфера необычного голубого оттенка; очень быстрое вращение планеты вокруг оси, и всего лишь два светила.

– Ты имеешь в виду Солнце и Луну? – вмешался в разговор, услышавший «доклад» секретарши Прохор Клюев.

Глаза секретарши отчаянно задёргались, показывая, что её мысли со скоростью света бултыхаются в ёмкости её памяти, и через некоторое время инопланетянка произнесла:

– Видите ли, Прохор Петрович, я полагаю, было бы гораздо эффективнее, если бы на вашей планете имелось дополнительно ещё одно солнце, и хотя-бы ещё две луны.

– Не могу не согласиться с Вами, Зина! – в тон мудрой «даме» подтвердил Прохор. – Но, увы, я не знаю, как исправить данную особенность нашей планеты.

– Ах, – сочувственно вздохнула женщина-робот. – Нужно обязательно спросить об этом моего начальника, Синха. Он что-нибудь придумает.

Повернувшись вокруг своей оси на 180 градусов, секретарша решительно направилась к двери в прихожую.

Синх в это время всячески помогал Михаилу ловить рыбу. Он так сильно увлёкся этой затеей, что совсем не обратил внимания на подошедшую к нему Зину.

– Давай-давай! – кричал довольный чёрно-жёлтый инопланетянин. – Тащи! Тащи её, голубушку!

И он доставал из сачка Михаила пойманную «голубушку», а Михаил, через открытую дверь веранды, снова умело забрасывал свою чудо-удочку.

– Мой господин, – в десятый раз попыталась обратиться к нему Зина. – Земляне нуждаются в Вашей помощи!

– Да-да, я уже помогаю им ловить рыбу! – хохотал Синх. – Тащи, тащи её, Миша!

Наконец, поймав уже десятую рыбину, Ромашкин прикрыл дверь и повернулся в сторону Синха, чтобы полюбоваться богатым уловом. Но, к его огромному удивлению, ни одной рыбки в поле его зрения не попало! Он заглянул в таз стоящий неподалёку, потом в ведро, подвешенное на гвоздь, – ни там, ни там – рыбы не было!

– Синх, а где же наша «голубушка»? – крайне озадаченно спросил Михаил у инопланетянина.

Широко улыбаясь, и явно удивляясь нелепому вопросу, Синх показал на море.

– Где же ей быть, как ни там?! Там же её дом!

Почесав затылок, Ромашкин посмотрел на открытое окно веранды, и, догадавшись что случилось, весело расхохотался.

– Так ты, Синх, пока я ловил рыбу через дверь, отпускал её обратно в воду через окно?!

– А разве надо было делать по другому? – не понял Синх.

Насмеявшись вдоволь, землянин попытался объяснить непонятливому инопланетянину, что эти живые существа предназначались для их желудков. Синх выпучил глаза.

– Ты хочешь сказать, что мы должны были съесть этих милых созданий?

– А зачем же мы их ловили, по твоему?!

– Я думал, для забавы. Я думал, игра в этом и заключается, чтобы один ловил, а другой отпускал. Я был уверен, что и рыбам это нравится!

Зрители (в лице Елены, Прохора и Бима), которые, заслышав шумиху, собрались, и успели увидеть эту забавную картину, поддержали Ромашкина дружным смехом и лаем.

На чёрно-жёлтом лице Синха было полное недоумение.

– Я прекрасно тебя понимаю, Синх, – сказал Прохор, перестав смеяться. – Большинство землян за миллионы лет привыкли к такому положению вещей, где многие живые существа считаются пищей.

– Это несправедливо! – воскликнул Синх.

– Возможно, мой друг… И разные философы неоднократно об этом задумывались, но… Так уж повелось испокон веков. Люди привыкли к животной пище настолько, что отказ от неё считается настоящим подвигом!

– О!.. – покачал головой инопланетянин.

– Да… Но в современном мире у каждого человека есть право выбора. На нашей планете немало «вегетарианцев» – людей, которые едят только растительную пищу. Я тоже сторонник вегетарианского образа жизни, и ем мясо только тогда, когда выбирать не приходится, вернее приходится выбирать между желанием выжить и голодной смертью.

Уединившись в спальной комнатке, Синх целый час просидел в задумчивости. Привыкший к полному порядку, царящему, как ему казалось, на его родной Дивии, он, может быть впервые за всю свою долгую беззаботную жизнь, не на шутку озадачился философскими мыслями на тему добра и зла.

А за окном мерно покачивался горизонт бездонных сил воды и неба, возможно, увлечённый своими, ещё более глубинными думами.

О, как часто автор подобной книги выходил из себя! «Ну, зачем я пишу свой «шедевр»? – кричал он, выскакивая из-за стола, смахивая рукопись на пол и выбрасывая очередную печатную машинку в разбитую форточку. – Оценят ли по достоинству современники, или хотя бы потомки, мои адские труды?!» Да, нелегко быть великим писателем!.. Но каждый раз, сжимая в кулак свои последние мысли, он требовал от Музы, казалось бы невозможного и продолжал творить!