Алексей Мягков - 7 футов над килем

– Это – какого Колумба? – заинтересовался культурный человек.

– По имени Христофор, – пояснил Ивашкин. – В Лас-Пальмасе вообще много интересного.

– Я здесь в раз пятый здесь раз, – засомневался первый помощник, – и не про какой Колумба, такой музей Христофора, не слыхал.

Ещё бы! – подумал Ивашкин. – Ты же, наставник наш хренов, дальше дешёвых припортовых лавок не лазаешь!

Однако вслух подтвердил, что музей имеется, и даже назвал адрес.

– Откуда взял узнал? – насторожился первый помощник.

– А вот! – Ивашкин вытащил из-за пазухи сложенный план. – Ребята принесли, – и, разложив большой лист на столе, ткнул пальцем в обсуждаемый объект.

Первый помощник надел очки и стал водить пальцем по глянцевой поверхности.

– А мы где есть стоим? – поинтересовался он.

– Да вот же! – Ивашкин ткнул пальцем. – Пирс де ла Лус.

– А где Колумба твоего музей Христофора?

– Вот здесь, – показал Ивашкин, – нужно доехать до площади Санта-Анна.

– Ох и далеко поселился, – почесался первый помощник. – Ненормальный ты всё же в умственном понятии. Которые нормальные, распространяются доступно средствам и ценам. Культурный аксепт понятно привлекать нужно, – спохватился он, – а не только, чтобы скупать мешками согласно легально полученной валюты и таможенных норм нарушать в составе организованной группы! Так? – повернулся он в сторону человека, равнодушно слушавшего беседу.

Человеку этому было лет тридцать пять, на судне он объявился перед самым отходом и был вписан в судовую роль как дублёр старпома. Команде же объяснили, что готовят его в первые помощники и в рейсе он будет помогать замполиту, набираясь идеологической сноровки. Экипаж отнёсся к этому известию равнодушно, все понимали, что пришелец ни черта делать не будет. Хорошо, если не станет оживлять политико-воспитательную работу, хватит и одного комиссара – «Капитал» ему в задницу!

Дублёр оказался человеком безобидным: дал понять, что в морских делах мало что смыслит, свой пассажирский статус воспринял без обид, никому не надоедал. Говорил мало, больше слушал, общался в основном с первым помощником. В Лас-Пальмасе, однако, Дублёр оживился, часто отправлялся в город в компании замполита или с представителем советской фирмы, занимавшейся на Канарах ремонтом и обслуживанием судов. Представитель этот – полноватый блондин в первый же день выступил перед моряками с краткой лекцией о Канарах, причём не столько описывал достопримечательности Лас-Пальмаса, сколько давал рекомендации по “нежелательным для посещёния районам”. Судя по всему, районы эти он облазил вдоль и поперёк.

Представитель во время насыщенного диалога Ивашкина с первым помощником тоже находился в каюте. Прихлебывал чай и отстранённо листал порнографический журнал, отобранный замполитом у какого-то неосторожного матросика.

– Отпустите Христофора ради! – продолжал со слезой в голосе Ивашкин. – Ведь если бы я что худое задумал, стал бы я отпрашиваться?

– В группе по инструкции иностранном порту тремями человеками! – стоял на своём замполит.

– Да кто же со мной в музей попрётся! – вскричал Ивашкин. – Где такого идиота сыщешь?

Представитель отложил журнал и впервые взглянул на матроса. Потом перевёл взгляд на Дублёра и чуть опустил веки.

– Вот что, товарищ Ивашкин, – Дублёр выбил пальцами на столе короткую дробь, – желание ваше понятно. Вы пока идите, а мы тут обсудим. Вас вызовут, – и когда за Ивашкиным закрылась дверь, вопросительно поглядел на первого помощника. Но тот в ответном взгляде изобразил вопросительность ещё большую, видно, имея к тому основания.

– Расскажите коротенько, что за человек этот матрос? – попросил Представитель.

– Языки понимает! – многозначительно прищурился первый помощник.

– Чьи языки? – опешил Представитель.

– Не наши языки. Буржуазные, – пояснил замполит. – Английский читает и ещё этот, ну, как его? Ну, где мы сейчас стоим?

– Канарский, что ли? – без улыбки уточнил Представитель.

Первый помощник задумался.

– Нет, не канарский, – наконец отозвался он, – я знаю, канарский – это другой. А этот, ну как его… Испанский! Во! Испанский! Но со словарём. Словарь у него имеется. Большущий такой!

– Так! – вздохнул Представитель и сочувственно похлопал Дублёра по коленке. – А замечания по поведению на берегу у него были?

– Были! – выкрикнул первый помощник. – Арестовывался полицией! Но не наказан, по причине хитрой невиновности.

– Разрешите мне, – вмешался Дублёр, понимая, что необходимы пояснения.

– Ничего особенного, обычное недоразумение. Нет, правда, недоразумение, я разбирался. Это в Уругвае было, в Монтевидео. Пошли на пляж несколькими группами. Пляж в заливе Ла-Плата, воды по колено, чтобы окунуться, нужно километр топать. Вот Ивашкин и потопал. Зашёл дальше всех, поплескался и назад побрёл. А навстречу ему какой-то местный тащится, тоже, видать, любитель большой воды. Ну, поравнялись они, Ивашкин возьми да и спроси, как, мол, называется этот пляж? Тот отвечает: «Рамирес». Шутник наш спрашивает: «А страна?» Тот машинально отвечает: «Уругвай». Ивашкин поблагодарил и дальше к берегу побрёл. А местный этот минуты две соображал, а потом как рванёт к пляжу! Выбрался, запыхавшись, и сразу к полицейским – вон человек бредёт к берегу со стороны океана и с акцентом спрашивает, в какую страну идёт? Ясно, шпион! Ивашкин ещё и на сушу не ступил, как ему наручники нацепили. Я с ним в полицейский участок ездил. Они, как разобрались, чуть со смеху не передохли.

– Кстати, о языкознании, – вспомнил Представитель, – а кто это во время швартовки объяснялся с буксиром? Весь порт, затаив дыхание, слушал. Даже собаки бегать перестали.

– Он! Он! Ивашкин! – закудахтал замполит.

– Извините, – опять перебил его Дублёр, – я как раз на мостике был, разрешите уж мне и про этот случай доложить.

Замполит недовольно покосился на него, но и тут спорить не стал.

И Дублёр рассказал, как было дело. Ивашкин, узнав, что предстоят рейсы с заходами в порты испано-язычных стран, записался на курсы. На занятия он ходил от случая к случаю и больших успехов не выказал, но преподаватель, ни разу не бывавший за границей, к моряку благоволил. К нему-то Ивашкин и обратился незадолго до выхода в море с несколько странной просьбой.

– Вот, – матрос вежливо кашлянул и протянул тонкую школьную тетрадь, – напишите мне, пожалуйста, испанские выражения.

– Какие именно? – преподаватель с готовностью раскрыл тетрадь.

– Ну, эти самые… ненормативные, – Ивашкин вспомнил нужное слово.

– Какие, какие?

– Ну, ругательства! – досадливо пояснил ученик. – Сами понимаете, могут пригодиться.

– Чушь какая-то, – покрутил головой учитель. – А впрочем, если вам нужно…