Алина Кускова - Через тернии – в загс!

Но дурой Маша не была. Она много читала. И не просто художественную литературу, а ту, где давали советы по обольщению мужчин, одним из которых она и воспользовалась.

– Ой! – Машка прикрыла рукой один свой глаз. – Что-то попало и колет!

Алла подумала, что ей очень даже пошла бы повязка пирата. Захватчица! Емельянов сразу купился и полез разглядывать Машкин глаз.

– Здесь вот, – она ткнула пальцем в веко. Алла пожалела, что оно было прикрыто. – Нет, Максим Леонидович, – лепетала между тем Машка, – пальцами не нужно в глазки лезть. Лучше всего – языком. «Гадость какая», – подумала Алла и отошла от двери. Интересно, а она бы смогла так же соблазнять начальника? Или этим в совершенстве владеют только ушлые девицы, пользующиеся водостойкой тушью? Сейчас он полезет к ней в глаз языком, потом оближет ей всю физиономию, что будет после этого, даже подумать страшно. А оно, это страшное, вполне может случиться, Машка способна на все. Алла оглядела свою комнату: кроме телефона ничего существенного, что могло бы отвлечь Емельянова от Галкиной, не нашлось. Хоть бы кто-нибудь позвонил! Прямо сейчас, сию минуту.

«Позвони мне, позвони! – шептала Алла. – И я сразу кинусь к Емельянову. На войне как на войне». Но телефон молчал, словно безвременно усопший.

И тут раскрылась входная дверь, а на пороге показалась… Эмма. Алла чуть не закричала от радости. Никогда еще ее приход не был для Аллы столь актуален. Кивнув «пустому месту», Королева стремительно прошла к нему в кабинет. Алла прижалась к двери, но криков «Спасите, убивают!», «Помогите, она выцарапала мне глаза!» или «Ах ты, стерва!» не было. Алла прислушалась более внимательно. В кабинете смеялись. Что бы это значило?! Она не поверила собственным ушам. По ее подсчетам, когда Эмма вошла к нему в кабинет, Емельянов как раз должен был облизывать Машкино лицо. Неужели он ограничился одним глазом? Она на цыпочках подошла к двери и позволила себе маленькую слабость. Дверь легко открылась, видимо, Алла так стремилась поскорее узнать, что за нею происходит, что не рассчитала усилия.

Там ничего не происходило. Емельянов с Машкой так и сидели на диванчике с чашками кофе, Эмма устроилась в кресле напротив. Все они улыбались и мирно беседовали. Эмма рассказывала что-то смешное, те растягивали рты в улыбке или ей в угоду, или действительно реагировали на что-то смешное. Скорее всего, речь шла о том, какая дура Хрусталева. Алла расстроенно шмыгнула покрасневшим носом, и все трое уставились на щель, в которой он торчал. Положение казалось безвыходным. Да что там безвыходным, просто идиотическим. Ее застукали на месте преступления. В этот момент Алла поняла истинный смысл слов о готовности провалиться сквозь землю. Пол ушел из-под ее ног, и она чуть не свалилась. Сзади ее поддержали сильные руки. Их обладатель широко раскрыл дверь и зычным голосом сообщил, что он приехал. Ульрих! Алла была готова его расцеловать. Она снова обрела власть над своими конечностями и доложила шефу:

– К вам господин Карлсон! – Получилось очень достоверно.

– С каких это пор тебя представляют? – Эмма встала и радостно протянула ему руку, которую швед церемонно поцеловал. Алла тут же захлопнула дверь.

Сразу после нее из кабинета выскочила довольная Машка Галкина, крепко прижимая к груди папки с документами, которых так и не коснулась начальственная рука. Алла пригляделась, а чего она – эта рука – коснулась? По Машке ничего толком нельзя было понять. Та радовалась не пойми чему и прыгала от счастья рядом со столом Аллы. Немного успокоившись, барышня прошептала, оглядываясь на закрытую дверь:

– Он спросил, есть ли у меня молодой человек? Представляешь?!

– А чего тут представлять? Вполне естественно. Начальник должен знать о личной жизни своих подчиненных. Может, он думает, что у тебя есть молодой человек, за которого ты собираешься в скором времени выскочить замуж и забеременеть.

– Ну и что? – не поняла Машка.

– А то, что ты уйдешь в декретный отпуск, и нужно будет заранее подыскать тебе замену.

– Никуда я не уйду, – заявила Галкина, – и я ему сказала, что молодого человека у меня нет.

– Правильно, Семенов ближе к пенсионному возрасту, несмотря на свои тридцать лет.

– Двадцать девять, – поправила Машка, – но Емельянов о Семенове ничего не знает. Хрусталева! Не понимаю, к чему ты клонишь, но мы же договаривались! Кого выберет Емельянов сам!

– Он что, тебя уже выбрал? – полюбопытствовала Алла ехидно.

– Не успел, Эмма помешала, – призналась Галкина, – но первый шаг к этому сделан.

– Первый шаг к пропасти, – таинственно произнесла Алла. – Эмма так на тебя смотрела!

– Правда? Она почувствовала во мне соперницу. Хотя, как мне показалось, она вела себя очень дружелюбно, что даже странно в ее положении.

– Вот именно, – заметила Алла, пряча носовой платок обратно в сумку и радуясь, что он не пригодился, – странно. От странности до пропасти – один шаг, который ты сегодня и сделала.

– Ты меня запугиваешь?!

– На войне как на войне, твоя любимая поговорка. С другой стороны, я тоже советую тебе подумать, прежде чем предпринимать какие-то решительные действия. Сначала убедись, что он на самом деле чувствует. И точно ли это к тебе. – Алла проводила все еще сияющую, но озадаченную Машку до двери. – Заходи еще, если что понадобится.

– Обязательно зайду, – пообещала вредная Галкина и потопала к себе в рекламный отдел.

Слушать то, что происходит в кабинете у Емельянова, не хотелось. Все и так понятно. Этот ветреник перекинулся на Машку, а Эмма не восприняла ее всерьез. Видимо, она готова терпеть все его выходки с молодыми девицами, справедливо считая, что они не могут обрасти серьезными последствиями. А она? Алла? Что ей делать? Отомстить Емельянову, кинувшись на шею Ульриху? Тем более именно сегодня, когда он выступил в роли спасителя, Алла сделает это с огромным удовольствием. Рассуждать долго не пришлось. Вариантов не было. Швед выскочил из кабинета с таким азартом, будто вместо Аллы в приемной его ожидал кейс с миллионом долларов.

На глазах у Емельянова, выходившего под руку с Эммой, он кинулся к Алле и жестом фокусника вытащил из-за пазухи красную розу. Пока та раздумывала, с какой стати швед занимался иглоукалыванием и не отдал ей цветок сразу, он воспользовался моментом и поцеловал ее. Емельянов изменился в лице так сильно, что этого бы не заметил только слепой. Буря эмоций пронеслась по его лицу, заливая бледностью щеки и губы. Алла испугалась – Емельянов стал похож на несчастного мавра, который вот-вот задушит свою невинную Дездемону. От Эммы тоже не ускользнули перемены в его лице. Она пристально поглядела на Аллу со шведом и решительно направилась к выходу, потянув за собой Емельянова.