Джонатан Линн - Да, господин министр

Хамфри поспешил мне на выручку.

– Господин министр не имеет права вдаваться в подробности. Безопасность… вы же понимаете.

Фрэнсиса Обри это нисколько не огорчило. Наоборот.

– Ну что ж, с безопасностью шутки плохи, что и говорить. Если на карту поставлены интересы обороны королевства, мы обязаны проявлять максимальную бдительность. Иными словами, Би-би-си не может поддаваться давлению со стороны правительства…

– Конечно, нет, – в очередной раз с энтузиазмом согласились мы.

– …но безопасность… с ней шутки плохи…

– Да, с безопасностью шутки плохи, – подтвердил я.

– Конечно, с безопасностью лучше не шутить, – согласился Хамфри.

А я добавил:

– Главное же – в этом интервью практически нет ничего интересного. Старая песня на новый лад. Скучища!

К этому времени Ф.О. – или милейший Ф.О., каким он мне теперь кажется, – заметно приободрился: щеки порозовели, в глазах появился живой огонек, он снова обрел способность уверенно рассуждать о принципах и задачах Би-би-си.

– Подводя итоги, должен заявить следующее, – решительно начал он. – Поскольку упомянутое интервью не содержит ничего нового, скучновато, грешит фактическими неточностями и к тому же вызывает сомнения с точки зрения безопасности, полагаю, Би-би-си вряд ли захочет выпускать его на экран… Это же совсем другое дело!

– Совсем другое дело, – радостно повторил я.

– Короче говоря, – резюмировал он, – трансляция этого интервью, безусловно, не в интересах общества. И я хотел бы внести абсолютную ясность в один принципиальный вопрос…

– Да? – заинтересовался сэр Хамфри.

– Недопустима даже мысль, что Би-би-си может подчиниться давлению со стороны правительства! – категорически закончил Фрэнсис Обри.

Полагаю, теперь все будет в порядке.

В конце дня ко мне в кабинет заскочил радостный Хамфри. Ему только что сообщили о решении Би-би-си не транслировать мое интервью с Людовиком Кеннеди. Кажется, они начали проявлять ответственный подход к делу. Наконец-то!

Я поблагодарил его за приятную новость и предложил рюмку «шерри». Несколько минут мы сидели молча. Он смаковал свое «шерри», а я раздумывал о событиях минувших дней. Внезапно мне в голову пришла странная мысль.

– Послушайте, Хамфри, я подозреваю, что меня каким-то образом заманили в ловушку, заставив сказать вещи, которые будут неприятны ПМ.

– Не может быть! – без колебаний возразил мой постоянный заместитель.

– Да нет, боюсь, так оно и есть.

Хамфри назвал мое подозрение смехотворным и поинтересовался, как оно вообще могло у меня возникнуть. Вместо ответа я спросил его, почему он считает смехотворным предположение, что Людо пытался заманить меня в ловушку.

– Кто-кто? – удивился он.

– Людо. Людовик Кеннеди.

Точка зрения сэра Хамфри внезапно изменилась.

– Ах, Людовик Кеннеди! Это он пытался заманить вас в западню? Конечно же. Никаких сомнений.

Мы были единодушны в том, что все работники радио и телевидения дня не проживут без обмана. Им никогда и ни в чем нельзя доверять. Но сейчас, вспоминая наш разговор, я невольно задаюсь вопросом: почему он так удивился, когда услышал имя Кеннеди? Кого еще, по его мнению, я мог подозревать?

Ну да ладно, все-таки он вытащил меня из серьезной переделки, хотя, ясное дело, за это надо платить – неизбежное quid pro quo Уайтхолла. Теперь мне ничего не оставалось, как оставить местное самоуправление в покое.

– Следует признать, – великодушно заметил я, – что в целом в местных органах власти работают вполне разумные, ответственные люди, избранные демократическим путем. Нам, в центре, необходимо дважды подумать, прежде чем учить их, как надо работать.

– А «регламент неудач»?

– Полагаю, они могут обойтись и без него, вы согласны?

– Да, господин министр. – Он довольно улыбнулся.

Однако я не намерен ставить на этом деле точку. Я обязательно вернусь к нему… в свое время. Ведь у нас с Хамфри всего лишь молчаливое соглашение, неофициальное перемирие… А можно ли упрекать человека за несоблюдение молчаливого соглашения, неофициального перемирия? По-моему, нет.

Пишу эти строки не в своей лондонской квартире и даже не дома, в избирательном округе, а в салоне первого класса самолета «Бритиш эруэйз» на пути к Персидскому заливу, в нефтяное княжество Кумран.

Полет продолжается уже более четырех часов, так что где-то минут через сорок пять мы должны пойти на посадку.

Чувствую себя прекрасно, правда, немного возбужден. Раньше я никогда не летал первым классом – это же совсем другое дело: бесплатное шампанское, приличная еда… не то что обычный подкрашенный суррогат.

Да, быть VIP («очень важной персоной». – Ред.) просто здорово: специальный отсек в хвосте самолета, потрясающие стюардессы, шикарный сервис…

Мы летим туда для подписания крупнейшего в истории Великобритании экспортного контракта на Ближнем Востоке.

Но, говоря «мы», я имею в виду не только себя, Бернарда и сэра Хамфри. А ведь я перед путешествием настоятельно просил принять все необходимые меры, чтобы нас не обвинили в разбазаривании общественных денег. И мой постоянный заместитель заверил меня, что состав делегации будет сведен к минимуму. «Господин министр, мы берем с собой минимум-миниморум», – как сейчас помню, сказал он. Подозреваю, у него были веские причины «упрятать» меня в отсек для VIP.

Мои подозрения полностью подтвердились, когда мы вышли из самолета. Такого количества государственных служащих я не мог даже представить. Страшное дело! Оказывается, их было так много, что МАДу пришлось зафрахтовать весь рейс.

Я немедленно заявил Хамфри о недопустимости подобного обращения с государственными средствами. Он посмотрел на меня, как на сумасшедшего, и объяснил, что перевезти такую массу людей обычным рейсом было бы намного дороже.

Тут он прав, разумеется. Но меня интересует, почему их так много?

– Хамфри, кто все эти люди?

– Члены нашей маленькой делегации.

– Но вы же лично заверили меня, что поедет минимум-миниморум.

– Так оно и есть, господин министр.

Я снова спросил, откуда все эти люди. Как выяснилось, нас сопровождает «небольшая делегация» министерства иностранных дел. Зачем? Ведь цель поездки – формальное подписание коммерческого контракта, полностью обговоренного между правительством Кумрана и «Бритиш электроникс системз». Никаких политических вопросов. Хамфри объяснил, что «они не любят отпускать нас за границу одних».

Кроме того, с нами прилетели делегации министерства торговли, министерства промышленности и небольшая группа из министерства энергетики, поскольку мы имеем дело с нефтяным княжеством. Лично я не вижу никакой связи. Впрочем, даже если бы мы направлялись в Швейцарию, министерство энергетики и тогда бы с пеной у рта доказывало, что шоколад – источник энергии! Прилетели еще постоянный заместитель во главе команды из секретариата кабинета, группа из ЦУИ. (Центрального управления информации. – Ред.) И наконец, делегация собственно МАДа: пресс-секретарь с сотрудниками, половина моего личного секретариата, работники координационной службы, секретари, готовившие контракт, и те, кто курировал его подготовку… Перечень можно было продолжать до бесконечности.