Валерий Смирнов - Операция «Гиппократ»

– А почему вы не поинтересовались за роддом, Капон?

– Потому что сейчас люди чаще идут на тот свет, чем появляются на этот.

– Нет, Капон, мы не будем открывать похоронное бюро. Я же говорил: во всех этих делах мы не тянем конкурировать с государством.

– Слава, так что же вы всё-таки имеете сказать?

– Я хочу сказать, что все люди жрут, но не каждому по карману ананасы. И банковская мебель далеко не для их поголовно. Вместе с компьютерами и одеждой из Парижа, которая последний крик моды образца восьмидесятых. Зато все люди болеют. Пускай не всем по карману лекарства. Но тут уже выбора нет. Это не мебель. Один мучается в кровати «Роксана», другой делает то же самое на дешевой раскладушке. Так что каждый человек рыпается без лишних взглядов на портмоне, потому что хочет выжить. Даже если его медленно ведут на тот свет с помощью пенсии. Вы меня понимаете, Капон?

– Я всегда понимал вас, Слава. Особенно теперь. Как будет называться наша фирма?

– Я думаю, вроде «Гиппократ», мне эта кликуха нравится. Мы не станем драть с людей миллионы за просроченные копеечные лекарства, которых на Западе такие завалы… Нет, Капон, мы станем лечить их нетрадиционной медициной. Во всяком случае, постараемся, чтобы людям было легче. Или, по крайней мере, никто не умер. У меня есть такой специалист… Доктор астрологопарапсихологических наук. Двадцать лет провел в одном из монастырей Тибета, действительный член Академии…

– И кто же это? – подозрительно спросил Капон.

– Как кто? – удивился Слава. – Это вы.

– Хорошо. Я согласен быть академик. Это не труднее, чем генерал. Но вы представляете, сколько денег потребует такая афера?

– Очень много, – чистосердечно, как на следствии, признался Моргунов. – Я вижу, Капон, вы хотите спросить, где мы их возьмем? Нам предстоит их заработать – вот что я вам отвечу. Я счастлив, что вы уже хотите быть доктором околовсяческих наук. Но я вам уже говорил – начинать надо с низов. Этим мы сейчас и займемся.

Иные люди чересчур придают значения всяких слов, даже если не сильно их понимают. Но при этом почему-то стараются придать своим мордам такой умный вид, с понтом знают всё на свете еще лучше того, кто им такие слова лепит. Это учли Капон вместе с Моргуновым, когда стали шариться между квартир старого района города, озабоченные за своих сограждан не хуже правительства.

Перед тем, как приступить до работы, Славка лично обследовал улицы, на которых жили фраера, не подозревавшие, что очень скоро до них заявятся те, благодаря кому они имеют шанс зажить еще счастливее. Моргунов бродил по улицам и благодарил судьбу, что контейнеры с мусором вывозят так регулярно, как питался Капон в последнее время. Иногда он сильно радовался возрастающему благосостоянию народа, особенно, когда его зоркий взгляд ловил в контейнерах банановые лушпайки и пустые коробки от всяких «Самсунгов». Моргунов соображал: дома, возле которых недра контейнеров забиты такими фактами материального благополучия, нужно обслуживать в первую очередь.

Завершив разведку, Славка толкнул обручальное кольцо из самоварного золота, скороговоркой рассказывая покупателю-лоху за то, как его, командированного из Сухуми, ограбили знаменитые на весь мир одесские паразиты. На вырученные деньги он отоварился в «Гастрономе» и заскочил до Капона.

Старый аферист уже не мечтал облизывать ложку. Он смотрел на стол, заваленный жратвой, и даже вставной глаз Капона излучал необоримое чувство голода.

– Это не для вас, Капон, – сказал Моргунов, по-быстрому набивая рот. – У работяги должен быть вид, как у того бобика на морозе. Или как у вас, что сейчас почти одно и то же.

– А вы, Слава? – жалобно спросил Капон, мечтая, чтобы Моргунов выскочил из комнаты хотя бы на минуту.

– Так я же сейчас начальник, – ответил Моргунов, глотая добычу. – Вы видели когда-то начальника с голодным видом? Нет, Капон. На морде руководства должна быть написана сытость и глубокое отвращение до всего происходящего. Можете взять кусок хлеба, но на большее не рассчитывайте. Вам нужно смотреть на меня, закалять волю и вживаться в роль. Я для чего достал новые брюки и галстук? Для того, чтобы вы говорили с пациентами при осоловелом виде? Ни разу. Так что добирайте понтов. Тем более, что они натуральные. И не забудьте ключевую фразу.

Ключевую фразу аферист со стажем не забыл, хотя иногда вместо вопля «ГПР!», Капону очень хотелось жалобно сказать: «Подайте, Христа ради», – что гораздо больше соответствовало его внешнему виду и внутреннему состоянию.

Капон звонил в намеченную квартиру и на вопрос «Кто там?» отвечал – «ГПР!». Самое смешное, ему открывали. Даже такие двери, которые могли бы украшать не жилое помещение, а какой-то там форт Нокс. Потому что у порога стоял старик в обшарпанной робе, с набором инструментов и тощий до такой степени, с которой может конкурировать только скелет индийского йога.

А что такое «ГПР»? Если бы Капон знал, так, может быть, и признался. Но он имел представление об этом слове не хуже, чем те, до кого нарывался у гости. А потому терпеливо объяснял всем любопытным: он из «Одесгаза» и заявился для того, чтобы проверить в состоянии ли их АГВ выдержать пониженную подачу топлива, чем непременно порадует руководство зимой, которая уже тоже на пороге.

Люди охотно переставали подозревать Капона в каких-то уголовных намерениях. Они давно привыкли до того, что если руководство гарантирует отсутствие воды, снижение подачи газа, выключение электроэнергии или еще какую-нибудь гадость, так этому нужно верить безоговорочно.

Другое дело, если бы Капон стал разоряться: от руководства можно ждать чего-то путного – так кто бы его пустил до хаты? А так старый рецидивист при разводных ключах попадает даже за бронированные двери и начинает проверять состояние всяких газовых приборов, имея о них такое же представление, как гинеколог за устройство межконтинентальной ракеты.

Первым делом, Капон, кряхтя, доставал из старого портфеля с инструментами полоску бумаги с оттрафареченной надписью «Проверь тягу!» и клеил ее до АГВ, сильно переживая вслух, как у него уже не хватает никаких денег на клей для такой повышенной заботы о безопасности безалаберных людей. Клиентам Капона сразу начинало становиться стыдно, потому что деятель из Одесгаза ненавязчиво объяснял: возможно, своей бумажкой он уже спас их от потенциального взрыва. Или они не слышали, как на Малой Арнаутской грохнуло АГВ, потому что на нем не было полезной поклейки и ни одна уже покойная сволочь из той хаты ни разу не сунула свой шнобель на эту самую тягу?

Тщательно разглаживая бумажку на корпусе агрегата, Капон продолжал пугать летальными исходами до такой степени, что некоторые стали думать: а может, таки да правительство сильно заботится за них? Особенно когда говорит, что не мешало бы отключить газ полностью? Напрасно себе так думали. Потому как Капон уже размышлял, чем бы дальше порадовать хозяев хаты. И если он узревал на кухне неподалеку от газовой плиты какие-то сохнущие шмотки на веревках, так уже был готов прыгать от радости на месте, хотя на пустой желудок это делать затруднительно.