Николай Самохин - Николай Самохин. Том 2. Повести. Избранные произведения в 2-х томах

Тут разговор завязался общий. И скоро от землетрясений перешли к первой мировой войне, а потом к автодорожным столкновениям.

– У нас не бывает настоящих катастроф, – вздохнул Сидоренко. – По катастрофам впереди идет Америка. Там они случаются через каждые две минуты. Мы в этом смысле серьезно отстаем от развитых стран.

…Тем же вечером, переходя улицу, Сидоренко попал под машину. Рассказывают, что, очнувшись в больнице, он попросил докторов сказать, какой марки автомобиль его переехал.

– Шкода, – ответили ему.

– Я так и знал, – тихо сказал Сидоренко, улыбнулся и помер.

ДИЛЕТАНТЫ

Когда мы проезжаем на троллейбусе по мосту, а под мостом сидят на кукурышках рыбаки-подледники, мой лучший друг Жора Виноградов печально говорит:

– Какие странные люди! Какие упрямые романтики! Мне кажется, что за их веревочки привязано лето. Кругом снег, холод, а они сидят и стараются выудить солнышко, тепло, зеленую травку и желтый песочек.

Жора – лирик. И холостяк. По субботам он долго ужинает в ресторане, а по воскресеньям запирается на ключ, курит и сочиняет стихи:

Мороз и солнце – день чудесный.

В кураж оделся лес древесный.

– Лето! Песочек! – взорвался как-то Жорин шеф Сергей Семенович, оказавшись с нами в троллейбусе. – Ах вы дилетанты! Ах вы бледнолицые самоубийцы! Ах вы никотинщики! Что вы понимаете?

– Ну, погодите! – пригрозил он нам на прощанье. – Я вас заставлю подержаться за эту веревочку! Я вас приобщу! Я из вас сделаю настоящих мужчин!..

Жора приобщается.

Оказывается, Сергей Семенович не бросал слов на ветер. Жора второй вечер сидит дома и насаживает какую-то железяку на черенок от лопаты. Посбивал все руки. Исковырял пол.

– Значит, поедешь? – спрашиваю я.

– Наседает старик, – жалуется Жора. – За горло берет. Велел пешню делать. Чертеж вон принес.

Действительно, над Жориной кроватью висит чертеж пешни. На чертеже она стройная и кровожадная, похожая на казацкую пику. У Жоры получается что-то среднее между долотом и кочережкой.

– Погоди, – говорит Жора, – он и до тебя доберется. Не обрадуешься.

Жучки-паучки

Сергей Семенович добрался до меня в субботу. Только я сел ужинать, как раздался телефонный звонок. Я снял трубку.

– Ну, готовы? – нетерпеливо спросил Сергей Семенович.

– А в чем дело? – поинтересовался я, дожевывая котлету.

– Как в чем? – сказал Сергей Семенович. – Сейчас берем такси и едем за червяками.

– За какими червяками? – спросил я обессиленно и почувствовал, как котлета становится поперек горла. Сергей Семенович сказал, что подробности в машине, что он звонит из автомата и что вообще дорога каждая секунда. Голос у него был такой, словно он сообщал о всеобщей мобилизации. Я оделся и вышел. У подъезда уже стояло такси, а возле него приплясывал Сергей Семенович.

– Ну давай, давай! – засуетится он, подталкивая меня на заднее сиденье. Потом упал рядом с водителем и скомандовал:

– Гони! В теплично-парниковый!..

…Черви были отменные: длинные, кормленые, тугие, как пружина. Знакомый Сергея Семеновича выдавал их поштучно.

– Ах, красавцы! Ах, симпатяги! – бормотал Сергей Семенович, принимая червей и запихивая их в термос с подогретой землей. На обратном пути он успокоился и даже заявил, что вообще-то черви – это так, баловство, забава. А главная наживка в зимнее время – мормыш.

– Что мормыш, – неожиданно вмешался шофер и стал расхваливать каких-то жучков-паучков с длинным латинским названием.

У лунки

– Попробуем здесь, – махнул рукой Сергей Семенович. Жора взял пешню наперевес и яростно бросился на штурм ледяных торосов.

У меня пешни не было. Сергей Семенович провертел мне две лунки своим буром и сказал:

– Ну, я пошел. Вон за ту косу.

Я размотал удочки, опустил в воду лески, поднял воротник и вытащил из-за пазухи «Графа Монте-Кристо». Жора долбил лунку. Читать не пришлось. Вдруг задергалась леска на одной из удочек. Потом – на второй. Потом лески стали дергаться не переставая. Кто-то энергично съедал моих червяков. Я снял варежки, придавил их «Графом Монте-Кристо», засучил рукава и поклялся выловить этого нахала. И выловил. Им оказался маленький колючий ерш. После этого дело пошло. Я поймал двух горбатых окуней и еще какую-то рыбину, серебристую, с красными глазами.

Жора долбил лунку.

Когда я вытащил девятого окуня, ко мне подошел усатый рыбак в пестрой дохе и завистливо спросил:

– Первый раз?

– Первый, – сознался я. – А что?

Усатый рысью взбежал на сугроб и, сложив ладони рупором, закричал:

– Эгей! Ребята! Он в первый раз ловит!

Тотчас из-за сугроба вылезли ребята, расставили вокруг меня свои агрегаты и начали деловито сверлить лед. Жора долбил лунку.

– Ух, хорошо! – выдохнул он, бросая пешню. – Замечательно! Великолепно! Мороз и солнце! День чудесный!

Тут из-за торосов вышел заиндевевший Сергей Семенович. Он тащил за шиворот поджавшую хвост щуку.

– Вот это да! – сказал Жора. – Вот это ну! – побежал к своей лунке и тоже выудил какую-то мелюзгу.

– Хорош окунек? – гордо спросил Жора, показывая добычу.

– Ничего, – согласился Сергей Семенович. – Только он чебаком называется.

Рыбные блюда

Праздновали мы свое приобщение у меня. Жена постаралась. На столе была рыба под маринадом, фаршированая щука, булькала настоящая рыбацкая уха, приготовленная по книге о вкусной и здоровой пище, румянились на сковороде жареные окуни.

Сергей Семенович выпил первую стопку и закусил помидорчиком. Потом опрокинул вторую и поймал вилкой маринованный грибок. После третьей он потянул к себе блюдо с картошкой.

– Рыбку-то что же вы? – ласково сказала жена, подвигая ему заливное.

Сергей Семенович вздрогнул и переменился в лице.

– Терпеть ее не могу! – брезгливо сказал он – Ни в каком виде.

БЛОНДИНКА НА БУКВУ «Л»

– А ну-ка, постой, – сказал Гришкин. – Стой, не дергайся! И он снял с моего рукава длинную белую нитку,

– Ого! – загоготал Мишкин. – Блондиночка вбабахалась А говорил – не любишь блондинок.

– А это не он их любит, – встрял Машкин. – Это они его. Чем меньше мы блондинок любим, тем чаще нравимся мы им. Хи-хи-хи!

– Минуточку, – сказал Гришкин и стал мотать нитку на палец. Нитка кончилась на «Л».

– Лена, – сказал Мишкин – Или Леля. Ну влип ты, старик.

– Да это не он влип, – уточнил Машкин – Это она влипла.

– Ох, и трепачи вы! – сказал я. – Ну и трепачи.

В этот момент подошел мой троллейбус.

– Пока, – сказал я и прыгнул на ступеньку.

– Эй, а нитку! – крикнул Гришкин.

– Оставь себе! – махнул рукой я.

– Везет же некоторым, – завистливо вздохнул Машкин. – В такого крокодила и влюбилась блондинка.