Илья Тихонов - Двоеженец

«Эй, семейство, смотрите, что я купил!»

Я стоял в коридоре, держа в руках экшн камеру. Женька очень обрадовалась и тут же заявила, что будет брать ее у меня и, по возможности, быстро возвращать обратно. «Да уж, перспективка», – подумал я. Галя сказала: «Ну, наконец! Теперь можно будет Таську снимать. И пора уже застукать кота на месте преступления, а то он ночью хрен знает, что вытворяет!»

Эту сцену я представил себе очень красочно.

На стуле Санчо (так зовут кота) лампа в лицо, то есть в морду, и начинается игра в доброго и злого хозяина. Разъяренную Галю при этом тоже предусмотрительно привязали к стулу, чтобы кот остался жив.

Женька: Где ты был этой ночью? Я твои «мяу» не понимаю, быстро говори.

Галя кричит, вырываясь: Падла! Где был?!! На детской качалке оно валялось! Развяжите меня!

Женька: Ты был там? Молчишь, да? Ну ща ты запоешь!

Женька открывает банку с валерьянкой и медленно водит возле носа кота. У Санчо начинается ломка.

Я: Ну хватит. Санчо, ты пойми, у нас есть запись с камер.

Женька: С камеры.

Я: С камеры видеонаблюдения.

Галя как-то вырвавшись, хватает у меня из рук горящую сигарету и зло тыкает коту в лапу.

Галя: Ты лизал себе под хвостом на детском шезлонге?

Мы с Женькой пытаемся её оттащить. Галя и кот орут матом. Занавес.

Снимали мы много всякой всячины, камера без дела не лежала. Вот только с котом никак не складывалось, по закону подлости после появления в доме камеры, он вёл себя весьма прилично. Прошел почти месяц, и нарисовалась у меня командировка по работе на три дня. Женька по такому случаю отжала у меня камеру, сказав что в моё отсутствие кот обычно активизируется, и она будет вести охоту за ним ночью, может даже снимет фильм про ночное чудовище. А меня ждала работа в Берлине.

Про работу свою рассказывать не буду, самая заурядная профессия хирурга-трансплантолога, ничего там нет необычного. В этот раз, например, предстояла операция по пересадке сосков (да, да, звучит смешно, но тут ничего не поделаешь): один модный парень сделал себе пирсинг, соски загноились и пошло омертвение тканей; нашим врачам и медицине он не доверяет, а денег у него тоже не очень много, точнее на госпитализацию в центральную клинику нашей сети в Берлине хватает, а вот на врачей тамошних – нет, так что было принято решение, что я и ещё один мой коллега полетим в Германию делать пересадку этому страдальцу.

На следующий день после прилета мы отправились в клинику, чтобы все подготовить и спокойно начать по тщательно рассчитанному графику. Всё шло по плану, ага. Когда у пациента уже удалили ареолы и соски, выяснилось что донор, молодой немец, попавший в тяжелейшую аварию и подключенный к аппарату жизнеобеспечения, ни хрена не умер.

Мы с Ромой переглянулись, потом посмотрели на того врача, который нам это сообщил. Я очень вежливо поинтересовался:

– Простите, но это как? То есть, каким образом?

На что получил не менее вежливый ответ:

– Простите, но не знаю. Может, оборудование дало сбой.

В Германии. Оборудование. Сбой. Почему я не верю?

Рома не нашёл ничего лучше, чем спросить:

– А вы зеркало ко рту подносили? Капельки были?

Глаза врача округлились:

– У нас в Германии самое точное и лучшее…

Тут он осекся, прокашлялся и тихо, почти шепотом вдруг сказал, что донора больше нет.

– Чего?! – рявкнули мы с Ромой одновременно. Причём по-русски.

Но по нашим лицам всё и так было понятно, и врач затараторил:

– Нет донора, выписывают его скоро. Неожиданно вышел из комы. Все показатели в норме. Состояние стабильное. Можете сами сходить посмотреть.

Я нервно хихикнул:

– Ага, сейчас пойдем, скажем, что на его соски есть клиент. И что как донор он повёл себя крайне непорядочно.

– Не, ну а нам-то что делать? Те обратно не вернуть, этот уже без них, – мрачно сказал Рома.

– Так. Короче, ищите нового донора, где хотите, но чтоб в течение часа соски были, хоть какие, это понятно? – сквозь зубы процедил я, обращаясь к растерянному немцу. Тот кивнул и поспешно удалился.

Ромка предложил по полтиннику неразбавленного спирта, и в такой ситуации смешно было бы не согласиться. Через полчаса прибежал тот же врач и принёс в пластиковом контейнере со льдом соски.

Контейнер открыл Ромка и возмущенно воскликнул:

– Это прикол? Я просто не пойму, он сейчас прикалывается или издевается?

Я заглянул ему через плечо:

– На них плесень что ли?

В контейнере лежало две волосатых, сморщенных как от уксуса, дряблых ареолы с грустно оттопыренными фиолетовыми прыщиками сосков.

– Вот именно! – обратился к врачу Ромка, – Где ты где их взял?!

Тот недоуменно пожал плечами:

– От остановки сердца скончался пожилой бездомный. Группа крови и резус совпадают. Что вас не устраивает?

– Скончался лет десять назад? – устало спросил я.

Немец не оценил сарказма:

– Нет, пятнадцать минут назад, так что материал свежий. Брать будете?

– Нам полкило взвесьте, – не удержался Ромка.

– Что? – не понял немец.

Я отмахнулся:

– Всё, идите уже отсюда. У нас операция. Роман, вызывай сюда ассистентов. Будем продолжать.

– Илюха, ты сейчас серьёзно? – запротестовал Рома. – Мы будем пришивать вот это с седой волосней двадцатилетнему парню?

– Да. Других вариантов у нас нет. Сейчас побреем, отмоем, растянем и пришьем. И завтра свалим на фиг отсюда, забыв это всё, как страшный сон. Пусть немецкие коллеги ему всё объясняют. Теперь их очередь.

– Что объясняют?

– Почему у него седая щетина, например. А может, и не надо ничего будет объяснять. Может, молодость победит, волосяные фолликулы регенерируют пигмент и… хотя это из области фантастики.

– Ну а чем черт не шутит? – хмыкнул Рома, нажимая кнопку вызова в операционную. – У них тут воздух целебный. Доноры полумертвые встают.

На третий день перед вылетом мы пошли в бар неподалеку от гостиницы пропустить пару кружек пива, так как верх глупости побывать в Германии и не выпить настоящего немецкого пива.

Оказавшись за столиком, я начал рассказывать Ромке прикольную историю про недавнюю операцию с пересадкой сосков.

– Я там был, и было всё не так, ты ему такого не говорил, – отмахнулся Ромка.

– А, ну да.

– Ты лучше туда посмотри, там фрау очень похожая на твою жену.

– Где?

– Вон за третьим столиком справа, с мужиком сидит.

Я скосил глаз. Ромка был прав: сходство было потрясающим.

– Надо же.. И правда, как две капли воды… – удивленно сказал я.

– Так может это она и есть?

– Не, это нереально. Кто тогда дома с Тасей сидит? Но похожа очень сильно, прям вылитая Галька.

Я даже на всякий случай отправил Гале сообщение с вопросом, где она. Ответ был однозначный: «Сижу, пиво пью в баре. Что за дебильный вопрос? Дома я. Укачиваю».