Фёдор Быханов - Парный бизнес

– Газует на этом своём, полученном от государства, замечательном тяжёлом мотоцикле с коляской.

Кроме того, надёжное и мощное, да ещё и предельно скоростное трёхколёсное транспортное средство, с основательными немецкими инженерными корнями, стало на долгие годы:

– Не просто предметом зависти односельчан.

Но и образцом, достойным примером поведения для молодёжи, зрелых граждан и стариков в быту и на досуге:

– Вот, чем должен заниматься настоящий мужчина!

От того, к описываемым событиям, уже и не осталось в деревне городского типа такого селянина, кто бы с лопатой не успел побродить:

– По окрестностям знаменитой колхозной фермы.

Каждый мужик, не говоря уже о детях и подростках, уже сподобился побывать там и потрудиться до седьмого пота, перекапывая её территорию в надежде:

– Повторить небывалый успех бывшего школьного буфетчика, а ныне пенсионера-мотоциклиста!

Дошло до крайности.

Не желая потерять окончательно производственную территорию, необходимую для выращивания скота мясного и молочного направлений, председатель правления хозяйства Денис Тугозвонов предпринял самые серьёзные шаги.

Взял и с угрозой привлечения к административной ответственности, издал строгий приказ, касавшийся этой проблемы. Причём, хозяйственный деятель муниципального масштаба не ограничился лишь вывешиванием своего творения:

– На «Доске приказов и объявлений» в колхозной конторе.

Велел Денис Панкратович развешать машинописную копию своего административного творчества повсюду:

– А не только в коридоре рядом со своим кабинетом, бухгалтерией и кассой, где народ бывает лишь в дни выдачи аванса и получки.

После чего, появились эти бумаги и в клубе.

Кроме того, до первого дождя листовки с этим машинописным текстом и лиловыми печатями на них, висели ещё и на некоторых столбах электрической сети, установленных на центральной улице населённого пункта.

И каждая возвещала:

– Наступление новой эпохи в жизни деревни городского типа!

В населённом пункте, где градообразующим предприятием являлась и по существу, и официально:

«Коллективное хозяйство по совместной обработке земли, овощеводству и разведению мясного и молочного скота».

Перемены же, по строгому велению колхозного председателя, касались абсолютно всех и каждого.

Потому, что отныне:

«Категорически запрещается кому-либо заниматься на колхозной территории добычей всевозможных драгоценных кладов!».

Пришлось с этим считаться.

Доходило до того, что лишь по ночам, при свете Луны, когда спят даже самые добросовестные сторожа, выходили неуёмные землекопы на свой заветный маршрут.

Да только всё зря.

Потому и спал былой ажиотаж, пересох, как бывает к лету с весенним половодьем, спустя свой срок, былой поисковый интерес:

– К зарытым по всей округе сокровищам!

Некому стало, кроме разве что настырных мальчишек, копаться в земле, в надежде:

– Тоже стать обладателем мотоцикла.

К тому же прогресс не стоял на месте и достаточно скоро сама мода на такую технику пошла на убыль.

Появился в деревне городского типа и первый личный легковой автомобиль знаменитой марки «Жигули». Причём, не у кого-нибудь, а у тех же самых Оглоблиных.

И снова отличился патриарх семьи, дед Гордей, хотя теперь действовал в полном соответствии со своим преклонным возрастом.

По слабости своего здоровья, более, как бывало раньше, не желая таскать тяжести, теперь уже не в одиночку отважился он на очередной финансовый подвиг.

С собой позвал сына Никиту Гордеевича и сноху Фаину Никулишну с собой на кромку леса.

Не пешком, разумеется!

Туда, вполне успешно и на хорошей скорости доставил всю их компанию «М-72» с коляской.

Этот же мотоцикл всю дорогу уверенно озвучивал их мероприятие.

Причём, как обычно, делал это на всю округу, за что злые языки уже успели прозвать его:

– Тарахтелкой!

Но, как бы там, ни было, а мотоцикл, следуя вперёд, верста за верстой, исправно выполнял свои функции, послушно согласовывая свой трёхколёсный бег с намерениями водителя транспортного средства.

И всё это время, назло недоброжелателям, вполне победно звучала «песнь песней»:

– Своеобразный семейный гимн!

Исполнялся он посредством выхлопных труб, не запинавшихся даже на полном ходу, хотя и с неистребимым немецким акцентом.

Но накатанная дорога вскоре сменилась просёлочным направлением движения. А там семейной экспедиции Оглоблиных пришлось съезжать и на целину.

Внезапно, когда путь стал уже надоедать пассажирам, у невзрачной, хотя и приметной сосны остановил свой обрусевший мотоцикл пенсионер в водительскими правами.

Сам спрыгнул из седла и ссадил следом за собой сына с невесткой со своей, надёжной, но продуваемой всеми ветрами, техники.

После этого достал из багажника и подал им в руки по маленькой сапёрной лопате и строго велел:

– Копайте здесь!

Те ослушаться не посмели.

И уже через четверть часа борьбы землекопов с песчаной супесью, штыки пары лопат звякнули обо что-то железное.

На этот раз оказался лесной находкой, неожиданной кое для кого, кроме старика:

– Обычный оцинкованный жестяной бачок с крышкой и краником на боку, устроенном около самого своего дна.

Как вспомнили супруги Оглоблины:

– Тот самый, из которого в их сельской школе устраивали водопой ученикам до самой хрущёвской денежной реформы.

И вот теперь настала пора родителям одного из школяров той поры доподлинно узнать:

– Куда он тогда пропал?

– Почему исчез?

Так и гадали, пока старик, с довольной улыбкой поглядывая со стороны на удачный раскоп, наслаждался своей новой находкой.

Заодно припомнили супруги Оглоблины, что из школы исчез бачок для воды не абы когда, а в переломный момент:

– Сделал такой кульбит в ту самую историческую для народа и страны пору, когда, проводя денежную реформу, сразу по два нуля сбросило государство с каждого трудового рублика.

Но если так бывало и прежде в послевоенный период, то на этот раз поступили реформаторы куда жёстче:

– Не пожалели и разменной монеты.

И от того никто не понимал, хотя и боялся требовать у строгого и решительного начальства разъяснений:

– Отчего пропали не только гривенники и прочее серебро, но и пятаки?

– Тогда как остались в прежнем своём денежном достоинстве, разве что, трудовые копейки – от одной, до двухкопеечной монеты и такого же медного троечка?

Но долго рассуждать о странностях путешествия школьного бака для воды из учебного заведения к столь дальней от села лесной опушке, родне не пришлось.

Пенсионер сменил их в яме, вырытой совместными усилиями его потомков и наследников.