Владимир Кунин - Кыся в Америке

С команды тоже спала нервная напряженка, судовая жизнь вошла в почти спокойную буднично-морскую колею, и вот тогда-то по «Академику Абраму Ф. Иоффе», от носа до кормы, проникая во все закоулки огромного контейнеровоза, вихрем понеслись легенды и сказки о моем пребывании в порту Абердин!

Так как мой английский секс-загул наблюдал почти весь командный состав «Академика Абрама…» и большая часть палубной команды, то следующие пять с половиной суток, которые мы шли через холодную и бескрайнюю Атлантику к берегам Канады, я был героем судна и ежесекундно купался в лучах собственной половой славы со всеми вытекающими отсюда последствиями.

Машинная команда – механики и мотористы, короче, «маслопупы», не имевшие возможности наблюдать за моими береговыми подвигами, были вынуждены довольствоваться самой что ни есть недобросовестной информацией, которую они получали от «рогачей» – палубной команды.

По словам этих врунов и фантазеров, число «оприходованных» мной английских Кошек в их рассказах доходило до семидесяти – семидесяти пяти! А число убитых мной и сброшенных в море абердинских Котов варьировалось где-то от двадцати-пяти до пятидесяти…

От этого беззастенчивого вранья и несусветного бреда даже у меня вяли уши. Так и подмывало гаркнуть по-шелдрейсовски:

– А ну кончайте трепаться, врунишки нахальные!

Тем более что большинство команды было по-детски внушаемо.

Но я помнил слово, данное мной Мастеру в первый день нашего знакомства – ни с кем на судне в Контакт не вступать. И молчал.

Самое же забавное, что Мартыном меня называли только на капитанском мостике. Лишь потому, что так называл меня Мастер. Все же остальные называли меня просто – Кыся. Даже буфетчица Люся, прибирая капитанскую каюту в отсутствие Мастера, иногда шептала мне:

– Господи, Кыся… Что же мне делать? Я же так его люблю! А он… Ну, что делать, Кыся?.. Что делать?

А что я мог ей ответить?! Что вообще можно сказать женщине в такой ситуации?

Зато Мастер после того случая, когда я лишь одним своим ЖЕЛАНИЕМ КОШКИ, одной лишь настойчивой МЫСЛИШКОЙ сумел ускорить ход нашего «Академика Абрама…», Мастер наш, суровый и немногословный Котяра, буквально рта не закрывал. Естественно, когда мы оставались с глазу на глаз…

Более любопытного Кота я в жизни не встречал! Ему было интересно все – и про Конрада Лоренца, и про Ричарда Шелдрейса, и про Шуру Плоткина, и про мои, не всегда объяснимые, действия и ощущения.

Мастер с удивлением сопоставлял собственные чувства и поступки, оказывается, тоже не всегда соответствующие здравому смыслу, с тем, что я рассказывал о себе, и каждый раз (Я ЭТО ЯСНО ВИДЕЛ!) был потрясен сходством наших душ и характеров…

Однако вовсе не нужно думать, что Мастер только и делал, что потрясался и всплескивал руками. Ничего подобного! Мастер обнаружил такое блистательное знание истории Котов и Кошек, что это мне приходилось ахать и всплескивать лапами от восхищения!

От восхищения, к которому примешивалось искреннее чувство стыда за себя и моего Шуру Плоткина – за то, что мы, выучив наизусть и Конрада Лоренца, и Ричарда Шелдрейса, ни разу не удосужились открыть книгу своего, русского, замечательнейшего мужика – Игоря Акимушкина.

А вот у Мастера эта книга была настольной.

– Вот слушай, слушай, Мартын! – возбужденно говорил Мастер, раскрывая книгу Акимушкина. – Слушай, что он пишет: «…Уже в шестнадцатом веке до нашей эры, в долине Среднего и Нижнего Нила…» Это река такая в Африке, «…и Нижнего Нила домашняя кошка стала очень популярным и любимым животным». И еще! «Особая, прямо-таки райская судьба ожидала кошку в Египте: жрецы произвели ее в ранг священных животных!..»

– Что такое «жрецы»? – спросил я.

– Как бы тебе объяснить?.. – Мастер даже слегка растерялся. – Что такое «идеология» ты знаешь?

– Нет.

– Хорошо. Ближайший пример: совсем недавно на всех наших судах была должность Первого помощника Капитана по политической части. Не моряк, не судоводитель, – Коммунист. Знаешь, что это?

– Шура мне как-то объяснял, но я забыл…

– Быстро вы все, ребята, забываете!.. Ну да авось вам еще напомнят, не дай бог… Короче, этот Первый помощник следил за тем, чтобы все считали, что у НАС все очень хорошо, а у НИХ – все ужасно плохо. У НАС – блеск и сияющие дали, а у НИХ – тьма-тьмущая и безысходный тупик! А если кто в этом сомневается, то Первый помощник потом на берегу доложит КОМУ СЛЕДУЕТ и КУДА СЛЕДУЕТ, и хер этот сомневающийся потом выйдет в море!

– Это и есть – «Жрец»? – удивился я.

– Конечно! И Замполиты, и Жрецы – создатели легенд: «Мы – лучшие в мире!», «Кошки – священные животные!..» Теперь понял?

– Почти. Читайте дальше…

– «Суровые законы Древнего Египта без пощады карали всех, кто причинил вред кошке. За ее убийство назначалась смертная казнь. При пожаре из горящего дома первым делом спасали кошек, а только потом имущество…»

– Разумно, – заметил я. – Разумно и справедливо. А то одному моему петербургскому приятелю Коту какой-то подонок отрубил хвост!.. Не было на эту сволочь законов Древнего Египта! Вы знаете, Мастер, мне очень нравится эта книга. Но у меня есть одна претензия к Автору…

– Какая? – поинтересовался Мастер.

– Он все время пишет – «Кошки», «Кошки». В то время как Кошка… Как бы это поделикатнее?.. В то время как Кошка – существо хотя и Воспроизводящего, но все-таки Вспомогательного типа. КОТ же при этом – Особа Основополагающая. И не заметить этого…

– Ах, Мартын, гордыня тебя погубит!.. – рассмеялся Мастер, но тут же серьезно сказал: – Мне тоже это поначалу не очень понравилось. Но потом я понял, что словом «кошка» Автор объединяет весь, так сказать, Вид. Смотри, что пишет он дальше…

Мастер нашел нужную строку и с удовольствием прочитал:

– «В конце четвертого века римский писатель Палладиус впервые ввел в употребление слово „катгус“ вместо старого латинского наименования кошки „фелис“. Полагают, что от „каттуса“ ведут начало и английское „кэт“, и немецкое „катер“, и русское – „кот“. Как видишь, Автор вовремя вспомнил, что Кот есть Кот, как ты справедливо заметил – Особа Основополагающая!

И, клянусь всем для меня святым, Мастер с нескрываемым Котовым достоинством легко и аккуратно разгладил свои франтоватые усики!..

Он отложил книгу в сторону и, глядя сквозь меня, словно всматриваясь в тысячелетние дали древности, негромко продолжил:

– И знаешь, Мартын, ведь в Вавилоне домашние Коты появились лишь во втором тысячелетии до нашей эры. Отсюда они попали в Индию, позднее – в Китай, на Крит, в Грецию… Мы там, кстати, в прошлом году неделю на ремонте стояли. Цены там на Котов были безумные!.. Не в прошлом году, а до нашей эры. Иметь Кота тогда считалось там роскошью. Человек, в доме которого жил Кот, заведомо оценивался как личность незаурядная!..