Джон Барт - Химера

Голодные сумерки, крепкий сон и хрупкие образы, впервые в натуральном цвете: семужно-розовый Пегас пасся среди голубей в мощеном дворике; не до конца белая Мудрость сурово протягивала мне свободный конец опоясывавшей ее золотой уздечки и бесшумно шевелила, давая указания, губами. Я в него вцепился, она покачала незанятым пальцем, я напрягся, пытаясь понять, что она имеет в виду, держал крепко, но на узел не посягал. Развязала его со словами "Я сама" присевшая в одной ночной рубашке на край моей постели Антея. Я не мешал, вскрикнув только: "Моя мечта!"

- Мой герой, - бесстрастно откликнулась она. - Продолжим.

В животе у меня заурчало.

- Вы не понимаете.

- Так втолкуй мне. - Царица прилегла, опершись на локоток. - Мы же в храме Мудрости, не так ли?

- Видите ли, Ваше Величество… - От недоедания у меня кружилась голова.

- Смотри сам, Беллерофон. Я - здешняя царица, не забыл? Как ты думаешь, каково мне вот так к тебе прийти? - Я обуздал свое нетерпение и досаду, попытался объяснить, что моя реакция не имела никакого отношения лично к ней. - Не растравляй рану, - прервала она, - на самом деле то, что я здесь, тоже не имеет никакого личного отношения к тебе. - Она уселась и запахнулась. - Так ли, иначе ли - плевать я на тебя хотела, но я хочу того, что у тебя под туникой, - и хочу этого немедленно.

Я заметил, что даже если бы и намеревался нарушить законы гостеприимства, как когда-то сделал с Данаей Прет, ни у меня, ни у любого другого мужчины по заказу не встает.

- Оправдания, - определила Антея. - Наверное, я для тебя недостаточно женственна? Недостаточно соблазнительна? Ну так в жопу Женственность. В жопу Соблазнительность. Давай!

Я взмолился по крайней мере о минуте-другой, чтобы собраться.

- Ненавижу, - сказала Антея. - Мужчина всегда может понудить женщину, а женщине никогда его не понудить. В жопу Природу. В жопу Прета. Тебя в жопу.

- Если таковы ваши чувства, - спросил я, - зачем нам вообще заниматься любовью?

Чуть успокоившись, словно на самом деле объяснение приносило ей такое же облегчение, как и мне, она объявила, что воплощена с ошибкой: ее героический дух попался в капкан женской стати. В девичестве, сказала она, взяв за образец Артемиду, она считала ниже своего достоинства пассивные женские занятия - в отличие от охоты, верховой езды, борьбы; на самом деле объектом ее честолюбивых желаний было стать легендарным героем; она распекала свою мать за то, что та не вступила, дабы обеспечить ее подходящим отцовством, во внебрачную связь с кем-либо из попавшихся ей по дороге богов, однако обожала отца, царя Иобата, и разъезжала повсюду вместе с ним, не остановившись даже перед тем, чтобы переодеться юношей для участия в одной из его бесконечных кампаний против солимов. Их рота захватила крохотный городишко, скучно разграбила и сожгла его, придав мечу всех, кроме женщин помоложе, которых после изнасилования обратили в рабство. Потрясенная Антея бежала; пробираясь на перекладных в сторону дома, она, все еще переодетая, случайно столкнулась с юным царевичем, направлявшимся в Ликию на поиски военной помощи от Иобата, и согласилась показать ему дорогу. По пути у нее началась менструация; чтобы чем-то оправдать свои колики и частое исчезновение в кустах, ей пришлось сослаться на понос. Опасаясь какого-то подвоха, ее спутник проследил за ней, обнаружил, что она - женщина, и тут же на нее набросился; добрых полчаса они, сцепившись, катались по земле, потом он положил ее на лопатки, связал, лишил девственности и отправился своей дорогой к ликийскому двору. Она появилась там назавтра, Иобат днем позже. Проситель, Прет, узнал свою жертву и решил, что его казнят. Вместо этого Антея вышла за него замуж.

- Так как я не могла быть героем, - рассказывала она мне, - я надумала стать женой героя. На бумаге Прет казался достаточно многообещающим: не полубог, но засвидетельствованный царевич-изгнанник, собирающийся востребовать назад законно ему причитающееся царство, и т. д. К тому времени, когда мне стало ясно, что он никогда не сделает этого как легендарная личность, я уже родила ему троих детей и потеряла свой собственный стержень - слишком поздно посылать вас к черту и начинать заново. Я даже люблю его, хочешь верь, хочешь не верь, как бы ни презирала за историю с изнасилованием. Он такой же, как говорится, пленник своей роли, как и я своей, и т. д. Но если я не могу быть женой героя, я, черт возьми, готова сделать все от меня зависящее, чтобы стать матерью героя, а так как он, похоже, не способен выдать на-гора даже простого смертного сына, я прицениваюсь на стороне. Ты не можешь себе представить, до чего я доходила в попытках подвигнуть Зевса или Посейдона провести со мною ночь, - очевидно, у Данаи и компании есть нечто, чего нет у меня. Но теперь я уже смирилась и не гонюсь за Олимпом: если я не могу добыть, чтобы он меня обслужил, бога, меня обслужит полубог. Давай.

Я отвечал:

- Поверьте, я сочувствую вашей истории, сударыня. Ей-богу. Но, как вам ведомо, только боги всякий раз награждают смертных женщин героями. У простого же полубога вроде меня, если вы по-матерински взыскуете полубога, шанс на это не превосходит пятидесяти процентов.

- Меня этот шанс устраивает! - вскричала Антея. - Пусть чадо окажется наполовину чертовым полубогом, какая разница? Даже осьмушка бога лучше, чем ничего! - Она замолотила по соломенному тюфяку. - Почему женщине мужчину не изнасиловать? Ради всего святого, отдрючь же меня, Беллерофон!

Но я только и мог, что указать ей, как однажды Полиид покойному Де-Де, когда тот ребенком заинтересовался, не бывает ли в команде богов четвертных (как, возможно, он сам?) или трехчетвертных, что наполовину полубогов не бывает, ибо они генетически невозможны.

- Боги от богов рождают только богов, - объяснил я, - от смертных смертные смертных, смертные от богов полубогов. Что касается богов с полубогами, полубогов с полубогами и полубогов с простыми смертными, ожидаемые результаты лучше всего представить диаграммой, в которой через бб обозначается божество, через сс - простой смертный, бс (или сб) - полубог:

Полубожественность наполовину, как отсюда видно, места не имеет. Полагаю, вы замечали, что, в то время как потомство первой или высшей группы спаривании прогнозируется с безоговорочной достоверностью, для второй или низшей группы речь может идти только о вероятностных расчетах, каковые при рассмотрении достаточно большого числа случаев приобретают силу естественного закона, но в частном применении имеют несравненно меньшую предсказательную силу. Если взять, например, наиболее интересующий вас случай случки, полубог плюс смертный, один шанс из двух, что любой произведенный таким союзом ребенок окажется полубогом, но почти с той же вероятностью из этого может выйти четверо смертных и ни одного полубога - как, скажем, вы с Претом прижили четырех дочерей и ни единого сына. В самом деле, поскольку диаграмма построена без учета пола, если мы вправе предположить, что бс с таким же успехом, как полубога, может означать и полубогиню, шансы, что вы понесете от меня полубога, уменьшаются до одного к четырем. Это при предположении, что обе стороны фертильны, что у полубогов, как и у богов, объятия никогда не обходятся без зачатия и что проистекающая беременность благополучно разрешится. Но поскольку ни один из этих пунктов в нашем случае не гарантирован, шансы против того, что вы получите от меня желаемое, будет правильнее оценить в восемь или десять, а то и в двенадцать к одному. Между прочим, меня самого гораздо больше интересует тот факт, что полубог с полубогиней способны вместе достичь того, чего не сможет добиться от простой смертной и сам Зевс, а именно породить полнокровное божество - или, правильнее сказать, полноихорное, нетленнокровное. Эх. Во всей нашей схеме это к тому же единственный пример генетического облагораживания породы - ребенок превосходит по своей природе обоих родителей - и это же спаривание дает единственную возможность разблагораживания. Ни одна из этих гипотетических возможностей, насколько мне известно, не была реализована в отраженной в мифах легендарной истории, но благодаря им совокупление полубогини, например, со мной становится заметно богаче по генетико-драматическому потенциалу, чем ваше с нами, не правда ли?