Илья Либман - Про медведя и евреев и другие истории. Сборник повестей

Все сразу поняли, что обелиск упал не с неба, а из окна какой-нибудь машины и облегченно вздохнули.

Пока водитель доставал и устанавливал запасное колесо, пассажиры разбрелись вдоль шоссе. Теперь многие из них держали молитвенники в руках и шевели губами на ходу.

Янкель и Кори, однако, пошли в лес. Они стояли спинами, чтобы не смущать друг друга, писали и удивлялись пару от своих струй, когда поняли, что они больше не одни. В двух шагах от них под деревом сидел медведь. К чести всех троих, надо сказать, что никто из них не запаниковал или проявил агрессию.

Только медведь двигал своим носом и даже не задирал губ.

Кори и Янкель продолжали писать дольше принятого непонятно чем. В конце концов, медведь подошел к ним и ткнулся мордой Янкелю в рукав куртки. Потом он высунул здоровенный сиреневый язык и стал слизывать прилипшие крошки меда с рукава.

Кори принял это за положительный знак со стороны медведя и немедленно застегнул ширинку. Через пару минут они медленно, все вместе, двинулись к автобусу.

Колесо уже было установлено на место, но ювелиры все еще не верили своим глазам и лупили по нему ногами. Водитель сел в кабину, включил фары и дал три звуковых сигнала предвещающие скорое отправление.

Кори и Янкель не могли ускорить шаг или побежать к автобусу, потому что боялись, что медведь их неправильно поймет, и поэтому все трое шли в развалку, как три медведя.

К задней двери автобуса они поспели последними, когда внутри салона свет уже был выключен. Они не спеша поднялись по ступеням и сразу расселись на заднем сидении.

Автобус тронулся.

Медведь ехал в компании евреев к благодатным человеческим помойкам.

Знакомая Лошадница потеряла работу на фабрике.

Им, на фабрике, вдруг надоели ее переводы на языки народов мира.

Они ей так и сказали, что ее переводы не несут ничего нового и похожи друг на друга, как китайские репатрианты или сообщения состояния на дорогах в часы пик. Сказали, что такое даже и переводить не стоит, потому что это скорее перевод времени, денег и бумаги.

Она не могла на этот счет аргументировать, потому что в душе сама была согласна с ними уже долгие месяцы.

Первoе время безработицы Лошадница только спала с перерывами на перекур, после которого она шла спать дальше. Так продолжалось несколько дней, пока, проснувшись однажды, она не ощутила хорошо забытого чувства голода.

Естественно, что в ее жилище не было ничего такого, что можно было бы взять в рот, не волнуясь о последствиях. Было, конечно, несколько консервных банок без этикеток с метками неудачных попыток вскрытия. Она примерялась к ним и раньше. Чтобы выбросить. Но искушение узнать, что в них, не давало ей этого сделать.

В тот день ей не хотелось неизвестной баночной пищи, а хотелось живой и горячей и в людном месте. Потому что кроме голода по пище ей хотелось увидеть и живых людей тоже. Ведь спала-то она в одиночестве.

Под полуденным холодным дождиком она просеменила в итальянский ресторанчик под певучим названием Великий Карусо.

Однако войти в него безостановочно ей не удалось. Дело было в том, что как раз на пороге ресторана стоял сам синьор Карусо, и он был велик. Для дверей. Рядом с ним невозможно было пройти. Можно было только протиснуться.

В другой раз Лошадница семенила бы себе дальше, потому как знала эту скверную манеру знакомства с женщинами у средиземноморских мужчин, но чувство голода явно побеждало, и она начала протискиваться. Где-то на середине пути ее милая сердцам многих грудь уперлась в Карусо, который, явно, пользовался своим центровым положением и пока не собирался поджиматься.

Лошадница замерла и экономно вдыхала запахи свежей сдобы, мускатного ореха и ванильного ликера.

Сам Карусо попахивал свежим Халстоном, что гармонировало с его смуглой кожей и открытым до самой макушки лбом.

То ли от контакта его талии с ее грудью, то ли от возбуждающего давления ее тонкого коблука на мизинец его левой ноги, но уголки рта синьора Карусо поползли вверх.

В конце концов они, как говорится, разминулись, но при этом оба оказались внутри ресторана. Не успела Лошадница отряхнуть сахарную пудру с любимой сердцам многих груди, как к ней подлетел мэтр. Было понятно издалека, что он не случайно занимал такую позицию в ресторане – он явно соответствовал ей и по росту. Был он невысоким, но гостеприимным до чрезвычайности со своей гигантско-белозубой улыбкой поперек загорелого лица.

Мэтр учтиво склонился перед Лошадницей и спросил, для скольких человек ей хотелось бы занять столик. Лошадница сразу оценила его каталонское чувство юмора и спросила его в ответ: «Какой сегодня день недели?»

– Сегодня четверг, после полудни. Как видите, мы совсем не заняты, так что вы можете выбрать любое место.

– Пожалуй я сяду вон там в проходе, между туалетом и дверью на кухню. Из того угла отличный обзор всего заведения, и вашим официантам с подносами не надо будет таскаться через весь зал.

Синьор Карусо слышал весь диалог и подумал, что именно дождливая погода по четвергам приносит таких странных клиентов в его место. Однако, вида он не подал, а сделал какой-то служебно-собачий знак мэтру, чтобы тот исчез. Он сам проводил Лошадницу к выбранному ею месту.

На ножке столика из узорной блестящими заклепками кобуры пистолета торчало меню. Синьор Карусо заправски выхватил его и расстелил перед Лошадницей.

Она сразу определила, что меню всего лишь предлог, чтобы начать разговор о многом другом. Карусо смотрел на нее в ожидании вопросов. Дело было в том, что в меню названия большинства блюд были жирно перечеркнуты, а нетронутыми были только две строки, написанные восточными символами.

– Принесите мне пожалуйста супа с сухариками для начала. Я не ела несколько дней, и кажется, что во мне все слиплось до девственного состояния.

Брови синьора Карусо поползли вверх, а щеки его запылали. Он ожидал вопросов.

– Скажите, любезнейший, вы держите при заведении кур-несушек?

– Сеньорита может не сомневаться. Выпеченные изделия, например, блинчики по-генуезски требуют утренней свежести не oвулированых яиц. А где достать такие с гарантией? Вот и приходится иметь свои яйца.

– Мы не могли бы посетить насесты, чтобы я выбрала себе парочку смуглых яичек для испанского омлета?

Лошадница, зная мужчин Средиземноморья, предчувствовала ответ Карусо, который бы мог звучать как …все яйца этого заведения в вашей власти или… если не найдем яиц в насесте, то у нас всегда есть запас в другом месте. Она мысленно хлопнула себя по затылку за раздвоение личности и смену полов. Эта скверная привычка навещала ее довольно часто при тривиальных обстоятельствах знакомств с мужчинами. Ах как же давно она не знакомилась с мужчинами. Меньше нужно спать, и тогда ничего не надо будет наверстывать.