Валерий Ковалев - В закрытом гарнизоне. Книга 2

В это же время, проведенное на лодке с пристрастием дознанием установило, что замок вскрыли умельцы из БЧ-2, а конкретно Тигарев, по просьбе старослужащих.

Сначала отлили пару килограммов для себя, затем для мичманов, и пошло-поехало. Систему потихоньку «доили» почти месяц. Не скрою, что минеры тоже получили свою долю.

Командование естественно возмутилось и хотело нашего «самоделкина» предать суду военного трибунала. Но не тут-то было.

Когда представители режимного КБ побеседовали со злоумышленником, то пришли к единому мнению, что перед ними самородок типа Ломоносова, место которому не в дисбате, или на подводной лодке, а как минимум в МВТУ им. Баумана. Тем более, что с перепугу Валера подсказал им техническое решение по какому – то злободневному вопросу, над которым ученые мужи корпели не один месяц.

В результате утечку пополнили, а Тигарева поощрили и отправили в краткосрочный отпуск на родную Вологодчину, где он с радости закуролесил и попал в милицию. А там стал доказывать, что задерживать его нельзя, он мол, известный конструктор. Менты не поверили, и он кому-то из них врезал по морде. В итоге загремел в места не столь отдаленные. Не помогло даже поручительство выезжавшего на суд представителя экипажа.

– Золотая голова, да дураку досталась, – философски прокомментировал тот случай наш командир.

На протяжении пяти лет мне довелось служить в разных качествах в одном из морских соединений Заполярья.

Как любой закрытый гарнизон с достаточно рутинной службой, пусть даже и морской, в бытовом плане соединение жило достаточно весело и бесшабашно.

В ресторане и на квартирах постоянно отмечались проводы и встречи экипажей кораблей, уходящих на боевую службу или возвратившихся с нее. Остававшиеся по нескольку месяцев без любимых мужей, офицерские и мичманские жены порой нарушали супружескую верность, даря свою любовь их сослуживцам, находящимся на берегу. Отдельные такие ловеласы имели сразу по несколько пассий. В их числе был и начальник местной спецполиклиники, в чине полковника медицинской службы, который менял любовниц из числа медперсонала, как хирург свои перчатки.

Обо всех этих художествах мы – офицеры контрразведки были прекрасно информированы, но в дела морали не вмешивались, оставляя их на откуп политотдельцам.

И вот наш Казанова, пресытившись очередной наложницей, дает ей отбой и заводит себе новую.

Вопреки обыкновению, дамы не ссорятся, как это водится в любовных романах, а решают проучить любвеобильного начальника. Делают это довольно оригинально.

Когда после амурных забав с новой подругой в ее квартире, приняв изрядную дозу спиртного, полковник засыпает, девица впускает в нее свою подругу, и они выбрасывают пьяного начальника на лестничную площадку. Из одежды на нем только часы.

В это же время с верхнего этажа спускается группа подгулявших офицеров, которые принимают несчастного за гомосексуалиста и, немного попинав, сдают его проходящему рядом с домом патрулю. Тот, в свою очередь, доставляет горемыку в комендатуру, где он помещается в камеру, а бдительным дежурным в соответствующем журнале делается запись «В 23 часа доставлен пьяный неизвестный, без одежды и в часах. Со слов начальника патруля л-та Охлобыстова, ломился в дверь чужой квартиры. По объяснениям граждан, вызвавших патруль – явный гомосек» (приводится дословно).

Вполне возможно, что утром проспавшийся медицинский бог смог бы без последствий «по тихому» покинуть свое случайное пристанище, однако вмешался случай.

Дело в том, что после 23 часов, помимо прочего, дежурному по Особому отделу вменялось в обязанность обзванивать дежурных по флотилии, дивизиям, спецмилиции и комендатуре, в целях получения информации о всех происшествиях, случившихся в гарнизоне.

Наиболее серьезные из них заносились в журнал и утром докладывались руководству, которое при необходимости организовывало их проверку.

В ту ночь дежурил кто-то из оперативников капитана 2 ранга Виля, подразделение которого помимо прочего, обслуживало комендатуру.

Получив оттуда информацию о задержании неизвестного, наш дежурный приказал срочно установить его личность. Для вытрезвления последнего, в комендатуру вызвали врача поликлиники, который с ужасом узнал в пациенте своего начальника. Дежурный офицер сразу же доложил об этом нашему коллеге, зафиксировавшему полученную информацию в журнале. Утром, в числе прочих, она была доложена адмиралу. А тот как раз, собирался на Военный совет к командующему.

Что уж там произошло, история умалчивает, но в гарнизоне полковника больше не видели. Наверное, в Москву перевели.

В тот год осень в Заполярье была необычно красива. Покончив с делами в особом отделе флота я, вместе с приятелем, капитан-лейтенантом Толей Ворониным, на его «шестерке» возвращался из Североморска в свой гарнизон. Ехать до него было не близко, но мы не спешили. Через сутки предстоял длительный выход в Атлантику и хотелось немного побыть на природе. Миновав КПП с полосаты шлагбаумом, мы выехали на извилистый, тянущийся вдоль залива серпантин, и направились по нему на север. С каждым километром ландшафт менялся и становился все более диким. Слева, вплотную к дороге, подступали темные гряды сопок, за которыми в тундре холодно синели озера, высоко в обесцвеченном небе, к югу, неспешно тянули разноголосые птичьи стаи.

– Десять лет на Севере, – а к осени все не привыкну, – сказал Воронин. Особенная она тут.

– Да, – согласился я с приятелем, после чего мы закурили и надолго замолчали, каждый думая о своем.

Километров через сорок, углубившись в пустынное море тундр, решили остановиться и перекусить на берегу открывшегося за очередным поворотом озера. Оно блестело внизу под обрывом и выглядело весьма живописно. Остановив машину на небольшой площадке у скалы, мы вышли из нее и, прихватив из багажника морскую плащ-палатку и пакет с продуктами, купленными в военторге, стали осторожно спускаться вниз.

Вблизи, окаймленное негустой порослью из золотящихся на солнце карликовых березок, озеро оказалось еще красивее. Расстелив плащ-палатку у большого замшелого валуна, неподалеку от которого виднелись следы старого костра, мы быстро организовали импровизированный стол и, выпив коньяка, принялись с аппетитом закусывать.

– А ты знаешь, как называется это озеро? – спросил у меня приятель.

– Да вроде Пьяное, – неуверенно ответил я.

– Точно, – кивнул он головой. А почему?

– Не знаю, – пожал я плечами. Может быть из-за воздуха.

– И не только, – рассмеялся Анатолий. Вот послушай.

Лет пять назад, перед самым Новым годом, из Североморска в Полярный решили завезти машину водки. Где-то под сотню ящиков. А накануне ударила оттепель и дорога стала что каток. На том самом месте, где мы встали, грузовик занесло, он не вписался в поворот и с обрыва сорвался прямо в озеро. Водитель каким-то макаром успел выпрыгнуть. А весь груз тю-тю: ушел вместе с машиной под лед. Потом, как водится, составили акт – на севере таких случаев полно.