Юрий Решетов - Сказ про то, как чёрт прокурора объегорил

Утром начали похмеляться. Манная каша никак не хотела залазать в рот после спирта, приходилось её столовой ложкой пропихивать.

В течении недели Игорь Заблудший посетил все музеи и культурные центры города. А на субботу заботливая главный бухгалтер взяла билеты на концерт симфонической музыки в филармонию. На седьмой день праздной жизни у ревизора начались какие-то непонятные боли в правом боку. И он первый раз за семь дней стал жалеть, что он не Наполеон. Представил, что сейчас бы лежал бы в одной палате с Чубайсом, Сталиным, Брежневым и отдыхал бы.

Шёл восьмой день пребывания ревизора в больнице. Как всегда, день начался удачно. Главный врач Недотёпкин принёс спирт, который он раньше уволок домой. Только сидящие поднесли стаканы к губам, как раздался стук в дверь.

«Да…да…войдите», – сказал главный врач.

В кабинет зашёл молодой человек в жёлтых туфлях, в джинсах, в джемпере, на котором был портрет Кудрина, а ниже него написано «Я РЕВИЗОР».

«Я ревизор, приехал к вам из Саратова, с секретным предписанием», – произнёс вошедший и протянул секретное предписание.

Главный врач начал читать, потом посмотрел на старого ревизора, потом на нового и начал орать на всю больницу:

– Я тоже ревизор…я тоже ревизор…я тоже ревизор…

На крики прибежали врачи. Они поняли, что главный врач со шёл с ума. Из дурдома бригада санитаров приехала быстро. Теперь в психиатрической больнице оказалось опять два Недотёпкиных – отец и сын. Один лечится, а другой лечит.

После того как два ревизора остались одни, первый обратился ко второму: «По какому поводу он припёрся в больницу?» Оказывается, ему тоже пришла повестка идти на сборы. И студент Пятачков ему тоже посоветовал стать ревизором. Правда он перепутал больницы. Ему надо было проверять шестнадцатую, а не шестую. Вот так он здесь и очутился. После этого уже начал смеяться первый ревизор, он понял, что они учатся в одном институте и живут в одной общаге, на одном этаже. А у главного врача крыша поехала по-настоящему.

Виолетта Карамелькина

Виолетта Карамелькина, дама тридцати лет, была упакована по полной программе: квартира в центре, машина, шмотки, ювелирные украшения – всё в наличии, согласно описи. Не везло ей только в любви. Рядом с её красотой мерк любой мужчина-красавчик. А в ней постоянно боролись два человека. Один правильный хотел ходить по театрам, по выставкам, музеям, а другой не правильный, требовал ходить по барам, ночным клубам, дискотекам увеселительным заведениям. И если первый был доволен от постоянного посещения культурных мероприятий, то второй от недостатка разврата постоянно бунтовал, для этого был повод – не было партнера для усмирения плоти. Что только Виолетта не делала – пыталась знакомиться на улице, ходила на нудистский пляж, показывать все свои прелести, ходила по кабакам – ничего не помогало. Мужчины от неё шарахались, как чёрт от ладана.

И вот однажды зайдя в забегаловку с оригинальным названием «Не все дома», чтобы выпить чашечку кофе, она знакомится со студентом третьего курса университета культуры. Тот, кто хотел разврата, не стал слушать того, кто хотел пойти на выставку, и поехал к студенту в гости.

При входе в общежитие номер пять, вахтёр сурового вида, баба Зина спросила:

– Гражданочка, вы к кому?

Виолетта, работая ведущим специалистом в департаменте образования, достала свою красную корочку, сунула её в лицо вахтёру и ответила:

– Я пришла с проверкой, хочу проверить условия проживания вот этого студента, – и она показала на студента. – Кстати в какой комнате он проживает?

Испуганная вахтёр быстро пролепетала:

– Студент Савраскин Дима проживает в тридцать третьей комнате.

– Спасибо, – небрежно бросила Карамелькина и уверенно зашагала по коридору вместе со студентом.

Студент Савраскин на свою стипендию мог предложить даме только горячительный напиток под названием самогон, привезённый из дома. Правда он был настоян на дубовых веточках, и по цвету напоминал армянский коньяк. Сразу усмирять плоть ведущему специалисту департамента образования не хотелось, поэтому это приятное мероприятия решили разнообразить. Студент предложил сыграть в карты в дурака, на раздевание. Виолетта не стала упрямиться и согласилась. Мирно попивая самогон, закусывая домашними огурчиками, картёжная игра стала набирать обороты. Студент толи действительно плохо играл, толи хотел красивой женщине показать свои мужские прелести, но он постоянно проигрывал и уже сидел в семейных трусах, в отличие от партнёрши по картам, которая сняла только блузку.

Бдительная вахтёр баба Зина, помнила наставления проректора по воспитательной работе товарища Вилкина, что в общежитии беременность возросла за прошлый год сразу на 99 % по сравнению с предыдущим, и грозно призывал искоренить это пагубное явление. Правда сидящие на совещании не могли понять, как можно искоренить то, что заложено природой. И к тому же предыдущего ректора как раз и сняли после проверки из департамента образования.

Вахтёр набрала телефон ректора и позвонила.

– Приёмная ректора слушает.

– Это звонит вам вахтёр общежития номер пять, Семечкина Зина. К нам в общежитие пришёл ревизор из департамента образования. Передайте Георгию Ивановичу, что она находится в комнате номер тридцать три, и уже два часа оттуда не выходит. Наверно акт плохой строчит. А у нас воды горячей второй день уже нет, входная дверь не закрывается, газовая плита на втором этаже не работает, Любка Лейкина из семьдесят первой комнаты опять рожать собирается, дворник Кузьмич лопату снеговую за бутылку дворнику из четвёртой общаге продал.

Перечень недостатков сыпался как из рога изобилия.

– Спасибо. О ревизоре будет доложено ректору незамедлительно, – закончила разговор секретарь.

Через двадцать минут в дверь комнаты постучали.

– Войдите, – произнесла Карамелькина.

Открыв дверь ректор от увиденного просто остолбенел. За столом подведомственного ему общежития, сидел студент в чём мать родила и проверяющая дама на половину обнажённая. Он подумал, что ошибся дверью. Закрыл дверь, посмотрел номер комнаты – тридцать три. Опять зашёл.

После выпитого алкоголя, заметив нового мужчину, Карамелькина вульгарно бросила:

– Мужик! Ты в «дурака» играешь?

Ректор от такого обращения растерялся и сказал:

– Играю.

Голый студент и полуобнажённая проверяющая, быстренько оставили его в дураках. Единственный предмет гардероба, который он не захотел снять это были носки. Но на то были веские основания. Он три месяца не стриг ногти, и ему было стыдно даме показывать не обработанные ноги.

Вахтёр Семечкина начала переживать за своё учебное заведение, где она трудилась более тридцати лет. Шёл пятый час пребывания проверяющей, а из комнаты никто не выходил. Она налила чай в две чашки – ректору и ревизору, затем немного подумав налила и студенту, в кружку для детей, на которой было написано «Я сам». Поставив на поднос понесла в комнату. Постучав ногой, так как руки были заняты, дверь открылась. От увиденного шестидесятилетнюю Семечкину чуть не ударил инфаркт. И было отчего. В дверях её встречал совершенно голый студент Савраскин, а за столом сидели в чём мать родила проверяющая девица и ректор родного вузы, тоже обнажённый, только в носках.