Юрий Иванов - Титановка. Дубль первый

Две тени, пригибаясь, как под обстрелом, промелькнули к реке. На столбе, несколько раз моргнув, вспыхнула лампочка. Старуха бдила.

***

На рассвете Василий постучал в окно дома Яткера. За окном показалась заспанная, в ночной рубашке жена Яткера, присматриваясь, сощурилась:

– Василий? Чо так рано? – недовольно пробурчала она.

– Баб Варь, поллитра, – Василий, показал пустую пластиковую бутылку из-под «Айрон-брю».

Старуха оценивающе посмотрела на мужика.

– В долг не дам, – предупредила она.

– Зачем в долг? – удивился Василий, протянул «десятку».

– Сейчас, обожди немного! – лицо старухи просветлело и нырнуло за шторку.

Василий извлек из кармана измятую пачку «Примы», закурил.

– Эй, Васька, – окликнула старуха. – Держи. – Она просунула в форточку баклажку с желтоватой жидкостью, высунулась следом. – Вась, а Вась, – вкрадчиво поинтересовалась она. – Может, еще возьмешь? Что зря мотылятся-то через всю деревню, гляди, какая грязища-то!

– Заботливая ты, баба Варя, – расплылся в улыбке Василий. – Ну, неси.

Он порылся в карманах, достал тридцать рублей:

– На все!

Баба Варя сгребла деньги, растворившись, на сей раз быстрее прежнего.В конце улицы, поднимая пыль, появилось стадо пятнастых коров. Бабы выгоняли скот в стадо.

– Гей, хей! – сзади, пощелкивая бичом, брел Иваныч.

Его шибало из стороны в сторону.

– Нажрался с утра, – ехидно уронила старуха, протягивая бутылки.

Василий распихал их по карманам и направился навстречу стаду. Поравнявшись с пастухом, они заговорщицки перемигнулись:

– В Степашиной балке? В семь…

Василий пошел дальше по улице к гаражам МТМ.

***

Коровы разбрелись по балке, лениво щипали траву. На поляне около ручья сидели трое: Василий, пастух Иваныч и дед Яткер.

– Разливай! – моргая осоловевшими глазками, изрек Иваныч.

Василий твердой рукой плеснул самогонку в стаканы.

– Ну, будем…

Все разом ахнули.

– М-м-а-а, – заворчал, морщась, Яткер. – Хороша, зараза. Хрумкнул редиской, затянул татарскую песню. Василий несмело поддержал мотив. Яткер тряхнул головой, не глядя, протянул свой стакан.

– Плесни! – приказал он совершенно незнакомым тоном.

Василий и Иваныч переглянулись.

– Чо смотришь? – прорычал Яткер на Василия. – Ужраться хочу я! Имею право!

– Праздник какой? – уточнил Иваныч.

– Варюха на неделю к сестре в город умотала. Конец Берлинской стене!

***

Вечером возле дома Яткера собралось полдеревни. Тащили насосы, моторы, миски…

– Дрель, дрель верни! – кричали в толпе.

– Яткер, бидон посмотри люминевый с заклепкой на боку!

Толпа напирала.Счастливый Яткер выгребал из крольчатника разнообразный хлам.

– Забирай, разбирай, где чье!

В глубине сарая Василий и Иваныч помогали Яткеру выносить скопленные старухой вещи.

– Сколько насобирала, дура старая! – возмущался пьяный Яткер.

– Хламевщица ядреная!.. Кролям дышать нечем!..

Люди, соглашаясь с тем, что воздух для кролов важен, растаскивали вещи по домам.

***

– Ох, батюшки! Ох, обворовали! – дуром орала на все село баба Варя.

– Обворовали! – голосила бабка.

Соседи, сбежавшись на крики, весело наблюдали за мытарствами скупой старухи.

– Яткер, дед, где же ты?! Дурень окаянный!

Яткер показался на тропинке с ведром и удочками, заметно пошатываясь и мурлыкая себе под нос что-то веселое.

– Варюха! – обрадовался дед, увидев старуху. – Ва-рю-ха! А я – «под му-хой»! – растягивая слова, самодовольно заявил он.

Он расхохотался, обрадовавшись родившейся шутке, сделал неосторожный шаг, оступился, судорожно стал зачерпывать воздух руками. Полетели удочки, взметнулось ведро и вместе с зеленоватой речной водой, блестя на солнце чешуей, в ерик полетел весь дневной улов старика.

– Во, допрыгался, старый! – почти плача, выдавила баба Варя.

– Нас обворовали, насосы украли, посуду алюминевую, а он смеется, гад.

Яткер с трудом приподнялся на локтях, глянул на жену, заплетающимся языком прошамкал, передразнивая:

– Укра-а-ли, обворова-а-ли!.. Дура ты, Варюха! Моторы кролики зарыли. В землю говорю.

Голова старика упала, тело содрогалось: он хохотал. Старуха в надежде кинулась к крольчатнику, прихватив по дороге совковую лопату. Послышалась возня, брань, методичные удары лопаты о мягкий грунт.

– Давай, Варюха, копай глубже, точно говорю, моторы там! Ха-ха! Кролы… ха-ха-ха… – громко кричал Яткер.

В сарае что-то хрустнуло. Наружу полетел обломок черенка и штык лопаты.

– Чтоб тя! – выругалась старуха.

– Да ты копай, рой, Варюха, ха-ха-ха! – не унимался дед, катаясь по земле от хохота.

– Копаю, милый, уж до водицы докопалась, – старуха выдернула из поленницы сучковатое березовое бревнышко, направилась к мужу. – Копаю, батюшка, помощничек ядреный , – она занесла полено над мужем… И опустила аккурат на лоб.

– Ы-э-х! – выдохнул старик, его смех прервался.

– Убила? – старуха упала на колени, стянула с головы платок и припала к груди деда.

–Точно убила – не дышит! – растерянно прошептала она.

– Милый ты мой! Зашибла я тебя! – всхлипывая, стала причитать баба Варя.

Толпа за оградой притихла.

– В чем дело? Что тут интересного? – раздался волевой голос из-за толпы.

– Да тут человека убили, – уронил кто-то из толпы.

– Посторонись, пропусти милицию! – невозмутимо ответил тот же голос.

Толпа расступилась. Здоровенный детина, лет тридцати пяти в выцветших трико с отвисшими коленками, в галошах на босу ногу, в застиранной майке неопределенного цвета, ступил в огород.

– В чем дело, я спрашиваю, – участковый поправил форменную фуражку, единственное доказательство его принадлежности к «органам».

– Тут я, Лев, сюда иди! Скорее! Я мово… – баба Варя запнулась, отрывая зареванное раскрасневшееся лицо от груди мужа. Участковый двинулся ей навстречу. Баба Варя поднялась с колен.

– Даже не знаю, как случилось… – она обернулась к Яткеру и обомлела: старика рядом уже не было.

– Где жертва? – спросил, приблизившись, участковый.

– Я – жертва! – с обидой закусывая губу, проскулила баба Варя.

– Где убитый?

– Вон, симулянт! – старуха указала рукой на колышащиеся ветки кустарника. – Утек, зараза!

Участковый пожал широкими плечами, лениво повернулся, двинулся к калитке.

– Чо столпились, рты пораззявили? – грубо сказал он собравшимся. – Расходимся! – и с долей сарказма добавил, оборачиваясь к бабке.

– Эй, жертва, слышь, форму верни!..

***

Прятали деда Яткера всем селом: по чердакам, подвалам. Пока старуха обыскивала одних, его хоронили их соседи.

– Мово непутевого не видали?– с порога спросила баба Варя.

– Чем же он тебе непутевый? – вопросом ответила вдовствующая Кузьминична. – Справный вроде бы был мужик. Или, может после полена повредилось что?