Евгений Зиберт - Сценарий

И, несмотря на то, что еще в 21-ом году решением съезда РКП был создан НЭП, при котором все товары в основном были от кооперативов, наш народ был крайне озабочен их возрождением, и народный гнев уже выплёскивался через край. Мы всё это понимали и, возможно, даже сочувствовали. Иначе как еще объяснить организацию нашей с Юркой ячейки с загадочной аббревиатурой – ЮПП, что в переводе возводило нас в «сан» Юных Помощников Перестройки! Кстати, забегая вперёд, скажу честно, листовки не провисели и трёх часов.

– «А-а! Задело, значит! За живое-то!» – ликовал Юрка, когда увидел, что одна из листовок уже сорвана. Я же, потирая сточенный о железные клавиши палец, вяло улыбался.

Затея, конечно, как и большинство ребяческих идей, просуществовала ровно один день, но мы ещё долго гордились тем, что приняли участие в загадочной перестройке нашей страны!

Ещё, помню, что Юрка ни черта не понимал в английском! И я, составляя наши скромные диалоги, заданные англичанкой на дом, писал для него на бумажке ответы на английском русскими буквами. Мы стабильно получали тройки, как я понимаю, просто из жалости к нашему слабоумию, граничившему с ослиным упорством.

Нет, наверное, всё-таки в школе мы были приятелями. Ведь в силу какой-то своей особой прихоти, жизнь не преподносила нам никаких серьёзных бед с тем, чтобы проверить настоящие Дружеские чувства. Но и этого было вполне достаточно! А спустя двадцать лет, мы стали называть себя друзьями детства. И отношениями своими очень дорожили. Это нормально. Как у всех.

Я решил, что сам звонить Юрке не буду, дабы не вызывать у него немой вопрос, – какого чёрта я читаю его мысли?!..

Позавтракав, я зарядил стиральную машину бельём, которое, как мне казалось, мы собираем со всего подъезда, и решил попробовать начать генеральную уборку. Как ни крути, а возможность побыть одному, надо отрабатывать.

Это было неписаное соглашение, которое никем не обсуждалось. Мы с Таней никогда не делили своих обязанностей. Стирка, уборка, глажка или приготовление еды ложились на те плечи, которые кто-либо из нас самостоятельно подставлял. Так было проще. Никакого графика дежурств. Кто первым обнаруживал работу, тот за неё и брался. Кому было лениво, ласково просил другого, а другой, как правило, не возражал. Мы оба знали меру, и разногласий или споров на эту тему никогда не возникало. Что ни говори, а понимание между нами было, как у Борменталя с Преображенским во время операции.

Начать я решил с кухни. Эта территория, как и во всех квартирах, требовала наибольших усилий. А когда самое трудное позади, можно дальше и не продолжать… Сказать, что вот кухню я отдраил, а тебе, Танюша, осталось в комнатах пропылесосить, да полки протереть. Впрочем, я знал, вылизав кухню, я, несомненно, подхвачу вирус небывалой чистоплотности и попытаюсь до прихода жены навести марафет во всей квартире. А потом с гордостью ходить и обращать ее внимание на всякие мелочи, типа:

– И за телевизором пыли, смотри, нет! И за дверьми, в углах, плинтусы протерты! И у попугаев клетка чистая! И шторы ко всем крючкам прицеплены!.. Нет-нет, ты посмотри – и в унитазе вечной ржавой полоски больше нет!

Пару минут её удовольствия и восторга оправдали бы все мои усилия! Порой мне кажется, что я затеваю уборку не ради самой чистоты, а для того, чтобы лишний раз доставить ей удовольствие… Глупо? Нисколько!

Когда я заканчивал намывать плиту, телефон робко сообщил мне о чьей-то эсэмэске.

Знал ли я, от кого она?

«Костян, надо поговорить, набери, когда освободишься!» – прочитал я и мысленно похвалил Юрку. Хватило же ума не писать мне в телефоне о его грандиозном предложении, – ограбить банк!

Закончу и позвоню, решил я и, ещё раз прочитав сообщение, невольно обратил внимание на то, что Юрка словно догадывался, что в свой выходной я чем-то занят. Забавно, если ему сегодня приснилось, что с утра его друг Костик будет убираться в квартире. Причём, начнёт это дело с кухни! Тогда мы быстро найдем общий язык!

Меня вдруг охватило невероятное волнение! Я остро почувствовал, как колесо неких событий мерно начало раскручиваться. И хотя разговор у нас ещё даже не состоялся, моё будущее становились всё более реальным.

Я даже разозлился на себя! Какого лешего, Уваров?! Ну, попросят тебя помочь! Мне что, – и отказаться нельзя?

А с другой стороны, это же чушь какая-то! С какой радости мне грабить какой-то банк, потом, судя по всему, отправляться в бега, возможно, переезжать из города в город, а в завершение вполне логично сесть за решетку!? Да ну, бред, честное слово! Мне даже захотелось тут-же позвонить Юрке и сразу послать его ко всем чертям с его ограблением!

Но, видит Бог, мне было крайне интересно, что же будет дальше! Просто до неприличия! Юрка толковый парень, башковитый. Его идеи никогда не были бредовыми и, говоря откровенно, меня не удивило, что именно он обратился, и именно ко мне, с подобным предложением. Впрочем, никакого предложения я еще не слышал. Авось, пронесёт на этот раз? Н-да, навряд ли… Я решил больше не испытывать своего терпения и, захватив сигареты, устроился на балконе.

– А скажи-ка мне, Уваров, – затянувшись, спросил я себя, – только честно! Что ты ответишь своему старому другу, если он действительно предложит тебе участвовать в этом безумном, откровенно криминальном деле?

События нескольких последних месяцев отчаянно сводили на нет мою уверенность в завтрашнем дне. Многочисленные кредиты, набранные нами во всевозможных банках, заставили меня с Таней оказаться в полном дерьме!

Поскольку сегодня большинство банковских организаций благодушно выдаёт любые суммы на любые нужды, народ радостно эти суммы принимает, не думая особо, как будет их отдавать. Мы мало чем отличались от других, и отчаянно верили в светлое будущее! Только вот никак оно не наступало, будущее это. А кредиты тем временем ежемесячно давали о себе знать. И последний свой кредит мы были вынуждены взять, чтобы покрыть ежемесячный платеж других… Снежный ком. Это становилось невыносимым и навевало какую-то удушливую тоску.

Фантазии на тему богатых дальних родственников мы отбросили сразу, – их попросту не было. Неожиданное везение в лотерее смахивало на зеро, – что палкой по воде, – сколько ни ставил, но больше потраченной на билет суммы не выигрывал. А мысли о внезапно остановившем меня известном кинорежиссере с предложением сняться в его фильме настигали меня ровно столько, сколько раз я ходил в булочную. Вот только, кроме вечно озадаченного сантехника нашего дома, просившего у меня «сигаретку» или «прикурить», меня никто никогда не останавливал.

Во мне появилось чувство, которое ранее мне было не знакомо, мне безумно было себя жаль! Это было отвратительно и никак не укладывалось в мою философию.