Олег Батлук - Исповедь старого молодожена

Как тем летом в начале девяностых, когда я ехал в трамвае и слушал в плеере кассету Doors. Я стоял, а подо мной сидела девушка. Несколько раз она пронзительно смотрела на меня снизу-вверх. От этого ее взгляд становился немного щенячьим, нежным. И вдруг я понял, что она со мной говорит. Я вытащил из ушей наушники.

– Вы не могли бы переспать? – спросила меня девушка.

Это было странно. Сколько же вокруг странных людей, успел подумать я. Но вслух ответил совсем другое:

– Могу.

А в тот день, несмотря на всю свою стеснительность, я действительно мог. Причем, не только с ней, я мог бы переспать даже с тогдашним секс-символом Натальей Негодой, появись она в ту секунду в трамвае. Накануне я впервые прочитал «Тропик рака».

– Ну, так перестаньте, – сказала девушка.

Так вот что на самом деле она произнесла минуту назад, а я из-за Doors неверно расслышал: «Вы не могли бы перестать?»

Только после слов девушки (в их второй, более поздней редакции) я наконец осознал, что последние три остановки без остановки настукиваю по спинке ее сиденья мотив «People are strange».

Все мои свидания напоминали хронику пикирующего бомбардировщика. Мне достался амур, страдающий вредными привычками: в самый ответственный момент он выходил покурить.

В университетские годы я ухаживал за девушкой. Ухаживал в своем фирменном стиле – смотрел с поволокой и громко думал о ней. Поволока оставалась незамеченной, не говоря уже о думах.

И однажды я все же решился встретить эту девушку после занятий на первом этаже нашего университета у гардероба. На улице как раз услужливо стояла зима, и я мог быть вполне уверен, что моя избранница не проскользнет мимо гардероба, если только она не захочет выбежать на улицу без верхней одежды, лишь бы разминуться со мной. Но это было бы чересчур мелодраматическим сценарием, а жизнь, как я уже подозревал в те свои юные годы, слишком мудра для дешевых мелодрам.

Чтобы мое ожидание возлюбленной не выглядело слишком прямолинейно, как ожидание возлюбленной, я купил себе газету «Спорт-Экспресс». Я даже поначалу хотел проделать в ней дырку для наблюдения, но, к счастью, не исполнил этого очередного приказания демонов.

Моя режиссерская экспликация сцены нашей внезапной встречи (а как известно, все внезапные встречи кем-то срежиссированы) выглядела следующим образом: я как будто случайно замечаю ее на подходе к гардеробу, выскакиваю из-за своей газеты, налетаю сзади (в рамках приличия), балагурю, помогаю надеть пальто. Ну, и дальше так, по мелочи: свадьба, дети.

В назначенный час я развернул «Спорт-Экспресс» и притаился в засаде. «Спорт-Экспресс» в тот день попался чертовски интересный. Я прочитал сначала про «Спартак», потом про «Манчестер Юнайтед», затем что-то про хоккей, хотя я и не очень жаловал хоккей, но в тот день в «Спорт-Экспрессе» про него было написано феноменально. И только когда дошел до бобслея, я внезапно вспомнил, что как будто о чем-то забыл.

Я убрал от лица газету и сразу увидел ее – свою возлюбленную, бесповоротно одетую в пальто, вероломно исчезающую в дверях на выход.

С тех пор я с какой-то особенной неприязнью отношусь к бобслею.

В конце девяностых я страдал по одной девушке. Это было на моей первой работе.

Девушка была высокая, стройная, с наглым взглядом. То есть полная моя противоположность. Мы с ней монтировались, как дельфин и русалка, если предположить, что дельфин не натуральный, а консервированный.

Я видел многосерийные сны с ее участием. В этих снах у нас уже росли внуки, при этом наяву я встречался с ней только в курилке (тогда я еще умел курить). Мы иногда болтали. Я догадывался, что болтовня – это еще не повод звать ее замуж. Хотя я не был уверен. Позвать замуж очень хотелось.

«Как ты себе это представляешь, – спорил я сам с собою в многостраничных внутренних диалогах, – пойдем покурим, а заодно в ЗАГС заскочим?»

«Ха-ха-ха!» – театрально хохотал я себе в лицо.

Попробовать зайти с шестерок, а не сразу с козырей, ну, там, для начала пригласить ее на свидание, было не для меня. «Широко шагая», фильм с Дуэйном «Скалой» Джонсоном, – вот это про меня (за вычетом Скалы). Мы курили, и высокая, стройная, с наглым взглядом, она курилась передо мной в воздухе в волшебной неприступности, как тот айсберг, который выплывает из тумана в известном шлягере.

Есть такие мужичонки, самоуверенные не по генам. Этот типаж будто создан самой природой для женских разговоров про «мужик измельчал». Сам бледнолицый, потрепанный сквозняками судьбы, в очках на пол-лица, но при этом лезет в цветник и непременно в самый центр клумбы. И рано или поздно бледнолицый обязательно возвращается с розой, какой не каждый породистый гусар может похвастать. Подобные романы по драматургии чем-то напоминают усыновление беспризорных котов. И чего только женщины в таких находят. Но находят ведь что-то. И если ты не гусар, в тебе должно быть это самое «что-то», которым ты будешь брать в отсутствие лошади.

Как-то раз у меня с моим другом детства Семой состоялся на эту тему эпохальный разговор. Дело было еще в школьные годы, когда я и некий штатный красавчик нашего двора конкурировали за одну неприступницу. Сема тогда по-дружески пытался мне объяснить, что это не моя война. Что меня на ней убьют еще до начала битвы шальной пулей.

– Понимаешь, дружище, он смазливый, берет внешностью, а внешность не твоя сильная сторона, тебе надо брать чем-то другим, – философски рассуждал мудрый не по годам Сема.

– А чем мне надо брать? – спросил я друга с надеждой.

Сема долго-долго смотрел на меня и повторил:

– Нет, внешность не твоя сильная сторона.

С тех пор я терзался вопросом, в чем же она, моя сильная сторона, моя перчинка, и не находил ответа. Но однажды в офисной курилке, обкурившись с моей русалкой до кругов перед глазами, я решил, что моя изюминка – это ум. Накануне в журнале «Вопросы философии» как раз вышла моя статья (параллельно с первой работой я учился в аспирантуре).

На следующее никотиновое рандеву со своей возлюбленной я пришел во всеоружии. В руках я воинственно держал журнал «Вопросы философии», как иной гусар – саблю. Когда я появился, моя русалка уже была на месте, традиционно плавая в клубах дыма. Я не поздоровался и даже не посмотрел в ее сторону: я демонстративно развернул «Вопросы философии» и сделал вид, что читаю. Это наверняка выглядело дико: даже сейчас, представляя эту сцену спустя годы, я зажмуриваюсь от неловкости. Но трюк сработал.

– Что это ты читаешь? – спросила русалка, любопытная, как и все русалки.

– А, да так, тут моя статья, – ответил я дрожащим голосом и сунул ей под нос журнал, предусмотрительно открытый на странице с оглавлением.