Павел Гушинец - Годы в белом халате

Проверил танкистов, пошёл к артиллеристам. А там мой друг Серёга. Кто меня читает постоянно – помнит, наверное, этого залётного товарища, который и с министром обороны иностранного государства обнимался, и в танке горел.

Сидит злой, матерится сквозь зубы.

– Чего случилось? – спрашиваю.

– Да тут уже каждый день что-нибудь случается! – рычит Серёга.

Оказывается, вчера артиллеристы благополучно отстрелялись по целям болванками. Смотрит Серёга в бинокль на поражённые цели, а в двух шагах от цели бабуська из кустов на карачках выползает и корзину с грибами перед собой толкает. Артиллеристы в эти кусты два десятка болванок всадили – как бабуське голову не оторвало!

Бабуську поймали, за ограждение вывезли, давай опять стрелять. В кустах вой, грохот, хруст какой-то. Поехал Серёга посмотреть, а там лось лежит. Пока сообразил, что это лось, а не очередную бабуську кишками по веткам разбросало, – поседеть успел.

К слову, на этих учениях Серёга попал и посерьёзнее.

Бойцов своих он любовно и беззлобно называл бандерло-гами. К учениям он уже почти год лепил из них бравых воинов-артиллеристов. И, надо вам сказать, ему это почти удалось.

В самом финале учений командир части решил устроить показуху для прибывших на мероприятие высоких чинов из генерального штаба.

Артиллерию расположили на пригорочке, а для командования оборудовали уютный окоп в полукилометре впереди. Серёга командует себе и наблюдает странную картину. Солдат словно парализовало. Оказывается, сержант с утра настращал их высокой комиссией, пообещал от себя всякие анальные кары, если что-то пойдёт не так. И теперь бандер-логи ползают, словно сонные мухи, руки у них трясутся, глаза безумные. Серёга проклял слишком ретивого сержанта, но деваться уже некуда.

Зарядили, подготовились.

«Огонь!»

Через пару залпов Серёга понял, что попал. Солдат-наводчик его орудия то ли недослышал, то ли перепутал со страху, но ошибся в выставлении прицела. Снаряды рвутся не в дальней дали возле целей, а прямо перед окопом командования. А снаряды боевые!

Упитанные полковники живо вспомнили, чему их когда-то учили в академии, и залегли. На их погоны и фуражки посыпалась земля. Вокруг засвистели мелкие камушки и осколки.

Серёга стремглав мчится к засыпанным штабистам. У тех на лицах смешанные чувства. С одной стороны – радость, что выжили. С другой – предвкушение, какой нагоняй сейчас получит ответственный.

Серёга грустно опускает голову и чувствует, что капитанские погоны с его плеч облетают, как осенние листья.

Обошлось.

На третью неделю учений я понял, что вымотался физически и морально. Дома бывал редко, чаще ночевал в частях, которые я только что проверил, в день наматывал пешком по двадцать километров по лесу. Приполз как-то в военный городок, свалился в прихожей прямо на пол и в лучших традициях князя Владимира кричу:

– Жена, сними мне сапоги!

Жена историю знает не хуже меня, поэтому голову из кухни высунула и отвечает:

– Не хочу розути рабынича! И вообще, я замуж за врача выходила. А тут какое-то чудо лесное приползло.

Вот за что я на ней женился?

Солдаты косячили, как могли.

Один уронил под ноги боевую гранату, а чеку от неё, естественно, швырнул подальше. Благо рядом стоял опытный прапор, успел этого героя из гнезда вытащить.

А как-то промозглым туманным утром стоим с начмедом мотострелков и наблюдаем, как солдаты из выкопанных в слякотной земле гнёзд по целям из автоматов лупят. Дым валит во все стороны. Накануне мероприятия солдаты свои автоматы начистили и щедро маслом полили. Вот и горит всё это добро.

И тут слышим: сквозь выстрелы из одного гнезда хихиканье доносится. Начмед насторожился. Солдаты отстрелялись, затихли. А хихиканье все громче.

– Сука! – рычит сквозь зубы начмед. – Ну, старлей, ежели чего – не поминай лихом.

И осторожно пошёл к хихикающему гнезду. Наклонился над солдатами и ласково так просит отдать ему оружие. Те отдают, не переставая хихикать. Начмед с облегчённым вздохом закидывает автоматы на спину и бежит ко мне.

– Чего там? – удивляюсь я.

– Да видишь, какая влажность с утра! В гнезде пороховые газы скопились и дымовуха от масла. Эти трое надышались и глюки поймали. В моей практике такое пару раз было. Главное – у них сразу оружие забрать, а то, может, им черти пригрезятся, они и начнут отстреливаться. Ничего, сейчас продышатся – отойдут.

Части, выехавшие на полигон, с самого начала разделились на синих и красных. И сразу же начали пакостить друг другу. Делом чести считалось забраться в лагерь противника и примотать к какой-нибудь технике кирпич с корявой надписью «Бомба». Спецназовцы вообще обалдели. Принялись из лагеря людей красть – типа языка брать. По общему уговору, медиков не трогали, но поди ты в темноте разгляди.

И вот выхожу я как-то из палатки по нужде. Темно в лагере – хоть глаза выколи. На подходе к заветной траншее меня мягко глушат по затылку, затыкают рот и волокут в кусты. Каким-то чудом я выворачиваюсь из крепких руки похитителей и сдавленно хриплю:

– Идиоты, я доктор!

– Вот, б… – расстраиваются ночные герои. Небрежно бросают меня в ближайшие кусты и растворяются в темноте.

Одно хорошо: в туалет не сильно хотелось, а то бы пришлось штаны менять.

Пленниками обменивались утром. Обычно «языки» сразу складывали руки и позволяли себя тащить. Боялись, что оглушат по-настоящему. А один похищенный прапорщик-десантник решил просто так врагу не сдаваться. В двух шагах от лагеря он вывернулся из рук «врага», поднялся, встал спиной к дереву и начал отмахиваться тяжёлыми кулачищами от наседающих «ниндзя». В результате не только отбился, но и поверженного противника в свой лагерь притащил.

В последние дни учений решили мы со старшими товарищами провести культурную программу. Недалеко от полигона было знаменитое поле. Там в 1812 м Наполеон переправлялся через Березину, был застигнут наступающими русскими войсками, получил неслабых пинков и побежал во Францию ещё быстрее. Из-за этой истории в окрестных лесах и болотах до сих пор ищут его клады, которые якобы в спешке бросили отступающие войска.

В память об этом знаменательном событии в поле воздвигли памятник. Пару десятков лет назад французы прослезились и дали денег на его обновление, поэтому в результате получилось весьма эпичное место.

И так как в ближайшем городке достопримечательностей было мало, свадьбы со всей округи приезжали фотографироваться на это российско-французское кладбище. Красиво, чего там, и пофиг, что под ногами поле битвы.

Решили мы почтить Брилёвское поле своим присутствием и склонить головы над могилами павших в позапрошлом веке воинов. И пофотографироваться, само собой. Было нас всего четверо. Ходим между свадеб, никого не трогаем, памятник рассматриваем. И тут со всех сторон начинают на нас гнать. Мол, чего небритые и грязные вояки лезут в свадебные кадры?! Причём не подошли, не попросили, а сразу орать начали.